Рассказами о чудесном превращении популярного блогера в так называемого бумажного писателя, продвижением которого занимается солидное издательство, сегодня никого не удивишь — имена Марты Кетро или Алмата Малатова знают многие. Удивление скорее может вызвать тот факт, что еще несколько лет назад размещение текстов в сети считалось уделом безнадежных маргиналов-неудачников. Хотя среди интернет-литераторов первого призыва немало известных личностей — фантаст и юморист Леонид Каганов, переводчик и пропагандист творчества Мураками Дмитрий Коваленин, журналист Максим Кононенко (aka Mr. Parker) — но все же творчество литературных звезд рунета первой волны так и осталось явлением субкультурным, их выход в большую литературу, по сути, не состоялся. Когда и почему интернет перестал ассоциироваться с аутсайдерством и превратился в мощное средство первоначальной раскрутки? Как сегодня происходит переход «тысячников» из блогосферы на «бумагу»? И не исчезнет ли в скором времени обычная книга под натиском электронных носителей?
Кастрюля, где закипает вода
Русский интернет знает несколько классических историй успеха, словно бы выкроенных по голливудским лекалам. Едва ли не самый яркий пример здесь — Андрей Геласимов. Молодой преподаватель английской литературы из Якутска в конце 1990-х, гуляя по интернету, наткнулся на рекламу конкурса «Тенета» и решил специально для него что-нибудь написать. Так появился первый рассказ Геласимова — «Ты можешь» (банковско-бандитская история, по определению автора). Премии он не получил, но писателя заметили, а главное, с тех пор Геласимов начал регулярно выкладывать все новые и новые тексты на сайте Проза.ру и вскоре стал в рунете популярной фигурой.
Через пару лет, приехав в Москву для работы над докторской, он принес две повести — «Фокс Малдер похож на свинью» и «Жажда» — в Объединенное гуманитарное издательство (ОГИ). Редакторы ОГИ слыхом не слыхивали ни о какой Прозе.ру, и сетевая репутация Геласимова была им неизвестна. Зато в издательстве как раз планировали запускать прозаическую серию, для которой срочно требовался перспективный дебютант. Так Геласимов стал «бумажным» писателем.
Успех пришел мгновенно. Последовали допечатки тиражей, переиздания, шорт-листы престижных премий, восхищенные рецензии известных критиков. С того момента литературная карьера Геласимова представляет собой один сплошной вертикальный взлет, которому не помешала даже радикальная смена прозаиком манеры письма в середине 2000-х. Нынешние тексты Геласимова и тематически, и стилистически разительно отличаются от его первых рассказов и повестей, но читатели по-прежнему раскупают его книги и заполняют залы на творческих вечерах.
Интернет в этом взлете никакой роли не сыграл. Скорее, наоборот, на первых порах сетевой бэкграунд даже несколько мешал — сказывалось традиционное недоверие «бумажных» авторов к выходцам из интернета, который тогда не без оснований рассматривался как пристанище амбициозных графоманов. Дмитрий Быков в злой рецензии под названием «Андрей Геласимов похож на писателя» предупреждал: это на общем уровне Прозы.ру Геласимов «прекрасен, как свежий ананас на фоне несвежего помидора», а в офлайне счет совсем другой. Но Быков оказался плохим пророком — автор «Фокса Малдера» и в офлайне не потерялся.
Как не потерялись в «бумажном» мире и другие пришельцы из сети — на первых порах, впрочем, довольно немногочисленные. Окрыленные успехом Геласимова редакторы ОГИ прочесали сеть — и обнаружили там Ирину Денежкину. Правда, до книги у них дело так и не дошло — девушка ушла в другое издательство и уже там стала звездой. Практически одновременно с Геласимовым стартовал в офлайне и Баян Ширянов — и также очень быстро добился успеха. Но и в этих случаях интернет на раскрутку авторов и продвижение книг никак не влиял: пиару Денежкиной помог ее выход в финал премии «Национальный бестселлер», а Ширянов засветился благодаря скандалу, устроенному вокруг его «наркотической саги» «Низший пилотаж» организацией «Идущие вместе».
Но вернемся к Геласимову. Из сентиментальных побуждений писатель до сих пор обновляет свою страничку на Прозе.ру, хотя большинство нынешних поклонников и не подозревают о его сетевом прошлом. Важнейшим событием в своей карьере сам Геласимов считает состоявшийся несколько лет назад переход из маленького ОГИ в одно из крупнейших российских издательств — «Эксмо». Интернет и ОГИ он сравнивает с кастрюлями, где закипает вода, — но чтобы она выплеснулась за пределы кастрюли, чтобы писателя стали узнавать читатели, не принадлежащие к литературной тусовке, нужны иные издательские мощности.
Ставка сработала. Переход обеспечил Геласимову совсем другие продажи, рекламу в метро, переводы на десять с лишним языков, включая такую экзотику, как каталанский и иврит, звание самого популярного современного русского прозаика во Франции. Правда, многие старые поклонники считают, что в погоне за коммерческим успехом писатель потерял свою интонацию и тот неповторимый ритм, который отличал его ранние вещи. Критик Андрей Немзер, некогда восторженно приветствовавший дебют Геласимова, встретил две его последние книги злыми фельетонами. Зато в конце 2009 года по Первому каналу прошел снятый по сценарию Геласимова мини-сериал «Дом на Озерной» с Ириной Купченко, Василием Лановым и Никитой Высоцким. Вот-вот должен выйти и давно обещанный фильм по первому роману Геласимова «Год обмана». Рано или поздно экранизируют «Жажду» и «Степных богов» — геласимовские книги вообще очень киногеничны. Если это не хеппи-энд, то что же?
Поэзия должна звучать
Влияние интернета на книжный рынок многократно возросло с появлением и бурным развитием блогосферы и социальных сетей. Как водится, первыми превращать популярные блоги в книги догадались маленькие издательства, вроде «Запасного выхода». С 2007 за дело взялся уже такой гигант, как АСТ, запустивший целую серию «Автор ЖЖОТ». Среди блогеров-писателей быстро появились свои звезды — к примеру, уже упомянутые Марта Кетро или Алмат Малатов. Им не дают премий, их игнорируют критики, не принимают всерьез многие читатели — но тиражи их книг раскупаются теми, кто знает авторов по «Живому журналу».
Прозой дело не ограничивается. В блогосфере происходит своего рода поэтический ренессанс — хотя и очень специфический. В авангарде его не признанные мэтры, а 22-летняя Аля Кудряшева из Петербурга и 24-летняя москвичка Вера Полозкова: у первой — 12 тысяч френдов, у второй — больше 18. Для сравнения: блог одного из лучших современных российских поэтов Бахыта Кенжеева читает чуть больше тысячи человек, ЖЖ Бориса Херсонского — вдвое больше. Даже у такого популярного в сети поэта, как Всеволод Емелин, количество подписчиков едва переваливает за три тысячи.
Между двумя поэтессами немало общего, но есть и отчетливая разница. Кудряшева — безусловное поэтическое явление. Несмотря на очевидные недостатки (многословие, нередко отягченное отсутствием внутренней динамики, интонационная зависимость от многих ближних и дальних, пристрастие к сигналам для «своих»: «выходя из окон джаббера, аськи, скайпа…», иногда — банальность), в ее ярком таланте сомневаться не приходится.
Полозкова — проще и, вероятно, поэтому популярнее. У нее, по сути, одна тема — иронично-страдающая Она, холодный, пространственно-удаленный Он. По временам Она и Он примеряют разнообразные маски, но от того не становятся менее узнаваемыми — весь этот маскарад лишь подчеркивает неизменность инварианта. Ее поэзия отчетливо эгоцентрична, об этом много пишут, но это как раз грех простительный — уметь умалять свое «я» в 24 года дано не каждому.
Версификация Полозковой оснащена технически. Она профессионально имитирует ритмические и интонационные ходы самых разных поэтов, в первую очередь Цветаевой и Бродского (с поправкой на эпоху, разумеется). У нее вообще очень хорошо с ритмом и драйвом и зачастую хуже со словами. Если бы какой-то иностранец, не понимающий русского, услышал эти стихи при чтении вслух, ему наверняка понравилось бы. Сама поэтесса, кстати, вполне понимает свои сильные и слабые стороны. «Вся культура переходит в некоторую визуальную плоскость, — говорит она. — Поэзия должна в первую очередь звучать, а если она при этом еще и обрастает визуальным рядом — отлично. Уже ни одно чтение не обходится без какого-то видеоарта, без музыки и сценического действия. Поэзию скучно читать написанной — это понятно и в этом нет ничего зазорного».
Утверждение довольно забавное в своей категоричности, но в феномене Полозковой многое объясняющее. Это действительно явление на половину поэтическое, а на вторую половину — театрально-эстрадное. Не случайно уже в нескольких театрах идут поэтические спектакли по ее текстам, а сама она играет у Георга Жено и снимается в клипах группы Uma2rmaH.
В ЖЖ Полозкова пришла в 2002 году и несколько лет была вполне рядовым юзером под ником Vero4ka (попутно учась на журфаке МГУ и сочиняя колонки для глянцевых журналов), пока на нее внезапно не обрушилась популярность, заставляющая литературных обозревателей вспоминать о временах «стадионной поэзии» 1960-х. Сравнение, впрочем, не вполне корректное: «До стадионов Полозковой довольно далеко: слава ее ограничена совершенно определенным слоем умеренно богемной молодежи», — констатирует критик Дмитрий Кузьмин. Популярность поэзии «Верочки» он объясняет тем, что «ее лирическое “я” удобно для самоидентификации: в ее стихах говорит девушка продвинутая, но не до гламурности, сталкивающаяся с трудностями, но не безвыходными, конфликтующая с собой, но не на экзистенциальном уровне, и т. д. и т. п.».
Отождествление себя с Полозковой и ее лирической героиней — действительно явление, нередкое среди блогеров. За последние несколько лет вокруг поэтессы сложился достаточно сплоченный фан-клуб, готовый защищать своего кумира от любых нападок. Достаточно задеть ее в печати, чтобы получить свои «пять минут славы» в виде ответных залпов из ЖЖ.
Так или иначе, но сегодня «Верочка» — одна из очень немногих российских поэтов, чьи сборники стремительно раскупаются. Ее книга «Непоэмание» вышла более чем солидным для сегодняшней поэзии трехтысячным тиражом — вскоре тираж пришлось допечатывать. Пиарщики не скрывают, что стратегия продвижения книг Полозковой строится прежде всего на ее узнаваемости как ЖЖ-персонажа и на ее присутствии в медиа, порожденном опять-таки популярностью в блогосфере.
Литературный успех пока измеряется в проданных экземплярах, а не в скачанных килобайтах. А писательские амбиции реализуются независимо от сетевой популярности, именно в «бумажном» мире
Зачем писателю книга
Вера Полозкова и Андрей Геласимов — люди разных поколений, разного социального опыта, не совпадающие во взглядах. Полозкова — западник, Геласимов эволюционирует в сторону почвенничества. Он и в романах, и в публичных выступлениях не устает пропагандировать семейные ценности; она уверяет, что для нее семья — «полностью девальвированное понятие». Но чем больше читаешь их интервью, тем отчетливее замечаешь глубинное родство психологических типов. Дело в том, что и Геласимов, и Полозкова — это люди, наделенные огромной пробивной силой, уверенные в своей правоте, в своем таланте и чуждые излишней рефлексии (по крайней мере на публике). Наверное, именно поэтому они добились того, чего добились. Ибо успех приходит к человеку, убежденному в своем праве на успех.
А литературный успех пока все же измеряется в проданных экземплярах, а не в скачанных килобайтах. Да и писательские амбиции реализуются, независимо от сетевой популярности, именно в «бумажном» мире. И увидеть свои стихи или рассказы на экране — не то же самое, что подержать в руках собственный сборник. «В случае с книгой, разумеется, существует еще и тактильный момент, — поясняет это ощущение Геласимов. — То есть книга помимо текста представляет собой материальный объект. И каждый из нас, полюбив текст, невольно переносит свою симпатию на этот самый объект. Я имею в виду, что “Войну и мир” в руки брать всегда приятно. Я, например, даже слегка волнуюсь. Когда открываешь файл, таких чувств пока не испытываешь». А потому при всех преимуществах сети в качестве стартовой площадки для начинающего литератора книге гибель в ближайшее время не грозит.
