В Ханты-Мансийском автономном округе добываются 58 процентов российской нефти, или 5 процентов мировой. И несмотря на то что за последние годы по разным причинам, в том числе и за счет ухудшения качества структуры запасов, объемы нефтедобычи в Западной Сибири упали более чем в два раза, ХМАО еще на протяжении 30 лет останется основным нефтедобывающим регионом России. Между тем минимум, который обеспечивает сегодня экономическую и энергетическую безопасность РФ, составляет 300 млн тонн, а добывается 305 млн, причем прирост запасов не превышает 204 млн тонн, то есть страна практически "проедает" свои запасы. Для того чтобы обеспечить пятипроцентный рост ВВП, к 2020 году в России должно добываться не менее 360 млн тонн нефти. А это значит, что округ должен не только удержать сегодняшние объемы добычи - 170 млн тонн, а и нарастить их. Насколько это реально и что из себя представляет нефтяная политика администрации региона, на территории которого работают сегодня 30 нефтяных компаний, рассказывает заместитель председателя правительства ХМАО Владимир Карасев.
- В последние полтора года спад объемов добычи нефти приостановлен, и наконец-то за последние годы наблюдается рост. Причины понятны - благоприятная конъюнктура мировых цен на нефть. Но это дело временное, а объемы добычи должны быть стабильны. Возможно ли этого добиться при постоянных колебаниях цен?
Добыча нефти на территории ХМАО основными нефтедобывающими компаниями в 1999 году (млн тонн)
"ЛУКойл -- Западная Сибирь"
44,5
"Сургутнефтегаз"
37,5
ЮКОС
20,5
ТНК
19,7
"Сиданко"
12,8
"Славнефть"
11,9
"Томскнефть"
4,5
- Это вполне возможно при гибкой налоговой политике государства. И дело не только в пляшущих ценах. Разные горно-геологические условия требуют разных затрат на добычу одной тонны нефти. И если мы хотим иметь константу по добыче, значит, как только у компании ухудшаются экономические показатели - увеличиваются затраты или падает цена, государство, чтобы сохранить рентабельность бизнеса, должно сказать: вот этот налог я снижаю, а этот, например, акциз, который никак на экономический результат не влияет, ликвидирую вообще. А у нас сегодня все ставки налогов, за исключением роялти, одинаковы и для высокоприбыльных, и для убыточных объектов. Даже акцизные сборы, которые должны по идее изымать сверхприбыль, дифференцированы не по объектам разработки, месторождениям или залежам, а по компаниям. Таким образом, федеральная налоговая система превращает сегодня свыше шестидесяти процентов разведанных запасов в округе в низкорентабельные. А к чему это может привести? Компании просто отключают низкопроизводительные скважины на старых месторождениях, не вводят в разработку новые объекты. Более того, осваивая нерентабельные запасы, будут вынуждены выбирать шестьдесят - шестьдесят пять процентов от начальных, наиболее дешевых по себестоимости запасов и прекращать добычу на стадии ее падения, когда эксплуатационные затраты не окупаются и не приносят даже минимальной прибыли. Это может привести к потере запасов в недрах, резкому снижению коэффициента извлечения нефти. Вот вам вариант развития событий при неизменной налоговой политике. Ситуацию могло бы изменить принятие дифференцированных ставок налогов в зависимости от горно-геологических и экономических условий объектов разработки, а также изменение порядка выдачи лицензий на разработку месторождений на основе соглашений о разделе продукции. Как показывает анализ специалистов, изменение налогового режима позволило бы сделать прибыльной разработку более половины объема ныне нерентабельных запасов. Только одна отмена акциза позволила бы осваивать запасы нефти с более высокой себестоимостью, а еще большие возможности дают СРП, они превращают нерентабельные объекты в рентабельные при росте затрат компаний на добычу чуть ли не в два раза.
- Хорошо, федеральная власть не готова жертвовать сегодняшними доходами ради завтрашней стабильности ТЭКа. Но ведь правительство ХМАО в рамках своих полномочий может устанавливать разумные, на его взгляд, правила игры для нефтяных компаний.
- Конечно, мы формируем свою налоговую политику, в том числе и режим реинвестирования. Из двухсот пятидесяти месторождений, на разработку которых выданы лицензии, пока только сто семьдесят шесть введены в разработку, остальные находятся в процессе разбуривания и обустройства. Чтобы заинтересовать компании в освоении новых месторождений, полтора года назад мы приняли закон "О стимулировании ускоренного ввода в разработку нефтегазовых месторождений в пределах лицензионных участков недр на территории ХМАО". Во всем мире существуют такие понятия, как "новая" нефть и "старая" нефть, которые имеют разные режимы налогообложения. Обустройство нового месторождения требует огромных первоначальных вложений, которые дадут отдачу только через семь-восемь лет. И если мы создадим режим стимулирующего налогообложения, то компания может сократить срок его освоения и быстрее получить первую нефть. По сути, мы из окружного бюджета инвестируем проекты освоения новых месторождений, освобождая компании на пять лет от уплаты налогов на прибыль, имущество, НДС, части дорожного налога на пользователей автомобильных дорог и роялти в окружной, городской и районный бюджеты. Обязательным условием получения льгот для компании является реинвестирование этих средств в дальнейшую разработку. Если компания использует инвестиционные ресурсы не по назначению, а за этим установлен жесткий контроль со стороны администрации и налоговых органов, то губернатор может принять решение об их изъятии в бюджет округа, а предприятие дополнительно выплачивает штраф по двойной ставке рефинансирования Центробанка за весь срок нецелевого использования средств.
- Как вы заметили, разработка месторождений по СРП могла бы принести колоссальный эффект, однако сегодня в этом режиме не работает ни одна компания в округе. В чем проблема?
- Проблема в неурегулированности законодательства, отсутствии необходимых подзаконных актов, регулирующих порядок получения государством своей доли продукции, освобождения инвесторов от уплаты некоторых налогов и сборов. Над пилотным проектом по "Самотлору" мы работали полтора года, и в итоге нам удалось соблюсти интересы страны, региона и компании. Если первоначально инвестор предлагал установить ежегодный предельный уровень компенсации затрат в размере девяноста пяти процентов, то в подписанном документе она опустилась до семидесяти. В целом же государство получало бы тридцать один процент от объема всей добытой нефти. Умножьте на сегодняшние рыночные цены и получите доход государства. Но "Самотлор" - это уникальное месторождение, увы, просто загубленное сверхинтенсивными методами добычи. Стоял вопрос даже о его возможной консервации через несколько лет. СРП же позволит за двадцать лет добыть дополнительно триста шестьдесят миллионов тонн нефти. Но никто не хочет понять, что СРП - это не раздел налогов, а раздел продукции, нефти, с которой государство, получив свою долю, может делать все, что угодно. Ведь в СРП есть новация, которую мало кто понял. Поднятая на поверхность нефть до момента раздела является государственной собственностью. А это значит, что не компания отдает государству его долю, а наоборот, государство возмещает затраты и отдает долю компании. И государство как собственник формирует и политику, и стратегию, а не сидит и не ждет, пока компания заплатит ему урезанные налоги. И, имея долю, государство может выбрать трейдера, который продаст нефть по рыночной цене, а не по заниженным внутрикорпоративным, как это делается сегодня.
- Автономный округ таким образом хочет вернуть себе недополученные с нефтяных компаний налоги?
- Да, продукция же будет делиться между федеральным центром, регионом и компанией. Но не всем это выгодно, поэтому-то механизм и не принимается.
- Раньше вы выдавали компаниям лицензии на право пользования недрами на условиях конкурса, а сегодня проводите аукционы. Это более прибыльное дело?
- Дело не в прибыли. Мы провели шесть конкурсов и поняли, что эта технология не обеспечивает объективность в определении победителя. Во всех странах уже давно проводятся аукционы. Мы изучали опыт Техаса, Оклахомы, Аляски, Канады, Норвегии. Там принято считать, что все компании - участники конкурсов-аукционов высококлассные профессионалы-нефтедобытчики. Разве есть сомнения в технологическом уровне "ЛУКойла" или "Сургутнефтегаза"? Да нет, конечно. Неграмотные специалисты сюда не приходят. И с седьмого раунда мы перешли на чистые аукционы. Если компания подает заявку на какое-то месторождение, то она обязана подписаться под особыми условиями, которые в случае выигрыша автоматически переносятся в лицензионные соглашения. Причем условия и процедура проведения аукциона исключают возможность сговора компаний между собой для игры на понижение бонуса. Что интересно, до прошлого года президенты и менеджеры компаний еще не совсем понимали, что аукцион - это конкурентная борьба. И только в прошлом году пришло осознание того, что ресурсы исчерпаемы и конечны, и драться за них надо до конца.
- Значит, вы не опекаете "свои" компании, а создаете равные условия для всех?
- Это один из принципов взаимоотношения органов власти автономного округа и нефтяных компаний. Мы никого не выделяем. "Сургутнефтегаз" на последнем аукционе предложил бонус за три участка в сорок два миллиона долларов, честно выиграв у ТНК. Хотя борьба была очень жесткой. В нераспределенном фонде недр находится еще много месторождений и перспективных зон. И мы будем продолжать аукционы. Кроме того, ведется разведка новых месторождений.
- Если компания не выполняет условия лицензионного соглашения, вы можете отозвать у нее лицензию?
- По закону - да, но механизм не прописан до конца. Хотя прецеденты существуют: за восемь лет мы отозвали полтора десятка лицензий, в том числе и по действующим месторождениям. Но все не так просто, как кажется на первый взгляд. Нарушила компания свои обязательства, сразу можно наказать и отобрать лицензию. Возникает проблема, что делать с собственностью компании. Ведь только одна скважина может стоить два миллиона долларов. Кроме того, оборудование изношено, новый хозяин его не купит за хорошую цену, а старый по плохой не продаст. Не решены вопросы о том, кто должен нести расходы по охране законсервированных месторождений, что делать с людьми - ведь они остаются без работы. Как-то, когда мы были в Канаде, поинтересовались, были ли случаи отзыва лицензий и что произошло с имуществом компаний. Да, нам сказали, что лет тридцать назад было дело, компанию не только лишили права добывать нефть, а и конфисковали ее имущество. То есть там государство занимает очень жесткую позицию, и никто не может нарушить свои обязательства перед ним. У нас же все пока иначе. Но отзыв лицензий - это крайний случай. Лицензионное соглашение дает рычаги влияния на компании, и в случае, если они нарушают условия соглашения, мы можем регулировать их деятельность, например, повышая уровень платежей. Это пока самый действенный метод. Деньги они считать научились. Наша задача все же состоит в том, чтобы создать компаниям, работающим на территории округа, условия стабильной прибыльной деятельности по понятным правилам.
