Бена Бернанке, руководителя Федеральной резервной системы США - аналога российского Центробанка, прозвали Беном-вертолетом. Это прозвище он заслужил за то, что тушил ипотечный пожар, печатая и выбрасывая на рынок горы наличности. А вот вице-премьера Кудрина Лешей-вертолетом не прозвали, хотя российское правительство выбросило на рынок такое колоссальное количество денег, что у многих родилось подозрение в его неадекватности. Пожар тушили явно в панике, но вроде потушили. Только надолго ли? И главное: стал ли кризис моментом истины для отечественных финансовых властей?
Нас уверяют: кризис импортирован с Запада. Если это так, то придется справляться еще не с одним пожаром, поскольку, по словам американских аналитиков, пройдена только треть пути. Ладно, пусть даже половина - вопрос не в этом. Нам не объяснили самого простого: почему за грешную американскую ипотеку приходится расплачиваться нам? "Потому что Россия стала частью глобальной экономики и зависит от нее", - утешают нас. Но что это за зависимость? И стоит ли за нее платить такую цену? На эти вопросы нам ответа не дают, только успокаивают: мол, есть еще "подушки безопасности".
Да, по резервам Россия - третья страна в мире. Но это почему-то не очень греет. Ведь резервы, как оказалось, сами по себе, а реальная экономика сама по себе. Заработанные нефтедоллары мы отдавали в управление американским финансовым институтам под мизерные проценты, а те в свою очередь предоставляли нашему бизнесу якобы "дешевые" кредиты. Зачем, спрашивается, так все усложнять? Авторы этой макроэкономической идиллии называют это "стерилизацией". В результате "стерилизованной" оказалась отечественная банковская система, оставшаяся вдруг без ликвидности, вследствие чего "стерилизовалась" и наша промышленность.
Шанс на развитие как раньше, так и теперь имеют лишь компании энергетического сектора. Просто теперь, когда "дешевые" западные кредиты кончились, в российскую биржу вкачивается наличность, но золотой дождь вряд ли прольется на предприятия, которые не входят в биржевой листинг. Да и на бирже далеко не все могут рассчитывать на госщедрость - логично ждать от правительства помощи государственным же монополистам, банковским гигантам и, конечно же, нефтянке.
Тем временем доля промышленности в ВВП страны быстро уменьшается: рост российской экономики в годовом исчислении составляет 7,5%, а рост производства - лишь 5%. Несырьевые сектора экономики испытывают инвестиционный голод.
Судя по рецептам, которые предлагает Кудрин, кризис не стал для него моментом истины. Он по-прежнему делает ставку на сырьевую модель экономики. Снижение налога на добавленную стоимость, о котором так долго умоляет бизнес, он отодвинул в неопределенное будущее.
А ведь кризис вышел таким оглушительным именно потому, что деньги на модернизацию изолированы от бизнеса. Стало ясно, что шальных денег больше не будет, что рост цен на нефть не вечен, что перспективы развития страны под угрозой. Все будут вынуждены туже затянуть пояса. Все к этому готовы, все понимают масштабы происходящего. Но мотивы финансовых властей, желающих жить по старинке, понять и принять никто не может. Где наши деньги? Почему они не работают на нас?
