С Борисом Титовым мы встретились в Новосибирске, куда он приезжал на один день — посмотреть, как идут дела в региональном отделении организации. И поскольку «Деловая Россия» позиционирует себя как организация, представляющая интересы среднего и «верхушки» малого бизнеса, наш первый вопрос был о том, что же это за интересы.

— А вот что такое для вас средний бизнес? — неожиданно перехватывает инициативу Титов.

— Известно что — тот, который еще не крупный, но уже не мелкий, а измеряется все количеством денег у первых, вторых и третьих.

— Да, в общем, правильно. Даже очень крупный бизнесмен хочет все больше денег, причем желание его не меньше, чем у любого среднего предпринимателя, которому элементарно не хватает инвестиций даже на возведение второй очереди какого-нибудь производства мебели. Причем у крупного бизнеса доступ к длинным и дешевым кредитным ресурсам есть, а средний и малый его практически лишен.

— То есть средний бизнес больше заинтересован в наличности, а крупный — в других активах?

— Средний бизнес сегодня больше всего заинтересован в улучшении экономической ситуации в стране. Он очень зависит от того, как регулируются экономические процессы, как работает правительство. Крупный бизнес это мало волнует.

— Но ведь принимаются какие-то решения, стимулирующие развитие среднего и малого бизнеса?

— Не принимаются! Могу четко сказать — почти не принимаются. Нет такого. Только много говорится о том, что надо стимулировать развитие среднего и малого бизнеса. Вот есть идея технопарков, но это мизер. Да, при условии реализации этой идеи небольшое улучшение возможно, но в целом это ничего не изменит. Не меняется самое главное — налоговая система, она закостенела. Она может устраивать большой бизнес, но не средний и малый — для них существующие налоги почти неподъемные. Безусловно, их платят, но только с «надводной» части, иначе не выжить.

— Можно ли сказать, что бизнес из-за этого стал менее активен?

— В сегодняшней экономической ситуации у бизнеса нет стимулов для развития. Мы скатываемся к полностью сырьевой модели экономики: для «сырьевиков» действующее законодательство в сфере налогового, таможенно-тарифного и прочего регулирования просто отличное. При этом правительство заявляет, что оно двумя руками за либеральный подход, за полное невмешательство государства в экономику. Дескать, не должно быть никаких приоритетов. Но этот подход только выглядит либеральным. Выставите на ринг тяжеловеса и легковеса и скажите: «Вы в равных условиях, никому никаких преференций». Мы легко можем угадать, кто из них выиграет. Неофициальные приоритеты создаются автоматически: приоритет сильного перед слабым, сырьевых компаний перед несырьевыми. Такая ситуация очень выгодна для большого бизнеса, ориентированного на внешние рынки, но только не для среднего, работающего в интересах внутреннего рынка.

Мы должны понимать, что уровень государственного регулирования и степень его вмешательства в экономику зависят от того, насколько развит рынок. Если рыночная система развита и работает, как, к примеру, в США, участие государства в экономике должно быть меньше. Если страна находится в условиях переходной экономики, рыночные механизмы работают неэффективно, то государство не имеет права уходить из этой сферы. В свое время такой уход привел к монополизации российского рынка.

Поэтому «Деловая Россия» выступает, к примеру, за введение заградительных барьеров на наших внешних границах. И основной принцип их формирования должны быть следующим: приоритет импорта капиталов и инвестиций перед импортом товаров. То есть мы прежде всего должны привлекать инвестиции для производства внутри страны. А если импортируем товары, то должен быть приоритет импорта оборудования перед импортом товаров широкого потребления. Только так мы можем поддержать и стимулировать развитие несырьевого бизнеса.

— Мы с вами беседуем в офисе компании, которую крупной не назовешь. А помещение вполне комфортабельное. Может не так уж плохо живет малый и средний бизнес?

— Живет… А еще несколько лет назад развивался. Вот такого рода офисы, в котором мы находимся, — островки. Кризис 1998 года дал импульс развития реального бизнеса в стране. Но сегодня этот импульс уже угас. В стране происходит замедление экономического роста, прежде всего промышленного.

Вы представьте, что в легкой промышленности рентабельность сейчас всего 1,4%, в машиностроении — 4%, а в металлургии — 50%. Вот где концентрируется вся прибыль! Двадцать четыре российские компании создают около 40% валового внутреннего продукта, а весь малый бизнес — всего 12%. Это говорит о монополизме нашей экономики. Нет конкуренции — нет развития. Практически не работает антимонопольное законодательство, оно устарело. В судах антимонопольщики почти ничего не выигрывают. В то же время новому антимонопольному законодательству, которое сейчас разрабатывается, крупный бизнес поставил барьеры, вплоть до уровня президента.

К сожалению, мы сидим на островке среднего бизнеса. Он чувствует себя сегодня неуютно, пользуется разными схемами ухода от налогов — от зарплат в конвертах до серых экспортных схем с НДС. Работники хотят получать «белую» зарплату, потому что от этого зависит их будущая пенсия, возможность потребительских кредитов. Они стимулируют руководство работать «вбелую», притом что бизнесмен и сам боится работать «втемную». Но иначе пока невозможно — слишком велика разница между «темной» и «белой» прибылью даже при высоких рисках. При нормальных условиях, при приемлемой рентабельности бизнес будет работать полностью открыто.

— Есть ли разница в ведении бизнеса в Сибири и в европейской части страны?

— Конечно же, есть. Один и тот же продукт, произведенный в Сибири, по себестоимости будет гораздо дороже, чем произведенный в европейской части страны. Причины — разные климатические условия, транспортные расходы, энерготарифы, географическое положение по отношению к рынкам сбыта. В Сибири стоимость перевозки часто выше стоимости самого товара. Поэтому, вырабатывая экономическую стратегию и политику страны, государство должно учитывать особенности ее территорий. Это опять же вопрос государственного регулирования и менеджмента.

Отсутствие государственных приоритетов приводит к глобальным внутренним кризисам в экономике, которые происходили в свое время и в Сибири. Позиция «отдай в частные руки, иначе все своруют», как произошло в начале 1990-х, — это неправильный и неэффективный менеджмент.

Надо вырабатывать приоритеты и программы по развитию того или иного сегмента рынка, отрасли. Вот губернатор Красноярского края Александр Хлопонин представил свою программу развития Нижнего Приангарья. И в ней прописаны механизмы ее реализации. Не только сколько денег для этого надо, но и какой эффект это даст для региона, для страны. Специально создана Корпорация развития Красноярского края. В принципе, есть и федеральный аналог такой корпорации — Инвестиционный фонд. Но он, к сожалению, вообще никак не работает и работать не будет: опять все украдут. Должны быть реальные менеджерские решения, но у нас почему-то этого не только не делают, но и гордятся тем, что не делают.

У «Деловой России» есть свои конкретные предложения по сибирскому региону. Например, о создании Сибирского инвестиционного фонда — они отправлены полномочному представителю Президента РФ по Сибирскому федеральному округу Анатолию Квашнину. Есть у нас и предложения, касающиеся проектов развития внутренней инфраструктуры, столь важной для Сибири и Дальнего Востока. Речь идет о строительстве хороших автомобильных и железных дорог, мостов, аэропортов, систем электроснабжения. Это сложноокупаемые проекты, их сроки не укладываются в нормативы бизнеса, поэтому здесь крайне необходимо участие государства. Бизнес готов включаться в реализацию инфраструктурных проектов в формате частно-государственного партнерства.

— Но в правительстве появилось Министерство регионального развития (МРР). Выезжают в регионы, говорят, что готовы реализовывать программу регионов-локомотивов…

— МРР находится на стыке между регионами и другими министерствами, в которые все и упирается. На мой взгляд, основная задача МРР сегодня свелась к выбиванию чего-то из других министерств, чтобы регионам жилось лучше. Предлагаются какие-то схемы, которые позволяли бы развиваться. Но тут же возникает и Министерство финансов, и Минэкономразвития. Впрочем, если говорить о правительстве, то дело, наверное, не только в личностях. Будь на месте министра финансов Алексея Кудрина другой человек, с точки зрения развития мало что было бы по-другому. Потому что сама система принятия решений в правительстве унаследована с советских времен: порядок визирования, документооборота и так далее. Это приводит к тому, что решения принимаются неэффективно, пройдя череду согласований, они получаются выхолощенными.

Поэтому мы и говорим о необходимости создания параллельных институтов. Правительство нужно для формирования бюджета и контроля за его расходованием: держать бюджет, чтобы его не растащили, чтобы социальные программы реализовывались, чтобы финансировались армия, правоохранительные органы. Но вот развитие отдайте другим, потому что развитие требует риска, быстрых эффективных решений. Должна быть корпорация развития страны.

Показательный пример — маленький Сингапур. Там нет стабилизационного фонда, хотя активов у Сингапура более 200 млрд долларов. Но есть корпорация развития, деньги вкладываются в национальную экономику через систему проектов. Подобная корпорация необходима и нашей стране. Пусть она называется инвестиционным фондом, как угодно, но она должна быть отделена от правительства. Это, например, может быть юридическая структура в форме некоммерческого партнерства, которая финансируется за счет сверхдоходов бюджета. Стабфонд остается, но в определенном объеме, допустим 1 трлн рублей. А что сверх того, должно идти на развитие. Нужны конкретные проекты с управляющими компаниями и прозрачным аудитом. И от того, как эти проекты будут реализовываться, станут судить о менеджменте страны.