На первый взгляд выяснить влияние нефтяных цен на бюджет очень просто - достаточно всего лишь посчитать доходы бюджета от нефтегазовых отраслей и оценить, насколько эти доходы изменились бы, если бы цены на нефть были другими. Именно это и сделано в статье - в высшей степени точно и аккуратно. Выводы звучат не очень обнадеживающе: оказывается, что увеличение доходов бюджета в основном связано с высокими нефтяными ценами. Д-р Квон также показывает, что успехи российского бюджета не превосходят достижений других стран - экспортеров нефти, которым тоже удалось существенно поправить свои дела за последние пять лет.
Впрочем, не будем отчаиваться. Оценивая непосредственное влияние нефтяных цен на бюджет, автор не дает окончательного ответа на этот вопрос. Помимо прямых эффектов есть и косвенные, учет которых может существенно снизить оценку зависимости российского бюджета от нефтяных цен. Дело в том, что нефтяные цены влияют не только на доходы бюджета, но и на реальный обменный курс рубля и, следовательно, - на всю российскую экономику. Если бы нефтяные цены были ниже фактических, то реальный обменный курс тоже упал бы или рос не такими быстрыми темпами. В этом случае несырьевые, в том числе импортзамещающие отрасли стали бы приносить больше доходов в бюджет. Оценить величину этого эффекта не так легко, но он, безусловно, важен - рост несырьевых отраслей в последние годы стал возможен именно вследствие резкого снижения курса рубля в 1998 году. Безусловно, рост цен на нефть также поддержал внутренний спрос со стороны экспортеров сырья, однако, если бы не низкий обменный курс, этот спрос был бы удовлетворен за счет импорта.
Д-р Квон, возможно вследствие деликатности своего положения сотрудника МВФ, не дает ответа и на другие российские вопросы: "кто виноват?" и "что делать?". Попробуем разобраться сами. Кто виноват в том, что российский бюджет существенно зависит от цен на нефть? Во многом это обусловлено именно успехами российского правительства в создании системы сбора природной ренты (посредством НДПИ и экспортных пошлин). Очевидно, что новая система налогообложения нефтяной отрасли возникла именно в связи с высокими ценами на нефть. В период низких цен на нефть зависимость бюджетных доходов от рентных платежей гораздо слабее: рента отсутствует, поэтому налоговые платежи нефтяных компаний не только падают, но и в меньшей степени зависят от нефтяных цен. Замену неформального правила "надо делиться" на прозрачную налоговую шкалу можно считать скорее достижением, чем ошибкой правительства. Из статьи д-ра Квона следует, впрочем, что дальнейшее увеличение изъятия природной ренты (формальными или силовыми способами) приведет к еще большей зависимости бюджета от мировых цен на нефть.
Что делать? В статье содержатся прямые указания на необходимость создания стабилизационного фонда, но не сказано, каким образом его использовать. По-видимому, автора устроил бы любой способ, в том числе и опережающие выплаты внешнего долга. В последнем случае снижение долгового бремени и повышение кредитного рейтинга России позволило бы бюджету занимать на внешних рынках по низким ставкам в периоды падения цен на нефть.
Есть и другая точка зрения: ускорить структурные реформы, выполнить программу правительства, разработанную в 2000 году, а нефтяные доходы потратить на то, чтобы оплатить российскому населению издержки от проведения реформ. Таким образом, когда нефтяные цены упадут, вместо наличных долларов стабилизационного фонда российская экономика будет располагать гораздо более серьезной защитой - конкурентоспособностью. Однако при всей привлекательности это предложение крайне рискованно: без реформ падение цен на нефть может закончиться кризисом. В то же время неясно, что именно заставит правительство заниматься структурными реформами, а не их имитацией. Стоит всего лишь сопоставить планы реформ, разработанные в 2000 году, с реальностью последних лет, чтобы понять, что большинство ключевых реформ было отложено.
