Еще некоторое время назад в Москве трудно было найти зал, сплошь не завешанный фотографиями - 129 экспозиций V Фотобиеннале оккупировали едва ли не все выставочные площади. Здесь были все: знаменитости без срока давности вроде Уильяма Кляйна, радикалы вроде француженки Орлан, модные иранские кинематографисты вкупе с качественными музейными ретроспективами. Любой, кто вознамерился посетить все события выставочного марафона, рисковал душевным здоровьем - на второй день его начинали преследовать лица незнакомых людей с бесчисленных фотографий. Правда, увидев, какие метаморфозы претерпевает человеческое лицо в таком "документальном" искусстве, как фотография, начинаешь сомневаться: а правильно ли то, что в паспортах, правах и пропусках именно фото удостоверяет нашу личность?
Как гибрид гибриду
Одно из самых впечатляющих превращений, которое претерпело в фотографии человеческое естество, продемонстрировала эксцентричная французская знаменитость Орлан. Серия "Самогибридизации" - это ее автопортреты, обработанные в цифре. В результате обработки собственное лицо Орлан слилось с африканскими масками, а также всякими посторонними человеческой плоти предметами. Получилось что-то вроде документальных снимков биомеханоидов, существ наподобие оперной дивы из "Пятого элемента".
Выставка Орлан занятно рифмовалась с коллекцией портретов преступников из криминальной газетенки Petit Parisien. Нет, не в смысле нечеловеческого характера персонажей, а в смысле готовности сотворить с ними все, что угодно. Так, безвестные мастера фотоотдела Petit Parisien чрезвычайно увлекались ретушью. Мало было им в своих коллажах окружить жертву преступления хороводом из физиономий членов преступной банды (мол, не вырваться птичке) - они подрисовывали злодеям шрамы, фингалы и пластыри, заставляя их лица выглядеть еще "криминальнее".
Конечно, их ретушь, следы которой видно невооруженным глазом, - детский лепет в сравнении с цифровыми технологиями, которые позволяют Орлан сращивать свое лицо со всем, что ей вздумается, без швов и стыков. Но гибриды Орлан говорят не о возможностях современных технологий. Ее уроды, кажущиеся веселым издевательством, на самом деле - следующий этап в чреде превращений, которые учиняем мы сами с собой, заглатывая разные сжигатели жира, шейпингуя, перекрашивая все, что можно перекрасить. Мы боремся с биологией, а арена боев - наше тело. Кто видел саму Орлан, с наполовину черной, наполовину желтой шевелюрой, с пластиковыми "наростами" у висков, с очками в толстой красной оправе, напоминающими вросший в глаза бинокль, поймет, что сама она дальше других продвинулась на пути превращения в киборга. Ей и поднимать вопрос: "Кто мы?"
Человек угнетенный
Это "кто?" отчетливо читается едва ли не в каждой второй экспозиции - от работ знаменитостей до снимков никому не известных тружеников штатива и объектива. "Украинская сельская фотография из коллекции Николая Бабака" - уникальное собрание способов позировать. Украинские крестьяне позируют всерьез, не позволяя фотографу нажать на спуск до тех пор, пока они не приведут себя в соответствие с идеальным образом, живущим в их душе. Известный американский фотограф Лорен Гринфилд снимает девушек.соотечественниц, тоже совершающих путь к этому идеальному образу. Ее Girl Culture - исследование на тему о давлении общества с его банальными вкусами на каждое из юных существ женского пола, вынужденных подгонять себя под среднестатистические стандарты красоты.
У Гринфилд, как ни у кого другого, нынешнее повальное увлечение фитнесом выглядит как явление глубоко противоестественное, если не по своим последствиям, то по своим целям. Потому как цель одна - вписаться в стандарт и удержаться в его рамках. Она демонстрирует борьбу, которую ведут девочки в диетологических клиниках, самодовольство тех, кто достиг вожделенных стандартов, а также растерянность других, кто с пристрастием разглядывает себя в зеркале, еще не понимая, сколько верст пути осталось им до превращения в "девушку с обложки". В общем, тех, кто способен любить себя только в роли Дженнифер Лопез или Бритни Спирс. В результате девушки Гринфилд выглядят такими же жертвами постоянного насилия, как и "Женщины аллаха" очень модной иранской художницы Ширин Нешат. Ее героини похожи на больших черных птиц, а надписи на фарси, сплошь покрывающие их лица и фигуры, - на тонко сплетенные сети.
Вечные города
Места же, где человек равен сам себе, можно расположить между двумя полюсами - Парижем Уильяма Кляйна и эпическими пейзажами знаменитого иранца Аббаса Кьяростами. В этот промежуток укладываются портреты малых родин, снятых фотографами со всего света, среди которых есть и великие города. Если Рим, каждый уголок которого представлен в Доме фотографии, выступил в характерной для себя роли сборища памятников архитектуры и центра художественной жизни, Нью-Йорк - в не менее привычном амплуа символа ХХ века, то Париж, увиденный Уильямом Кляйном, ничем не напоминает свой расхожий образ. В его кадрах нет ни памятников архитектуры, ни набережных Сены, ни уютных кафе, ни уличных художников - в общем, ничего, что обычно снимают в Париже. Париж Кляйна - это Париж толпы, кипящего человеческого бульона. Волны демонстраций накатывают одна на другую, культуры сталкиваются, как тела на манифестациях. Париж, город с учащенным пульсом, у Кляйна вырывается в будущее так же, как энергия вырывается наружу из каждого его снимка.
Единственное сомасштабное Парижу Кляйна пространство - природа Аббаса Кьяростами. Каждый из множества его кадров, снятых к югу или северу от Тегерана, об одном - о величии и красоте мира. В этом мире вместо зданий деревья, вместо толп - водные потоки, вместо транспарантов - небо. Там нет человека, который, как ни стремится стать пупом земли, а все же, очевидно, им не является.
