Популярность президента Франции Николя Саркози стремительно падает. Сегодня его поддерживают немногим более 30% населения, в то время как количество недовольных составило почти 60%. Против инициатив президента открыто выступает даже руководство его собственной парламентской фракции, а простые граждане не раз демонстративно отказывались пожать ему руку перед телекамерами. Оппоненты Саркози говорят, что перестали воспринимать этого любителя дорогих яхт и теплых курортов всерьез уже после первых месяцев его президентства. Сторонники же объясняют стремительное падение рейтингов непопулярными экономическими реформами, ключевые из которых именно сейчас стоят на повестке дня.
В конце мая социальная напряженность во Франции особенно обострилась из-за роста цен на топливо и укрепления евро. Тысячи студентов и преподавателей лицеев вышли на улицы крупных городов, протестуя против сокращения штатов. Бастующие рыболовы раздавали улов бесплатно, громили и блокировали портовую инфраструктуру. Тысячи активистов национальных профсоюзов митинговали на площадях против правительственного плана пенсионной реформы — при этом вместе с бюджетниками в этих протестных акциях участвовали работники частного сектора, которые до сих пор предпочитали не вмешиваться в конфликт.
Несмотря на накал страстей, масштабы протестов все-таки не достигли уровня худших годов шираковской эпохи, когда общенациональная мобилизация профсоюзов блокировала любую инициативу правительства. Саркози по-прежнему может позволить себе игнорировать требования не слишком многочисленной толпы и продолжать предвыборную программу реформ, подчеркивая свою готовность к диалогу с «социальными партнерами».
Экскурсия в спальню
Поначалу гиперактивный президент, казалось, совершенно очаровал французов своей бурной деятельностью, лозунгами повышения покупательной способности, экономического обновления страны и «мирного разрыва» с шираковским «застоем». Но в последние месяцы стал очевиден все более отчетливый диссонанс между предвыборными обещаниями и реальностью. Любовь с первого взгляда сменилась разочарованием: судя по рейтингам, многие французы откровенно завидуют той легкости, с которой от Саркози успела избавиться его бывшая супруга.
Собственно, с Сесилии все и началось. После победы Саркози французы с удивлением обнаружили, что бывшая модель и верная соратница их избранника согласилась исполнять эту роль только на время предвыборной гонки, а затем развелась с ним, едва Саркози занял Елисейский дворец. Бракоразводный процесс новоиспеченного президента был, однако, не единственным испытанием для французов. Вскоре они стали свидетелями следующей части захватывающей личной жизни Саркози — его романа и поспешного брака с еще одной бывшей моделью Карлой Бруни. Практически все европейские СМИ развлекались тем, что публиковали ее откровенные фотографии на своих страницах, списки знаменитостей, бывших бойфрендами избранницы президента, а также обоих влюбленных в изысканных ландшафтах и интерьерах.
По мнению большинства аналитиков, многие французы испытали настоящий культурный шок от обнародования подобных деталей личной жизни президента. «Мы, конечно, сочувствуем нашему президенту и считаем, что он имеет право на личное счастье, но вся эта история как-то плохо вяжется с тем, как французы воспринимают своего лидера и первую леди. У многих создается впечатление, что он больше занят своими личными проблемами, в то время как пост президента во Франции традиционно воспринимается как исключительное служение своей стране и народу, когда личное отходит на второй план. История с разводом и последующим публичным романом подорвали доверие многих простых французов к своему президенту», — комментирует ситуацию будущий политолог, студентка Сорбонны Франсуаза Мервиль. Поначалу, конечно, эти события привлекли к Саркози дополнительное внимание публики, сам он из политика превратился в знаменитость и персонажа светской хроники. Однако даже вольнолюбивые французы оказались слишком консервативны для столь подробной экскурсии в спальню президента (журнал Paris Match с позволения главы государства провел съемку в том числе и в спальне новобрачных в Елисейском дворце).
Первые плоды
Между тем бурная личная жизнь президента все-таки не помешала ему начать проведение в жизнь тех либеральных экономических реформ, которые он обещал перед выборами. Обещанное французам доступное жилье стало обретать реальные формы с запуском в апреле программы жилищного софинансирования для среднеобеспеченных граждан «Дом за 15 евро в день». «Избирательная иммиграция», в которой Николя Саркози видел решение проблемы социальной интеграции приезжих, получила законодательное воплощение главным образом в ограничении воссоединения семей. Прошло снижение порога налогообложения с 60 до 50%, вместе с другими денежными поблажками владельцам крупных состояний с восторгом встреченное большим бизнесом и серьезно обидевшее левую часть электората. Закон об обязательном минимуме услуг общественного транспорта, введенный сторонниками Сарко, позволил в значительной степени защититься от коллапса, обычно наступающего в стране от забастовок транспортников. Набирает популярность финансовая автономия университетов, поначалу встреченная в штыки студентами и многими преподавателями. Пересматривается географически-административное распределение школ и судов — инстанции, признанные неэффективными, закрываются сотнями. Саркози даже удалось сократить неподъемные для французской казны пенсионные привилегии некоторых категорий бюджетников и число служащих бюджетной сферы.
Однако менее популярные преобразования, до которых черед дошел только теперь, встречают все большее сопротивление французской улицы: многие хотели бы перемен к лучшему, но мало кто готов отказываться ради общего блага от привычных преференций. Так, была сведена на нет попытка пересмотра привилегии многодетных семей, приторможены реформы системы здравоохранения, рынка труда, социального обеспечения — а ведь они, по планам действующего президента, должны были сократить государственные расходы Франции до уровня Германии и в перспективе сэкономить 150 млрд бюджетных евро.
Одна из наиболее болезненных для правительства и населения тем — реформа здравоохранения. В 2008 году убытки государства от системы здравоохранения составят 7 млрд евро. Сегодня французская система, созданная в 1945 году, финансируется за счет обязательных отчислений из зарплат и обеспечивает фактически бесплатное для пациентов обслуживание в больницах и помощь роженицам. В последний раз она корректировалась в 2004 году, и за последние годы показатели убыточности вернулись к дореформенным. Правительство, предчувствующее серьезную конфронтацию с профсоюзными, страховыми и потребительскими организациями, пока обходится мелкими компенсациями потерь — введением незначительного взноса при приобретении бесплатных до недавних пор лекарств и вызовах «скорой». Однако в скором будущем, по мнению экспертов, Саркози придется фундаментально пересмотреть принципы финансирования системы с учетом старения населения.
Опасный «дедо-бум»
Столь же непростая ситуация и в пенсионной сфере. Сегодня она функционирует по нацистскому образцу, принятому еще правительством Виши, — за счет распределения взносов работающих граждан между пенсионерами. Однако в связи с падением рождаемости и увеличением продолжительности жизни в последнее десятилетие пенсионная система стала черной дырой для французского бюджета. В прошлом году дефицит ее бюджета составил 4,6 млрд долларов. Попытки нескольких правительств как-то залатать этот кафтан последовательно разбивались о несогласие граждан. Действующий кабинет пока ближе всех подошел к приемлемому выходу из кризиса благодаря недавно проведенному закону о пенсионной реформе. Его основная цель — восстановление равновесия между периодом активной работы и выплаты пенсионных отчислений, с одной стороны, и периодом заслуженного отдыха — с другой. Сейчас это равновесие все сильнее нарушается растущей продолжительностью жизни французов, которая составляет в среднем 81 год и к 2040-му обещает увеличиться еще на шесть лет. Это приятное для пожилых обстоятельство становится тяжким бременем для молодой части французского общества, за счет которой выплачиваются пенсии. А скоро в разряд пенсионеров перейдет обширное поколение, родившееся в годы послевоенного беби-бума. В результате этого «дедо-бума», как его здесь называют, на одного пенсионера уже к 2020 году будет приходиться не два, как сейчас, а лишь полтора работающих француза.
Пенсионная реформа нынешнего кабинета между тем выглядит весьма мягкой и умеренной. Париж не собирается сокращать размер пенсий, а также увеличивать возраст выхода на пенсию. Увеличен будет срок обязательного трудового стажа. Если сейчас он составляет 40 лет, то к 2012 году вырастет на год. Это поможет пенсионной системе лучше справляться с наполнением своего бюджета. Параллельно будет подниматься возрастная планка биржи труда: сейчас во французские центры занятости не могут обращаться безработные старше 57 с половиной лет.
Принимаемые меры могут в лучшем случае лишь сократить дефицит пенсионной системы. Для того чтобы ликвидировать его полностью, Париж рассматривает вариант повышения обязательных отчислений в пенсионный фонд с одновременным понижением налогов, идущих на выплаты пособий по безработице.
Лион—Париж
