Опыт работы международных финансовых рынков свидетельствует о том, что инвесторы "прощают" стране дефолт - то есть перестают закладывать в ставки заимствований риски повторения прошлых неприятностей с выплатами - в среднем через пять-семь лет. Однако внутрихозяйственная ситуация в странах с переходной экономикой меняется куда быстрее. Так что длительное следование постдефолтной, по сути своей антикризисной, финансовой политике не только не стимулирует экономический рост, но тормозит его. Именно такой вывод следует из анализа действий российского правительства за четыре года, прошедших после драматических событий августа 1998-го.
Проведение сверхжесткой финансово-долговой политики стало у нас основным критерием приверженности либеральному экономическому курсу. Бюджетная политика должна быть профицитной, и никакой иной, причем чем больше профицит, тем лучше. Долговая политика должна быть нацелена на скорейшее погашение всех долгов, по возможности ускоренными темпами, а предложения сделать новые займы, как внешние, так и внутренние, независимо от их условий расцениваются чуть ли не как вредительские. Валютная политика должна быть направлена на предотвращение укрепления рубля и наращивание валютных резервов, невзирая на возможные инфляционные последствия. На обсуждение альтернативных путей макроэкономического управления фактически наложено табу.
И это весьма печально. Ведь жесткая бюджетная политика, изначально призванная ограничивать расходные аппетиты в докризисную эпоху чрезмерной щедрости, сегодня фактически загоняет государственную экономическую политику в другую крайность - чрезмерную скупость. В результате сокращаются или по меньшей мере не растут необходимыми темпами стратегически важные госрасходы. Более того, нерешенность вопроса с эффективным использованием накопленных резервов приводит к тому, что главный результат "скупой" политики - финансовый резерв - тает с темпом инфляции, не говоря уже об экономических вмененных издержках, связанных с отвлечением ресурсов.
Ориентация на поддержание сиюминутного фискального результата делает невозможной и проведение эффективной налоговой реформы. Те налоговые новации, которые были осуществлены в последние два года, оказались ущербными и привели не к снижению, а к росту налогового бремени. Часто упоминаемый опыт развитых стран, имеющих даже более тяжелую налоговую нагрузку и тем не менее нормально развивающихся, в данном случае не служит аргументом приемлемости нынешних налогов для России. В этих странах экономика уже достаточно сильна, чтобы можно было сконцентрироваться на равномерном распределении доходов среди граждан в ущерб стимулированию наиболее активной части общества. Более того, все чаще слышатся высказывания самих европейцев о том, что затянувшаяся стагнация экономики Европы - следствие излишней социальной ориентированности их хозяйства, препятствующей дальнейшему развитию.
Сегодня в России принципиально иная ситуация, чем была четыре года назад, и решения, принятые в 1998 году, лишь сдерживают дальнейшее развитие. От одной крайности - брать в долг, невзирая на условия и последствия, - мы переходим к другой - в долг не брать вообще и побыстрее погасить или списать существующие обязательства.
На самом деле обе позиции ущербны. В нормальных условиях государственные обязательства играют исключительно важную роль в экономике страны. Капитализм - не лавка, где рассчитываются "кэшем". Капитал может нормально развиваться лишь на мощном фундаменте секьюритизированных - то есть оформленных в ценные бумаги и выпущенных на рынок - активов, значительную и важнейшую часть которых представляет собой государственный долг. Госбумаги определяют ориентиры доходностей всех остальных финансовых инструментов, служат важным инструментом управления макроэкономической ситуацией. Наконец, в условиях развитого вторичного рынка госдолг может выступать в качестве финансового буфера, заменяющего собой различные госрезервы.
Выходу из ступора избыточно жесткой финансовой политики сильно способствует и текущая ситуация на внутреннем денежном рынке, характеризующаяся избытком ликвидности. Эти средства накапливаются на счетах и депозитах ЦБ, утекают за рубеж, хотя вполне могли быть направлены на финансирование дефицита бюджета разумных размеров (около 2-3% ВВП). Не исключено также, что за счет дешевых рублевых внутренних займов можно было бы с выгодой для казны профинансировать и часть платежей по внешнему долгу. Справедливости ради надо отметить, что в начале нынешнего года с идеей осуществить такой маневр публично выступил премьер Касьянов, однако дальше разовых заявлений дело не пошло.
Правительство должно найти в себе силы преодолеть паралич воли и начать сообразовывать бюджетную и долговую политику с задачами развития российского хозяйства, не поддаваясь фобиям и фантомным болям событий четырехлетней давности.
