— Почему за последний год в стране так активизировалось забастовочное движение? Неужели все воодушевились успехами питерских рабочих на Ford?

— Просто люди в очередной раз дошли до предела. Ситуация повторяется с завидной регулярностью. Так, до 1999 года число забастовок в России неуклонно росло, однако они не позволяли добиться решения проблем. Тогда рабочие попытались проявить лояльность и договориться цивилизованными методами: начались активные кампании по заключению коллективных договоров. В результате число забастовок заметно снизилось. Но прошло время, и стало ясно: проблемы никуда не исчезли. Рабочие пришли к выводу, что лояльностью кардинальных изменений добиться не получается. И снова взяли на вооружение протестные действия.

— Почему коллективные договоры не могут решить проблемы?

— Каждый новый коллективный договор должен нести изменения: бессмысленно заключать соглашение, повторяющее Трудовой кодекс. Более того, изменения должны вести к улучшению. А работодателям это не нужно. Они понимают, что в их руках есть ресурс, который позволяет ничего не улучшать. И тогда профсоюзы начинают вносить в договор незначительные изменения, в противном случае они рискуют его вообще не заключить.

А теперь еще появилась практика, когда нелояльные профсоюзы стали просто уничтожать. Так, в Питере в 2007 году фактически разгромлены независимые профсоюзы Почты России и пивоваренной компании Heineken.

— Но на СУБРе действует целых четыре активных профсоюза, представляющих интересы разных групп рабочих. Неужели и в таком случае невозможно добиться решения?

— Во-первых, нет оснований считать, что у профсоюзов сегодня большие силы и возможности. Трудовой кодекс 2002 года их обескровил. В нем зафиксировано несколько процедур, связанных с ведением переговоров и коллективных трудовых споров, которые ослабляют профсоюз. В частности переговоры по пунктам договора можно вести, но подписанными будут только те, которые удастся согласовать, остальные (как правило, вопросы повышения заработной платы) уходят на доработку.

Во-вторых, по новому Трудовому кодексу преимущество при заключении договоров отдано большим профсоюзам. В металлургии это ГМПР. Малочисленные типа НПГ СУБРа оказываются вытеснены из переговорного процесса. Согласно последним изменениям трудового законодательства, крупные профсоюзы должны ставить в известность малочисленные (если они есть на предприятии) о том, что они начали процесс коллективных переговоров. Но это не гарантирует последним участия в обсуждении договора и возможности в нем что-то изменить. Таким образом, фактически монополия отдана крупным профсоюзам.

Они воспользовались ею совершенно нерационально. Логика взаимодействия альтернативных и традиционных профсоюзов изначально подразумевала, что альтернативные как более агрессивные и подвижные находили варианты решения трудовых споров, а традиционные, выявив среди них удачные, внедряли их в широкую практику. При этом традиционные профсоюзы были уверены в том, что альтернативные им вредят своей подвижностью и агрессивностью. Но когда альтернативные профсоюзы вытеснили из переговорного процесса, оказалось, что традиционные ничего кроме сговора с работодателем предложить не могут.

Это говорит о том, что у профсоюза очень мало возможностей. Зато существует диктат работодателя, который использует все преимущества, предоставленные ему Трудовым кодексом. Решение этой проблемы укладывается в известную притчу про рыбу и удочку. Так вот если положиться на волю государства — это все равно, что дать человеку рыбу. А если наделить профсоюз большими полномочиями, рабочие сами найдут способ определить, какой должна быть заработная плата. Работодателю не нужно думать, что суммы зарплат станут баснословными: рабочие не дураки, они прекрасно знают, как живет их предприятие, не в их интересах приводить его в упадок. Но такой метод вряд ли удовлетворит работодателей: пока они в основном не готовы договариваться.

— Насколько тогда эффективны протестные действия, к которым обратились многие альтернативные профсоюзы?

— В стране за 2007 год прошло очень много забастовок, во время которых профсоюзы пытались действовать в рамках законодательства. Именно пытались: новый Трудовой кодекс отобрал право проведения забастовки у профсоюза. Теперь это может делать только коллектив, и только по согласию большинства. Но представьте себе: чтобы провести акцию протеста, нужно собрать больше половины работников предприятия, а это несколько смен. А если еще подразделения этого предприятия расположены в разных районах? Это физически невозможно. Ford попытался выйти из этой ситуации, проведя собрания коллектива посменно. Суд принял решение, что это незаконно. Получается, что на Ford провести акцию протеста невозможно было в принципе. Таким образом, Трудовой кодекс создал такие преграды для проведения забастовок, которые по сути являются запретительными. Порядок проведения забастовок, получается, есть, но выполнить его невозможно.