До ста без старости

Как минимум 50% людей, родившихся в начале XXI века, имеют шансы дожить до начала XXII-го — такой оптимистический прогноз содержится в исследовании, обнародованном Стэнфордским центром исследования долголетия (SCL). Согласно этому документу, жизнь до 100 лет — уже свершившийся факт благодаря успехам медицины, генной инженерии и росту общего благосостояния — во всяком случае, в экономически развитых странах.

По данным ООН, средняя продолжительность жизни в развитых странах до конца XXI века составит трехзначное число. Сейчас в США эта цифра равна 79, в Японии 82 годам.

«Презумпция долгожительства», принятая SCL за аксиому, однако, ставит вопросы, на которые у авторов 82-страничного исследования «Новая карта жизни» готовых ответов нет. Оптимистические прогнозы футурологов имеют обратную сторону. Исследователи с тревогой отмечают, что возрастающая доля столетних граждан до конца текущего столетия может принести обществу больше проблем, чем преимуществ.

К слову, эта дилемма — жить сравнительно недолго, но счастливо, или же влачить длительную жизнь в нищете — не является открытием SCL. Ее поставил еще Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера», где главный герой попадает в страну, населенную струльдбругами — бессмертными людьми. Первоначальный восторг Гулливера сменяется осознанием, что долголетие — это не только возможности, но и серьезные (а порой и в принципе нерешаемые) вызовы, которые встают перед таким обществом.

Струльдбруги страдают не только от всех недугов и немощей, свойственных глубоким старикам, но и от перспективы влачить столь жалкое существование во веки веков. (Дж.Свифт. «Путешествия Лемюэля Гулливера»).

Долгожители живут среди нас уже сейчас. На их примере исследователи пытаются смоделировать ситуацию, при которой активную жизнь будут вести не единицы, а миллионы людей. Пока ничего радостного из такого эксперимента не получается, и исследователи SCL вторят Свифту. «Мы не готовы жить в обществе, где пенсионеры будут составлять большинство» — такую перспективу обрисовывают авторы доклада.

Свой дистопический взгляд на будущее они обосновывают тем, что увеличение количества долгожителей сильно обгоняет возможности экономики теми же темпами повышать качество их жизни.

Обуза общества

Главные вызовы, которые увеличение продолжительности жизни ставит перед обществом, это, прежде всего, необходимость сделать «период дожития» (российский бюрократический термин; в исследовании SCL он не используется) столь же физически и ментально полноценным, как период активной жизни.

Некоторые американские исследователи долгожительства (например, основатель фонда Longevity Vision Сергей Янг) настроены вполне оптимистично. Янг активно популяризирует собственные рецепты вечной молодости и всерьез уверяет, что следование его методикам — которые он называет Age Reversal Xprize — позволит дожить до 130 лет, сохранив здоровое тело и светлый разум.

Но для Янга и его последователей жизнь до 130 лет — это не средство, а цель. Он не объясняет (и не ставит перед собой такой задачи), как будет жить общество, где около половины населения составляет столетняя «молодежь».

В SCL настроены менее восторженно. Там предупреждают, что стареющему обществу предстоит решать вопросы финансового обеспечения растущего числа пенсионеров, непрерывного образования, гендерного диспаритета (на сегодня сообщество долгожителей представлено в основном женщинами).

Американские социологи делают вывод: чтобы увеличение продолжительности жизни не легло неподъемным грузом на плечи общества, долгожители должны быть не нахлебниками, а вносить свой посильный вклад в его жизнь не только посещениями музеев и танцевальных вечеров.

Как ожидают в SCL, в обществе долгожителей разрушится понятие линейной карьеры (школа — колледж/институт — работа — пенсия). На смену ей придет карьера циклическая. Примерно каждые 20 лет человек будет завершать один цикл и начинать следующий почти с нуля. Исследователи называют такой процесс reskilling, то есть переобучение. Человек учится заново, набирает опыт в новой сфере, достигает профессиональных высот, и затем снова уходит на переобучение.

Учитывая, что SCL прогнозирует ко второй половине века продолжительность трудоспособного периода в 60 лет, такие циклы каждый человек будет проходить трижды. За каждый предыдущий цикл человек должен будет заработать и отложить достаточно денег, на которые можно жить в период reskilling. Тем самым он как бы сам себе платит пособие по безработице, не возлагая это бремя на социальные фонды.

Активное долголетие

О том, что долгожительство несет с собой многочисленные вызовы, с которыми общество никогда прежде не сталкивалось, задумываются и в России, причем на высоком уровне.

Помощник президента РФ по экономике Максим Орешкин в интервью «Эксперту» говорит, что способность государства отвечать на демографические вызовы является в нынешнем веке одним из пяти признаков способности любого государства сохранить суверенитет. По его мнению, старение населения ставит перед всем миром задачу выработки долгосрочных экономических стратегий — поскольку демографический фактор является миной замедленного действия под стабильность целых регионов мира.

Эту проблему уже сегодня, а не в прекрасном далеком, пытаются решать власти некоторых российских регионов. Об этом не часто говорят в публичном поле, предпочитая обсуждать стоящие перед страной демографические проблемы, но Россия в плане практического ответа на вызовы долгожительства сегодня находится в числе пионеров.

В частности, в Москве и Московской области уже не первый год действуют программы «Московское долголетие» и «Активное долголетие», которые охватывают десятки тысяч граждан «серебряного возраста». Это совсем небольшая цифра по сравнению с общим число пенсионеров в столичном регионе, но она объясняется тем, что участие в программе — дело добровольное и для многих пожилых людей непонятное. Но число «долголетов» (придуманный чиновниками неуклюжий термин) ежегодно растет — благодаря как пропаганде активного образа жизни со стороны властей, так и личному примеру участников таких программ.

Министр труда и социальной защиты РФ Антон Котяков ранее отмечал, что такая практика расширит охват программы «Активное долголетие» и вдохновит власти других регионов и общественные организации на создание новых возможностей для пожилых людей.

«Активное долголетие», «Московское долголетие» и аналогичные программы в рамках национального проекта «Демография» только на первый взгляд являются исключительно досуговыми, в которых пенсионерам предлагают всевозможные активности, чтобы как-то заполнить их неограниченное свободное время. Председатель российского Союза пенсионеров Валерий Рязанский обращает внимание, что эти инициативы имеют вполне практический экономический эффект.

«Когда пожилой человек постоянно занят какими-то физическими и умственными активностями, это позитивно сказывается на его здоровье. Активные пенсионеры реже болеют, чем домоседы, они меньше нагружают систему здравоохранения. В процессе непрерывного образования пожилые люди приобретают знания, которые они могут применять для прямого участия в экономической жизни — компьютерные навыки, консультирование, маркетинг и т.д. То есть они остаются финансово независимыми, чем также снижают нагрузку на социальные фонды», — сказал он «Эксперту».

Для того, чтобы общество, в котором долгожители составляют значительную часть, не превращалось в глобальный «собес», надо поддерживать здоровый баланс и с другого конца возрастной пирамиды, подчеркивает Рязанский.

«Природу все равно не обмануть. Как бы мы ни старались, старики никогда не смогут вносить вклад в экономику наравне с молодежью. Поэтому в той же степени, как поддержка активности пожилых людей, надо стремиться к сокращению смертности в более молодых группах населения. Сейчас непропорционально большое количество трудоспособных граждан погибает в ДТП, военных конфликтах, из-за злоупотребления алкоголем и т.д. То есть экономика теряет человеческие ресурсы, которые могли бы в том числе обеспечивать спокойную старость долгожителей», — подчеркивает он.