В конце июня на биржах Нью-Йорка и Осло произошло одно из крупнейших в этом году в Европе первичных размещений акций: норвежское правительство выставило на продажу 17,5-процентный пакет государственной компании Statoil, крупнейшего в Норвегии производителя нефти и газа. Инвесторы, в основном зарубежные, заплатили в итоге почти 3 млрд долларов. Согласно реформистским планам правительства Йенса Стольтенберга, Норвегия не собирается останавливаться на достигнутом и продолжит приватизацию нефтегазовой отрасли, которая является основой национальной экономики. В ближайшие годы государство продаст еще почти столько же акций Statoil, сократив свой пакет примерно до 75%.
Приватизация Statoil стала прецедентным событием для норвежского ТЭКа. С 60-х годов, когда на шельфе Северного (а затем и Норвежского) моря были открыты нефтяные месторождения, нефтяной сектор находился под жестким контролем государства. Если частный бизнес и допускался к "нефтяному пирогу", то в крайне ограниченных масштабах, причем практически всегда речь шла о норвежском капитале.
Нефть и родина едины
Во всех правительственных документах, касающихся энергетики или экономического развития Норвегии, четко прописано, что норвежские нефтяные ресурсы "принадлежат норвежскому народу и должны быть использованы на благо нынешнего и будущего поколений". В отличие от России, где официально декларируемые цели часто отличаются от реальности, норвежцы в течение десятилетий очень строго следили за выполнением этого принципа.
Во-первых, когда началась разработка первых месторождений, к ней были допущены лишь три компании - Statoil, Norsk Hydro, и Saga Petroleum. Все они были норвежскими, "национальными", хотя последние две были созданы с участием частного капитала. Впрочем, такой подход мало отличался от "нефтяного национализма" других стран: примерно в то же время сложился нефтяной картель ОПЕК, в каждой из стран-участниц которого были созданы государственные нефтяные компании, занявшие если и не монопольное, то доминирующее положение на рынке. Поэтому вполне естественно, что в 70-х годах прошлого века преимущественно аграрная и бедная (по западноевропейским меркам, конечно) Норвегия, получившая независимость от Швеции только в 1905 году, пошла по пути нефтяных стран третьего мира.
Тесная связка между государством и нефтяным сектором только укрепилась в 90-е годы, когда правительство создало специальный фонд, в который направлялись доходы от экспорта нефти. Дело в том, что благодаря растущему экспорту энергоресурсов Норвегии удалось сформировать устойчивый профицит бюджета, который правительство и решило сохранить для будущих поколений, когда нефтяные месторождения будут исчерпаны. Средства от экспорта нефти, поступавшие в фонд, вкладывались в наиболее доходные акции и облигации. Благодаря успешному управлению к маю 2001 года активы фонда выросли до 425 млрд крон (46 млрд долларов), что составляет почти 10 тыс. долларов на каждого норвежца.
Поэтому неудивительно, что нефтяной сектор страны оказался оплотом "экономического национализма". Когда два года назад французская Elf пыталась приобрести частную норвежскую Saga Petroleum, это вызвало бурю протестов против глобализации и экспансии мирового капитала. Чтобы не допустить в страну французов, Norsk Hydro предложила большую сумму. В результате "фамильное серебро осталось в семье". В результате Saga Petroleum была поглощена Norsk Hydro, а 25% ее активов отошли к Statoil.
Новые времена
Но, как свидетельствует реструктуризация Statoil, время экономического национализма ушло. Это связано с многими причинами. Во-первых, Норвегия уже давно не бедная аграрная страна, какой она была еще сорок лет назад. По уровню ВВП на душу населения, например, Норвегия опережает большинство стран Европы. Безработица находится на низком уровне, экономика приобретает все более постиндустриальный характер (в сфере услуг производится 72% ВВП). Столица страны Осло сейчас стал самым дорогим городом Европы, обойдя по этому показателю Лондон.
Во-вторых, катастрофическое падение цен на нефть в 1998-1999 годах (тогда североморская брент-смесь стоила на бирже в Лондоне всего 8-9 долларов за баррель) еще раз показало, что государственный сектор оказывается далеко не самым эффективным в условиях кризиса. Как сказал "Эксперту" аналитик Deutsche Bank Джеймс Трейнор, именно неспособность Statoil быстро приспосабливаться к меняющейся конъюнктуре привела к формированию операционных убытков как в Норвегии, так и за рубежом.
В-третьих, хотя нефтяные запасы Норвегии значительны (10,8 млрд баррелей), они не бесконечны. Северное море, где расположено большинство месторождений, относится к "зрелой" нефтедобывающей провинции, запасы которой выработаны на 40-50%. Как ожидается, пик добычи нефти на норвежском шельфе придется на самое начало нынешнего века, после чего объем добычи начнет падать и к 2030 году не будет превышать 1 млн баррелей в день (в три раза меньше, чем сейчас).
В результате как в самой компании, так и в правительстве появились сторонники превращения Statoil в концерн международного масштаба. Реструктуризацию компании поддержал тридцатипятилетний министр топлива и энергетики Олаф Аксельсен, заявивший, что его цель - повышение конкурентоспособности норвежских нефтяных компаний. В условиях консолидации мировой нефтяной отрасли достижение этой цели - догнать ведущих европейских и американских конкурентов - становится возможным только в том случае, если удастся привлечь дополнительный капитал. В Норвегии, стране небольшой, это сделать сложно. Именно поэтому Statoil начала размещать акции не только в Осло, но и в Нью-Йорке, финансовом центре мира. Кроме того, превращение из государственной компании в открытое акционерное общество, как считает автор проекта приватизации финансовый директор Statoil Инге Хансен, повысит финансовую дисциплину и снизит степень правительственного вмешательства в дела компании.
Стать гигантом
Как считают аналитики, есть несколько вариантов дальнейшего развития событий. Поскольку норвежское правительство объявило о намерении продать треть акций компании, вполне вероятным выглядит обмен пакетами между Statoil и одной из европейских газовых компаний (Statoil экспортирует значительные объемы газа в Европу, прежде всего в Германию и Францию). Германский газовый концерн Ruhrgas (он, кстати, владеет 5% акций "Газпрома"), для которого Statoil является конкурентом, уже проявил интерес к подобной сделке.
Другим вариантом может стать обмен активами с другими норвежскими компаниями, владеющими лицензиями на разработку шельфовых месторождений. Например, важным аспектом реструктуризации норвежской нефтянки стало перераспределение контроля над нефтяными запасами Норвегии. Так, 15 мая правительство продало концерну Statoil 15-процентный пакет акций в SDFI (State Direct Financial Interests) - государственной компании, владеющей правами на разработку 150 месторождений (40% общих запасов углеводородного сырья Норвегии), суммарные доходы от которых могут составить 30 млрд долларов. Эта операция улучшила положение Statoil прежде всего на газовом рынке, сделав его пятым по величине производителем природного газа в Европе. Менеджмент компании по-прежнему предлагает правительству передать все активы SDFI в собственность Statoil. Если это произойдет, то норвежская компания по запасам станет одной из крупнейших в мире, приблизившись к таким гигантам, как Royal Dutch/Shell, BP Amoco или Exxon/Mobil.
Такое развитие событий создаст для компании бесспорные преимущества, прежде всего - стимулирует интерес инвесторов. Имея большую капитализацию, Statoil будет обладать большими финансовыми возможностями для расширения своего международного присутствия и, таким образом, сокращения своей зависимости от месторождений Северного моря. Особенно значительный эффект, как считают аналитики, трансформация Statoil может иметь для газового бизнеса компании. Полученные средства позволят инвестировать в газопереработку, распределительные сети и хранение, и таким образом Statoil превратится в полноценный газовый концерн, став еще большей угрозой для "Газпрома" (уже сегодня норвежская и российская компании конкурируют во Франции, Германии, Чехии, Польше).
Если же говорить о нефтяном бизнесе, то Statoil рассматривает вопрос своего участия в новых нефтяных проектах Азербайджана, Бразилии и Венесуэлы. Дебит на этих месторождениях значительно выше, а затраты на добычу гораздо ниже, чем в Норвегии (по оценке Deutsche Bank, себестоимость добычи барреля нефти в Норвегии - одна из самых высоких в мире, 11-12 долларов за баррель). К тому же диверсификация нефтедобычи позволит компании снизить уровень налоговых отчислений: максимальная ставка налогов на добычу нефти достигает в Норвегии умопомрачительных 78%.
Не исключено, что в случае успеха реструктуризации Statoil реформы продолжатся и в будущем. Как считает профессор Ойстен Норенг, занимающийся экономикой нефтяной промышленности в Университете управления Осло, в долгосрочной перспективе компанию ждет дальнейшая приватизация: для увеличения финансовых ресурсов частным инвесторам могут предложить до 70% акций Statoil, сохранив за правительством право блокировать некоторые решения - например, перенос штаб-квартиры компании за пределы страны.
