Кажется, уже как-то и подзабылось, что ещё два месяца назад Ставрополье трясло. Борьбе двух лагерей в тамошней политике не было видно конца. Затем губернатором оказался Валерий Гаевский, который в темпе провёл чистку правительства. И Ставропольский край в одночасье превратился в оплот стабильности. Там вообще больше нет оппозиции. Гаевский принят всеми, вплоть до архиепископа Ставропольского и Владикавказского Феофана, который по степени влиятельности в регионе соперничал с предыдущим губернатором Черногоровым.

Подобные события в судьбах отдельных регионов всё-таки достаточно редки, чтобы отделываться скороговоркой. Поэтому ещё раз на исходную позицию — то, что произошло на Ставрополье — удивительно, и поэтому нуждается в комментариях. Главный вопрос: почему Гаевский был принят именно так, а не иначе?

23 апреля Черногоров подал просьбу об отставке. Временно исполняющим обязанности губернатора Гаевский был назначен только 16 мая. И временность эта казалась вполне постоянной. Кремль долго искал подходящего человека.

Из неофициальных источников известно, что роль нового ставропольского губернатора примеряли на бывшего вице-губернатора края Анатолия Воропаева. В декабре прошлого года Воропаев подал в отставку после того, как главу курируемого им комитета по госзаказу Черногоров уволил, обвинив в нарушениях, нанёсших ущерб краевому бюджету. Воропаев же перед этим подписал поправки, бьющие по влиятельности губернатора. Это важно для понимания, почему не Воропаев. Искали не того, кто обеспечит окончательную победу одной политической группировки над другой, а того, кто снимет само противоречие между этими группировками.

Валерий Гаевский правильно начал: во время одного из выступлений перед краевыми думцами он выразил надежду, что «однажды договорившись» «мы будем консолидированно работать над любыми проблемами».

В сценарии, разыгранном на Ставрополье, вполне можно усмотреть черты новой кремлёвской политической классики в управлении регионами, которая успела оформиться с 2004 года, когда президент Владимир Путин отменил выборы губернаторов. С тех пор в сценарии смены региональной власти появилась важная составляющая. Хотя общественность в лице местных законодателей, бизнесменов и т. д. сохранила возможность бороться с несимпатичным ей губернатором, однако она потеряла способность продвинуть во власть человека, который бы удовлетворял её требованиям. Человека этого в любом случае будет определять Кремль. Все несогласные, которым удалось расшатать кресло под предыдущим губернатором, оказываются в ситуации, когда они должны с этим человеком любой ценой уживаться. Кто бы ни был назначен, бизнесмен пойдёт договариваться с ним, поскольку вести дела, реализовывать проекты — нужно. И при этом он понимает, что как минимум год после назначения новорождённый губернатор будет персоной неприкасаемой — в течение этого срока Кремль не отменит своего решения ни при каких обстоятельствах, сколько бы очевидных ошибок не допустил назначенный. Этот год — срок, который даётся, чтобы себя показать и пустить корни. Естественно, новоиспечённый губернатор, зависящий только от центра, имеющий минимальную исходную поддержку на месте, более чем заинтересован в том, чтобы такая поддержка у него появилась. И он работает, как раб на галерах.

Если проанализировать ставропольский сюжет на фоне описанного типового сценария, станут очевидны и совпадения, и различия. Картина в результате получается не столь уж простенькая. Во-первых, вопрос о том, почему Валерия Гаевского приняли столь единодушно, получает дополнительный вариант ответа — раз Гаевский утверждён, значит он автоматически попал в разряд тех самых неприкасаемых. Этого уже достаточно, чтобы на время усмирить оппозиционеров. С другой стороны, Гаевский на Ставрополье не с луны прибыл. Местность он знает. Гаевский — фигура, лишь на время удалившаяся от краевых дел. Удалившаяся, чтобы добрать политического веса на федеральном уровне.

Но есть и более существенный момент. На излёте губернаторского срока Черногорова правоохранительные органы вовсю работали над делами против главных оппозиционеров. А вот все жёсткие кадро­вые действия Гаевского совершаются уже на фоне акта символического милосердия. Ведь 30 мая, когда всё правительство Ставрополья уже ходило с лейблом «и.о.», начались слушания по делу бывшего первого заместителя главы администрации Ставрополя Андрея Уткина. Никто, кроме компетентных органов, не знал, насколько толста папка на этого человека. Образно говоря, ему могли дать сколько угодно. Во всяком случае, столько мог бы дать своему врагу Черногоров, будь он ещё при власти. Но Уткин получил два года условно. То есть его осудили — и отпустили. А коллеги Уткина в этот момент голосовали за отмену ранее принятых в пику Черногорову поправок, согласно которым губернатор должен согласовывать свои кадровые решения с краевой Думой. И Валерию Гаевскому предоставили полную свободу в кадровой политике.

Ставропольская ситуация позволяет увидеть, какой политический смысл для Кремля имела отмена губернаторских выборов. С самого начала эту отмену называли временным инструментом. В случае со Ставропольем это оказался инструмент, удобный для зачистки застарелого политического конфликта. Вряд ли человек, равноудалённый от противоборствующих сторон, мог бы победить там на губернаторских выборах. Теперь же, скорее всего, в крае сложится сплочённая политическая команда, вроде тех, что сегодня есть, например, в соседних Краснодарском крае и Ростовской области. Исходная договорённость Валерия Гаевского со ставропольской политической элитой, чтобы оставаться жизнеспособной, должна прогрессировать. Консенсусу политическому предстоит преобразиться в консенсус хозяйственной эффективности.

Ряд политиков сегодня, после нашумевшего заявления президента Татарстана Минтимера Шаймиева, прогнозируют возврат к выборам губернаторов в 2012 году. На Ставрополье, таким образом, выборы могут пройти в 2013-м. К этому времени борьбу политиков в крае, скорее всего, заменит борьба хозяйственников.