К моменту, когда прощальное коммюнике засветилось на сайте компартии Кубы, Кастро давно уже стал телевизионным призраком. На экранах кубинцев периодически появлялся изможденный старик с редкой бородкой и блуждающим взглядом, одетый в пестрый тренировочный костюм, как нью-йорк­ские мафиози в фильме Мартина Скорсезе «Славные парни». Звезда мировой политики, успешно мерившийся силами с десятью американскими президентами и целой дюжиной госсекретарей США, он превратился в таинственного отшельника.

Харизма никогда не бывает вечной. Революции — занятие для молодых. Тут лучше быть Че Геварой, а не Черненко. Когда диктатор пенсионного возраста хрипит в микрофон: «Революция или смерть!», его молодая аудитория склонна уделять главное внимание второй части лозунга.

Большинство тиранов XX века, от  Франсиско Франко до Клемента Готвальда, от Аугусто Пиночета до Мобуту Сесе Секо, были коренастыми людьми с незначительными лицами, украшенными мелкими усиками. Среди этой серой последовательности злодеев кубинский Гигант — прозвище, данное двухметровому Фиделю соратниками-партизанами, — возвышается физически и харизматически. Будучи студентом юрфака Гаванского университета, он играл в бейсбольной команде своей альма-матер питчером. Среди студентов Фидель был также известен тем, что всегда носил с собой пистолет. Но хотя он уже тогда был политическим активистом радикального толка, Кастро ни разу не использовал оружие в многочисленных драках со своими оппонентами, предпочитая кулаки. Добавим, что в молодости кубинский революционер был исключительно хорош собой — не хуже своего соратника Че Гевары, навсегда оставшегося тридцатилетним Христом революции.

Харизма никогда не бывает врожденной. Кастро уже подростком мечтал о высшей власти. Школьником в Колехио де Белен, лучшей частной гимназии страны, Фидель был очарован ораторскими талантами Гитлера, Муссолини и Примо де Ривера — диктатора Испании 1920-х годов. «Он мог часами стоять перед зеркалом с примитивным магнитофоном в руках, вновь и вновь подражая речам Муссолини», — сообщает его биограф Джорджи Эн Гейер. Характерно, что диктаторы харизматического типа не лишены артистизма. Некоторым из них даже присуще богемное начало. Подобно Маяковскому и левым футуристам, Кастро-писатель исповедует романтизированную эстетику революции. По собственному признанию, он усвоил тактику партизанской борьбы, штудируя роман Хемингуэя «По ком звонит колокол».

«Ораторский стиль дуче ныне кажется нам странным, архаическим явлением, которое не способно вызвать ни страха, ни энтузиазма и заслуживает лишь снисходительной улыбки», — замечает историк Р. Дж. Бозворт. Фидель вряд ли бы согласился с этой оценкой. При встречах с журналистами, особенно западными, он не раз выказывал качество, весьма редкое среди тиранов: способность отстраниться от себя как от носителя абсолютной власти с тем, чтобы проанализировать свое политическое поведение как последовательность театрализованных поступков и действий. В одном интервью кубинский лидер объяснил, что, хотя ораторская манера Муссолини может показаться анг­лосаксонскому слушателю наиг­ранной, она более чем адекватна для выступлений перед «латинской» аудиторией, привыкшей именно к «оперному» типу речей и сопряженной с ним системой жестов.

Образ Кастро неотделим от бороды. Появилась она, можно сказать, случайно: «Когда мы оказались в горах… мы просто отпустили волосы и бороды, что стало для нас неким общим символом», — вспоминает Фидель.

Когда-то эта самая знаменитая борода в мире представляла собой волнующее зрелище. После встречи с кубинским руководителем один из его почитателей, Томас Борхе, бывший министр внутренних дел в сандинистском правительстве Никарагуа, был не в состоянии сдержать полноты революционных чувств: «Несколько ночей назад мне приснился сон, в котором его борода была особого, не поддающегося описанию цвета, и я был почти в растерянности, когда наконец своими

глазами увидел этот светящийся белый символ». В одном этом предложении достаточно материала для целого семинара по психоанализу. Обстоятельства сложились так, что движение сандинистов так и не обрело харизматического лидера. Этот дефицит политического очарования, возможно, был одним из факторов, приведших к падению режима Ортеги — Борхе в 1990 году.

В своем антикоммунистическом остервенении кубинские эмигранты в Майами нередко называют Кас­тро Гитлером — худшее оскорбление в современном политическом лексиконе. Разумеется, расистская идеология нацизма не имеет ничего общего с мультикультурными принципами кубинского социализма. И если параллель между Кастро и Гитлером существует, то не в идеологии, а в мифологии, в основном сюжете харизматической власти. В том смысле, в каком Вальтер Беньямин писал, что фашизм — это эстетизация политики.

Легенды их вхождения во власть сюжетно тождественны. Неудачный, но героический штурм бастионов старой власти снабжает новое революционное движение необходимой квотой героев и мучеников («пивной путч» в Мюнхене 8–9 нояб­ря 1923 года; нападение на казарму Монкада 26 июля 1953 года). Арест молодого вождя и последующий судебный процесс, на котором будущий человек судьбы произносит дерзкую речь. (Гитлер: «Богиня вечного суда истории лишь улыбнется и разорвет на клочки обвинительный акт прокурора и вынесенный здесь приговор». Кастро: «Выносите мне приговор. Он ничего не значит. История признает меня невиновным».) Непродолжительное заключение в комфортабельных условиях, во время которого затворник занимается литературным трудом (Гитлер получил 5 лет, отсидел 3 года, написал «Майн кампф»; Кастро получил 15 лет, отсидел 2 года, написал «Письма из тюрьмы»).

Еще одно сходство: Гитлер и Кастро были аутсайдерами с момента рождения. Гитлер, как известно, появился на свет в Австрии, причем его мать была троюродной сес­трой его отца, поэтому он был плодом внебрачной связи и в течение первых 39 лет жизни носил фамилию своей матери — Шикльгрубер. Кастро был побочным сыном Анхеля Кастро Аргиса, зажиточного плантатора, эмигрировавшего на Кубу из испанской провинции Галисия. Мать Фиделя, Лина Рус, работала в доме Анхеля горничной. Анхель Кастро признал Фиделя своим законным сыном, только когда тому исполнилось 17 лет, после чего он принял фамилию отца.

Новый глава государства и вождь партии, семидесятишестилетний Рауль Кастро, младший брат Фиделя, всегда был самым доверенным его лицом. Несмотря на генеральскую форму и многочисленные орденские планки, в его мешковатой фигуре совершенно отсутствует воинственная мужественность, которая всегда была присуща Фиделю. Среди кубинцев новый президент известен как «эль чино» («китаец») из-за его слегка азиатских черт лица. По слухам, он не родной брат Фиделя, как гласит официальная версия, а сын одной из многочисленных наложниц Анхеля Кастро.

Среди возможных будущих руководителей государства называют нынешнего вице-президента Карлоса Лаге (56 лет), автора рыночных реформ девяностых годов прошлого века, впоследствии частично свернутых Фиделем. В последние годы он фактически исполняет функции премьер-министра. О Лаге, которому высокий лоб и мягкая манера держаться придают профессорский вид, говорят, что он тайный либерал. Министр иностранных дел Фелипе Роке (42 года), похожий на одутловатого Алена Делона, — самый молодой член политбюро — известен своими ортодоксальными коммунистическими взглядами. Рикардо Аларкон (69 лет) — худощавый, экспансивный председатель карманного парламента братьев Кастро — имеет репутацию центриста.

Как бы в дальнейшем ни развивались события, социализм на этом острове вряд ли надолго переживет своего основателя. Но гарантий, что на смену ему придет гуманный демократический капитализм, нет. Вспомним Албанию — еще одну политически и географически изолированную страну, в которой власть в течение почти полувека принадлежала абсолютному диктатору, правда решительно нехаризматичному. После смерти Энвера Ходжи его режим просуществовал еще несколько лет — и затем распался. На территории страны развернули широкую деятельность криминальные группировки и кланы, их представительство известно как «парламент Калашникова». А уж чего на Кубе более чем достаточно, так это автоматов АК-47!

Куба занимает 50-е место в Индексе человеческого развития ООН, во многом благодаря созданной в период социализма высококачественной системе здравоохранения. Средняя продолжительность жизни на острове лишь на год меньше, чем в США, а число политзаключенных составляет 244 человека: скромная цифра для страны с десятимиллионным населением. Впрочем, можно предположить, что вместе с режимом братьев Каст­ро, если ему придет конец, страна лишится не только созданного ими аппарата государственного контроля и насилия, но и сети детских садов и школ, больниц и поликлиник, драматических и балетных театров.

Как бы там ни было, эпоха каудильо на Кубе заканчивается. Вдохновенным харизматикам, стремящимся построить рай на земле, история предпочитает прозаичных практиков, пекущихся о дорогах и водопроводах.