Все началось с римских завоеваний, то есть в середине I тысячелетия до н. э. Галльские племена подчинились Риму, а местный галльский язык постепенно был вытеснен общеимперским. Правда, не бесследно. Французская «вульгарная» латынь из всех языков романских провинций дальше всех ушла от своего прототипа — латыни классической. Делу помогли германцы, завоевавшие к VI веку всю Галлию. При этом север стал более германским, а юг сохранил прелесть романизированной провинции. Когда же Франция окончательно объединилась вокруг Парижа, борьба между диалектами окончилась полной победой северян.
С этого момента начинается победное шествие французского языка по Европе. Вся европейская политика, философия и аристократическая культура заговорили исключительно на французском. Для прояснения тонкостей общественных отношений язык требовался точный и предельно аналитичный. Как признаются современные французы, на их языке тяжело даются две вещи: плохо мыслить и хорошо писать. В мире нет другого наречия, которое было бы так предрасположено к абстрактной логике, артистизму и пустопорожней болтовне. Читали Лакана? То-то и оно.
Языком мушкетеров, по разным данным, в мире владеют от 220 до 260 млн человек. Некоторые называют цифру 500 млн. При этом родным его считают всего 78 млн. Для всех остальных это второй язык. Соотношение этих 78 млн со всеми остальными франкоговорящими называют индексом распространенности языка. Так вот, у французского он равен четырем. Это самый высокий индекс в мире.
Политическая роль франкофонии тонкая и непростая. Не претендуя на масштабность английского, французский, тем не менее, чувствует себя обязанным уравновешивать его влияние. Созданная в 1970 году L’Organisation internationale de la Francophonie (Международная организация франкофонии, МОФ) объединила Францию со всеми франкоговорящими странами мира. Так было восстановлено единое культурное, политическое и экономическое пространство развалившихся французских колоний. И тут особенно важным оказалось африканское направление, противодействующее установившемуся в Европе «афропессимизму». Для стран Магриба и юга Африки участие во Франкофонии — путь в мир богатых. Для Франции — это неафишированное противостояние англоязычному — читай: американскому — влиянию.
