Как Кремль видит свои отношения с бизнесом? Что думает о месте бизнеса в обществе и его роли в политике? Что власть считает должным говорить бизнес-сообществу? Полноценный и ясный ответ на эти вопросы сегодня отсутствует и не очень предвидится. А план Путина — скорее тайные скрижали, содержание которых, во всяком случае до поры до времени, никто не собирается раскрывать непосвященным. Потому представления об этом плане приходится составлять из лоскутков. Один из таких лоскутков, безусловно, выступление Владислава Суркова, замглавы администрации президента, на заседании Столыпинского клуба 30 октября.
Чтобы яснее понять контекст этого выступления, надо иметь в виду, что Столыпинский клуб — детище «Деловой России», и объединяет он представителей консервативных либеральных кругов, в основном из бизнес-среды. Среди выходящих на трибуну до Суркова по большей части были бизнесмены, близкие к «Единой России» — член генерального совета партии «Единая Россия» Владимир Груздев, председатель «Деловой России» Борис Титов, — но не только. О проблемах взаимоотношений бизнеса и власти говорили в том числе лидер партии «Гражданская сила» Михаил Барщевский и представитель СПС Андрей Нечаев, который, как и полагается, жестко критиковал политику власти по отношению к бизнесу. Собственно, по ходу своей речи Сурков отчасти дискутировал с выступающими, в первую очередь с тем же Нечаевым.
Итак, что именно говорил Сурков представителям бизнеса.
Правые и левые
«Наверное, бизнес мог быть более активным, но я хотел бы напомнить, что бизнес уже был у власти. Открыто многие властные институты подменялись мнением узкой группы лиц. Мне кажется, это очень далеко от демократии. Прямое присвоение бизнесом власти — это есть антидемократичное и незаконное явление».
«Партия бизнеса — это из далекого прошлого, когда был конфликт труда и капитала, системный и глубокий, реальный, когда все общества в мире адаптировались к новым производственным отношениям и раскладам. Сегодня я не знаю ни одной демократической страны, где водораздел проходил бы по этой линии, потому что это крайне условно и у всех партий на сегодня достаточно смешанный электорат».
Среди вас, думаю, нет ни одного предпринимателя, чьи доходы снизились при Путине. Грех жаловаться. Миллиардеры – и те расплодились в количестве, никогда в России не слыханном.
«Мне кажется, возрождать классовые принципы крайне опасно, тем более в таком находящемся в движении и поиске обществе, как наше, которое еще не может похвастаться крепкими, устойчивыми политическими институтами».
«Термины “правый” — “левый” устарели. Они относятся к раннему индустриальному обществу».
«Если правая политика — это провозглашенная либералами девяностых годов сумма политических и экономических предрассудков, то правоты в ней немного. Например, сельское хозяйство с официальных трибун объявлялось черной дырой. Но многие здесь присутствующие занимаются сельским хозяйством и пищевой промышленностью и знают, что это не черная дыра, а та отрасль, которая может давать отдачу».
«Также считалось недопустимым поддерживать те или иные отрасли промышленности, хотя во всех странах государственная поддержка экономических приоритетов существует. Совсем недавно было снято табу на такой термин, как “промышленная политика”. После осеннего роста цен вспомнили, что, оказывается, есть торговая политика».
«Наличие или отсутствие государственных компаний — это вопрос культуры экономических отношений. В Норвегии и Франции, в Китае компании с участием государства работают успешно».
«Вообще, младореформаторская мантра о минимизации присутствия государства в общественной жизни скрывала, по-моему, просто безответственность, желание не отвечать за развал социальной сферы, армии, экономический спад».
«Несколько лет назад крупные банкиры публично поднимали вопрос о расчленении Сбербанка, до сих пор слышны призывы распотрошить “Газпром” на небольшие компании. Но если Мао Цзэдун в эпоху большого скачка в каждом дворе поставил по доменной печке, как известно, это не сделало Китай ведущей металлургической державой».
«От системы догматов приходить к более прагматическим взглядам. Конкуренция нужна, но и концентрация капитала нужна, и накопление мощи в определенных отраслях. Одно другому не мешает, если не впадать в крайности».
«Правительство либералов в девяностые не смогло принять либеральные земельный и гражданский кодексы. Это сделал Путин. Кто же после этого может говорить об отходе от демократических ценностей?»
«Что касается рейдерства, то и это явление началось в конце девяностых. Бедность, от которой мы до сих пор не избавились, тоже не сейчас возникла. Тотальная коррупция — это правда, мы этого не отрицаем. У нас чиновники пачками садятся, если вы следите за событиями. Заводятся уголовные дела, когда и мэров сажают, и заместителей губернаторов, но институализирована была коррупция тоже в девяностых годах. Именно тогда при фактическом попустительстве властей, если не соучастии, она обрела мощную корневую систему. Нужны годы, чтобы минимизировать это зло».
Не надо бояться ткачихи
«Нигде не говорят о том и не внушают обществу, что, чтобы хорошо жить, нужно хорошо работать. Необязательно много, но обязательно хорошо. Ни одна партия, в том числе и те, которые называют себя правыми, не говорит об этом. Наоборот, поощряют растущие иждивенческие и патерналистские настроения. А часто и просто врут избирателям. Они идут к старушкам и рассказывают им сказки. Те, кто в девяностые месяцами и годами не выплачивал пенсии, сейчас лживо обещают простодушным согражданам золотые горы, требуют раздать Стабфонд. При этом критикуют единороссов за то, что на их съезде выступала ткачиха».
«Хотелось бы напомнить, что у нас в стране вообще-то есть ткачихи, и жители малых городов и сел, и слесари, и токари. Это наши с вами сограждане. Что же, будем игнорировать этот факт и снобистски говорить, “что же это такое” и что “все возвращается”? Что такое возвращается? Да ничего не возвращается. Даже если бы захотели, не вернули бы. В одном фильме говорилось: не надо бояться человека с ружьем. Так вот, не бойтесь ткачиху, тем более что она без ружья. Это наши сограждане, они имеют право и будут выступать. И мы должны их слышать».
«Мы слишком быстро делаем выводы. Сколько “Единая Россия” существует? Шесть лет… Почему мы спешим объявить о мало- или полутора-, а то и об однопартийности? У нас нормальная система, которая обязательно в конечном итоге станет близка к системе двух доминирующих партий при наличии нескольких малых, как в большинстве европейских стран. В Германии после войны ХДС/ХСС была у власти 18 лет, а американская демократическая партия имела большинство в палате представителей 40 лет подряд. Почему никому в голову не пришло ни тогда, ни теперь называть американскую или германскую систему полуторапартийной или тем более однопартийной?»
«Демократические процедуры тем и отличаются от революционных и тоталитарных практик, что по возможности отрицают насилие и принуждение. А править и поддерживать общественный порядок с помощью убеждения и разъяснения могут только очень терпеливые люди. Что касается того, хорошо или плохо время Путина для бизнеса, то напомню: капитализация и доходы российских, то есть ваших, частных компаний выросли в разы. Среди вас, думаю, нет ни одного предпринимателя, чьи доходы снизились при Путине. Грех жаловаться. Миллиардеры — и те расплодились в количестве, никогда в России не слыханном. До Путина их не было, так что, прежде чем ныть по поводу зажима бизнеса, советую проверить состояние собственных открытых и секретных банковских счетов. Думаю, что это придаст вам оптимизма».
«Политика Путина направлена на поддержку предпринимателей. Чем больше в стране состоятельных и довольных, да еще и энергичных людей, тем лучше. Главное, чтобы довольны они были не в ущерб пожилым и маленьким, всем, кто нуждается в поддержке. Так что приходите на выборы и голосуйте за кого хотите. В любом случае все будет хорошо».
