"Каковы ваши философия, тактика и стратегия?" - спросил Никита Хрущев у Мао Цзэдуна на приеме в пекинском ресторане "Бэйцзин Фаньцзянь" в 1954 году. "О, это просто! - ответил Мао. - Видите морского трепанга на блюде? Я беру его костяными палочками, отправляю в рот, пережевываю, проглатываю. Далее у трепанга - один выход. Так и во всем. Конечно, появляются нюансы. Это и есть философия, тактика и стратегия".
Хрущев, конечно, ничего не понял. Однако ответственное слово "дружба", в 1950 году прозвучавшее в названии советско-китайского договора, который подписывали Сталин и Мао (они-то хорошо понимали друг друга), больше в двусторонних документах не встречалось. И вот спустя полвека возникло вновь. Действительно, политические отношения России и Китая находятся на подъеме, решены почти все пограничные вопросы, позиции двух стран по основным международным проблемам сходятся, войска отведены от границ и не угрожают друг другу. Выработанная еще при Борисе Ельцине замысловатая формула "равноправное доверительное партнерство, направленное на стратегическое взаимодействие в XXI веке" устраивает всех. В воскресенье 15 июля в Москву приедет председатель КНР Цзян Цзэминь и вместе с президентом Владимиром Путиным подпишет Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Россией и Китаем. Политики уже называют этот документ "договором века".
Все очень хорошо, и тем не менее: как быть с философией, тактикой и стратегией компартии Китая в формулировке, автор которой ныне покоится в громадном мавзолее на площади Тяньаньмэнь, и кто здесь морской трепанг на блюде - уж не мы ли? С этим жгучим вопросом корреспондент "Эксперта" ездил по Китайской Народной Республике в преддверии исторического саммита в Москве.
Реформы Дэн Сяопина оставили стране всего три оплота социализма: госпромышленность, строго контролируемая пресса (в которую иностранные инвестиции запрещены) и, главное, компартия, которая полностью доминирует над аппаратом управления и обществом в целом. О СМИ судить не станем, поскольку не понимаем по-китайски. А вот аппарат управления, как и промышленность, вызывает большую озабоченность высшего партийного руководства. Введен строжайший регламент для госслужащих: каждые полгода они проходят аттестацию, чиновникам и их родственникам запрещено участвовать в каких-либо сделках с землей, недвижимостью и частной собственностью; в конце концов, по делам о коррупции активно применяется смертная казнь. Ничего не помогает. Присущие Китаю во все века блат, кумовство и взяточничество расцвели в годы реформ. И то сказать: как, к примеру, чиновнику с окладом в 50 долларов сохранять хладнокровие, решая вопросы с менеджерами фирм, которые получают 3000 долларов, а тем более с их хозяевами? Как отказать в поддержке родственникам, если из самой глубины китайской национальной культуры произрастает безусловный приоритет родственных связей над обязанностями перед обществом и государством?
Председатель КНР Цзян Цзэминь печалится об утрате в новых поколениях духа пассионарности. Революционный энтузиазм остро необходим для решения огромных проблем догоняющего развития, для преодоления буржуазных соблазнов на этом пути. И потому по телевизору беспрестанно крутят сериал "Как закалялась сталь" - экранизацию любимой книги председателя. Мне удалось посмотреть несколько серий - предельно убогое малобюджетное произведение, снятое китайским режиссером на Украине. Партийная же пресса называет фильм главным телевизионным событием последних лет и утверждает, что вся молодежь бредит Павкой Корчагиным. Все-таки не очень верится - ни в то, что Павка является идолом китайской молодежи, ни в то, что правительству так уж нужен революционный энтузиазм.
Такой энтузиазм в избытке имелся у студентов, вышедших в 1989 году на демонстрации с требованием демократизации политической жизни. История рассудит (как всегда, неверно), был ли прав лидер нации Дэн Сяопин, когда в 1989 году отдал распоряжение разогнать интеллигентскую молодежь и снял с поста генсека ЦК КПК готового к либеральным реформам Чжао Цзыяна. Во всяком случае, поступил он в полном соответствии с традицией, согласно которой народ является исключительно материалом для правителя и не может быть субъектом политики. Нижайший уровень образованности населения тоже не позволял рассчитывать на то, что оно может делать правильный выбор. Насчет же узкого круга беспокойной интеллигенции Дэн был вполне согласен с Мао, который знаменитую ленинскую фразу довел до логического конца, и теперь она выглядит так: "Интеллигенция - это говно нации, и его надо почаще пересыпать хлоркой".
Очень одинокая АЭС
У руководителя российского "Атомстройэкспорта" (АСЭ) в Китае Александра Селихова трудная работа. Тяньваньская атомная электростанция близ города Ляньюнгана - сегодня единственный крупный и пока вроде бы успешный объект российско-китайского сотрудничества. Одновременно здесь возводятся два энергоблока, первый будет введен в 2004 году, второй - в 2005-м. Неподалеку, на берегу Желтого моря, уже построен причал с громадным краном, который снимет с корабля привезенный из России атомный реактор.
Тяньваньской станции в Китае придается огромное значение. Именно Ляньюнган выбран как стартовая площадка для освоения западных районов Китая. Здешний морской порт станет и начальной точкой нового Великого шелкового пути - сухопутной магистрали через Среднюю Азию и Россию в Европу.
Эти амбициозные проекты требуют много электричества. Китайцы планируют затем поставить здесь третий и четвертый энергоблоки, но пока не обещают, что это будет делать именно АСЭ. Тут могут появиться, скажем, французы. Право на дальнейшие контракты надо еще заработать.
- Стройка ведется под строжайшим контролем местных и центральных властей, - говорит Александр Селихов. - Нас разглядывают, как в микроскоп, и я их понимаю...
В беседах без записи пекинские руководители прямо заявляют, что Тяньваньская АЭС - это экзамен и, может быть, последний шанс для российских партнеров. Необязательность и разгильдяйство большинства наших фирм и министерств вызывают сильное раздражение у китайцев. Только что, несмотря на предварительные договоренности на высоких политических уровнях, "Газпром" самым позорным образом профукал крупный тендер на прокладку газопровода с Таримского месторождения на западе Китая на восток до Шанхая. Работники российского посольства рассказывали, как чуть ли не за неделю до тендера прилетел к ним какой-то заполошенный малец с дискетой и просил распечатать: это были предложения "Газпрома" Китаю. С тем и пошли на тендер и заняли даже не второе, а четвертое место. Тянуть газопровод будет British Petroleum. Мы же будем продолжать предлагать китайцам захватывающие дух энергетические проекты.
Удельный вес России во внешней торговле Китая составляет 1,66%, то есть практически ничего. Тут, конечно, много причин. На одну из них мы уже указали. Другая состоит в том, что воротами Китая во внешний мир стали Гонконг и Тайвань, а их традиционные партнеры - Япония, США, АТР и Европа. Кроме того, и Китай и Россия нуждаются во внешних инвестициях, и в этом смысле друг другу не интересны. Сказываются и десятилетия холодных отношений между КНР и СССР.
Правда, к официальной цифре двустороннего товарооборота - 8 млрд долларов - надо добавить еще миллиарда три-четыре так называемой народной торговли. "Челноки" и приграничная торговля помогали и помогают выживать российскому Дальнему Востоку. Но именно на Дальнем Востоке сильнее всего страшатся демографической экспансии китайцев. И это серьезно: по одну сторону совместной границы, в трех северо-восточных провинциях КНР, живут 150 млн китайцев, которым слишком тесно, а по другую, в четырех областях РФ, - 7 млн россиян, которым слишком просторно. Демографические тенденции у нас таковы, что скоро станет еще просторнее - до того, что некому будет работать и поднимать экономику. То есть китайцы, в управляемых количествах, здесь просто желательны. Иными словами, нам, пожалуй, следует думать не о том, как предотвратить китайскую демографическую угрозу, а о том, как извлечь из этой ситуации пользу, научиться управлять миграционным процессом.
Неравнобедренный треугольник
В советские времена наличие слова "дружба" в межгосударственном договоре почти автоматически означало "военно-политический союз". Отвечая на мой вопрос, заместитель министра иностранных дел Китая Чжан Дэгуан подчеркнул, что нынешний договор не означает такого союза, не направлен против третьих стран. И тут же заговорил об Америке. Он сказал, что американские планы в области ПРО являются вмешательством во внутренние дела Китая, поскольку подразумевают создание ядерного зонтика над территорией Тайваня.
И дело не только в Тайване. В Пекине считают, что американская инициатива ПРО является "ловушкой для Китая", Вашингтон хочет "одним камнем убить трех птиц": заставить Россию интегрироваться в систему безопасности западного мира, укрепить доминирующие позиции Америки в космосе и, главное, подтолкнуть Китай к широкомасштабной гонке вооружений с Соединенными Штатами. То есть "направить КНР в роковую колею, в которой уже когда-то опрокинулась советская государственная машина", - как выразился пекинский военный комментатор Чжан Чжаочжун.
Если прагматичное китайское руководство не хочет попадать в эту ловушку, то у него остаются только политические и дипломатические рычаги. Договор с Россией оценивается как главный такой рычаг.
Геополитический треугольник США-Россия-Китай интересен тем, что он не только неравнобедрен, в нем каждое отдельное бедро не равно самому себе. В приватных беседах даже высокие китайские руководители не скрывают лютого антиамериканизма. Штаты, в свою очередь, открыто называют Китай главным стратегическим противником в наступившем веке. При этом экономическое сотрудничество крепчает. Между Россией и Китаем все наоборот. Политика управляет экономикой или экономика управляет политикой? - на этот вечный вопрос наш треугольник пока не отвечает. Однако ответ будет. Нам, конечно, хотелось бы, чтобы нынешние российско-китайские политические симпатии вылились в экономические дивиденды. Но в целом все-таки было бы лучше, чтобы прошел второй вариант. Если Китай втянется в политическое соперничество со Штатами, пойдет по пути милитаризации экономики и общества, России будет плохо. Как говорил когда-то один американский посол в Китае российскому послу, "какое счастье, что между нами и Китаем Тихий океан, а не четыре тысячи двести километров сухопутной границы, как у вас".
Пекин-Шанхай-Москва
