В нашей компании работает 120 тысяч человек по всему свету. Честно говоря, я не имею никакого представления о том, что они там делают", - говорил президент " Пепси-колы" Энди Пирсон. А все потому, что люди типа Пирсона научились управлять. Безразлично чем: страной или сетью кинотеатров, производством газировки или автомобилей. Технологии управления сделали современный мир. При всем уважении к достижениям управленческой науки следует, однако, признать: в ней происходит нечто странное.

Уход в подполье?

Первый век развития управления коммерческими предприятиями был временем накопления фактов, гипотез, локальных концепций и технологий. На этой стадии предприятие осматривали и описывали со всех сторон разные специалисты: финансист видел в нем бюджетный процесс, технолог - технологический, специалист в области ИТ - алгоритмы обработки информации и т.д. Предприятие разбирали по кусочкам, при этом каждый кусочек противоречил другому. Единую модель простым объединением кусочков создать было нельзя. В результате мы имеем многочисленные полезные и почти рутинные концепции типа тейлоровской инженерной оптимизации рабочих операций, организации административных процедур, технологии процессного моделирования, бихевиористских методов управления персоналом и т.д.

Сегодня бизнес и среда его обитания настолько усложнились, что для качественного управления отдельных приемов уже недостаточно. Необходимо управлять не единичными предприятиями, а тесно связанными производственно-логистическими цепями (часто планетарного масштаба), состоящими из формально независимых, но жестко объединенных логикой бизнеса единиц. При этом нормой становится использование "тянущих" технологий: конечный потребитель выдает задание (и чем далее - тем все более индивидуальное) сети поставок, а система управления сетью должна оперативно перестроить логистическую цепь для исполнения заказа.

Повышение системности практических задач должно вести к повышению системности научных знаний. Однако среди обилия появляющихся теоретических платформ нет ни одной, которая отражала бы синтетический взгляд на предприятие. То есть развитие управленческой науки пока не вступило в следующую за фазой накопления фактуры фазу синтеза разделенного знания в единую теорию.

В 60 - 70-е годы прошлого века в этой области существовала бурная конкуренция между советскими и американскими учеными, которая вот-вот должна была привести к созданию единых фундаментальных управленческих концепций. В СССР это направление развивалось под названием "принцип генетического проектирования", западные ученые сконцентрировались на технологиях под общим кодом S & P (системы и процедуры), направленных на развернутое описание организационных процедур и их согласование путем простого перебора программным алгоритмом. Однако на рубеже 80-х годов все как сквозь землю провалилось. С нашими учеными ясно: в те времена было не до философий. Но что случилось с западным направлением?

Известный специалист по корпоративному управлению Сергей Чернышев выдвигает две версии - конспирологическую и почти бытовую. Согласно первой, исследования были отнесены к разряду стратегических (владение методами системного управления обеспечивает чрезвычайно сильную конкурентную позицию) и засекречены. Подтверждением данной версии может быть теория известного геоэкономиста Александра Неклессы (см. его ст. "Россия в шестиграннике", "Э-У" 11 от 22.03.04 ). По ней, в мире формируется разделение труда на основе ренты, взимаемой тем или иным геоэкономическим субъектом. Так, элита западного мира осуществляет символическое и смысловое регулирование мировой экономической реальности, устанавливает правила игры. Владение, например, правами эмиссии мировой резервной валюты позволяет эффективно регулировать в свою пользу глобальные ресурсные потоки. В сфере управления происходит нечто подобное: владение правами на стандарты и технологии позволяет обеспечить ренту "сертификационную" (доход от услуг определения соответствия управленческих процедур норме, установленной теми же создателями технологий) и интеллектуальную (через продажу индустрией консалтинга собственно управленческих концепций и технологий). Эта теория подтверждает, однако, только центральное место управленческих технологий в геоэкономической конкуренции, но не версию организованного ухода в подполье системных исследований как таковую.

Поэтому вполне вероятна бытовая версия: с разрушением стратегического соперника в лице СССР американцам и без высоких философий все оказалось по плечу. Исследования в этом направлении свернуты, а первоклассные научные коллективы рассосались в неприхотливой индустрии консалтинга. Подтверждений этой версии тоже немало, достаточно проанализировать технологический багаж современного консалтинга или без розовых очков оценить концептуальные основы сложных программных комплексов управления: они, по идее, в первую голову должны включать передовые разработки системного анализа.

Господство кейса

Разработку единой управленческой теории тормозят несколько причин. Первая связана с общенаучным пессимизмом нашего времени. В любой науке процесс дифференциации знания зашел так далеко, что словари даже соседних лабораторий имеют немного общего. Все говорят о необходимости синтеза знаний, но мало кто может показать, как это сделать. Каждый продолжает долбить свою шахту в граните науки.

Вторая причина - не появился еще Менделеев науки управления, который обобщил бы в единой теории огромный объем управленческой фактуры, подобно тому, как Дмитрий Иванович обобщил в периодическом законе накопленную фактуру химической науки. Кстати, идею "периодической таблицы науки управления" выдвинул еще в 50-е годы прошлого века Кеннет Боулдинг. А еще за 40 лет до него базовые аксиомы всеобщей организационной науки подробно вывел в своей "Тектологии" Александр Богданов (Малиновский).

Отсутствие воли и умения в разработке единой управленческой теории - также следствие общего научного кризиса, захватившего развитые общества. Историки науки называют это явление "постнаукой". Суть его в отрыве науки от потребностей жизни, от строгих методологий исследования и правил верификации, полное подчинение либо коммерции, либо простой суете ума. Так, когда всерьез ищут статистическую зависимость между рационом питания Буша-младшего и мировыми валютными курсами - это и есть постнаука.

Большинство научных концепций сегодня разрабатывается в индустрии консалтинга, а любая консалтинговая компания - синтез науки и бизнеса. И всегда идет борьба - что на первом месте: поиск истины или разработка все большего количества консалтинговых товаров, ибо на деле это часто перпендикулярные процессы. Когда поиск истины и зарабатывание денег объединяются, критерием истины становится не то, что правильно, а то, что продается.

Отсюда господство кейсового, противоположного системному, подхода. Кейс - это типичная управленческая ситуация, закончившаяся в определенных условиях благополучно. И вся задача консультанта - научиться типизировать ситуации, находить в базе данных подходящее решение и продавать его. В существе кейса не содержится никакой гарантии, что успешная модель сработает на другом предприятии в другой ситуации. Это особенно важно знать нашим компаниям, которые в массовом порядке заимствуют кейсовые модели из-за рубежа, то есть из экономики, имеющей совершенно отличную от нашей культурную историю. Особенно это опасно, когда бизнес-логика кейса "зашита" в программно-вычислительные системы комплексного характера, то есть передается в жестком формате, требующем серьезной, иногда радикальной перестройки деловых процедур.

Кроме того, существует проблема монополизации банка кейсовых моделей. В основном они сосредоточены в крупных консультационных компаниях, которые в силу масштаба имеют доступ к огромным массам предприятий и накапливают наиболее представительные банки эталонных решений. Мелкие компании, не говоря уже о самих предприятиях, не имеют доступа к такому опыту, а значит, вынуждены при отсутствии единой теории управления закупать локальные управленческие рецепты со стороны.

Проклятые вопросы в стране Достоевского

Учение о коммерческом предприятии - почти инженерная дисциплина, если посмотреть на него, как на бездушную систему. Такой механистический подход наиболее научен по сравнению с другими именно в силу механистичности. Но, как мы уже отметили, даже в этой наиболее формализуемой части науки управления господствует концептуальная и технологическая раздробленность. Основные проблемы начинаются, когда мы начинаем анализировать теории, пытающиеся объяснить законы управления предприятием как социальной системой, то есть системой, состоящей из людей. В принципе в основе любой управленческой или экономической теории лежит определенная модель человека, в первую очередь это теория о людях, а не о том, как производить или продавать товары.

"Широк, слишком широк человек", - сказал как-то Федор Достоевский. И добавил: "Я бы сузил". Риторическое замечание великого писателя о природе человека почти буквально восприняла американская школа управления, выводы которой положены в основу современных технологий управления персоналом. Фундамент школы составляют так называемые бихевиористские принципы, выведенные из практики наблюдения за высшими животными (попросту - за обезьянами). Они трактуют человека как социальное животное, поведение которого - реакция на внешние стимулы, изобретаемые в помощь менеджменту индустриальной психологией.

Так, Дуглас МакГрегор вывел, что человек как объект управления в срединном состоянии может быть: а) нехорошим человеком (теория Х, ему - черная шляпа); б) хорошим человеком (теория Y, ему - белая шляпа). Со временем резкий дуализм перестал быть политкорректным, потому идет интенсивный поиск промежуточных теорий (линейка Z). Драма в том, что нынешние русские профессора с большим надрывом формулируют "неразрешимую дилемму МакГрегора": какова истинная природа человека, Икс он или Игрек? Что-то серьезное происходит в стране Достоевского, раз о существе человека стали размышлять на языке двухмерной декартовой системы координат...

Практически все модели управления персоналом, импортируемые в Россию (бихевиористские, иерархии Маслоу и пр.), существенно отличаются от представлений о человеке, его целях и смысле жизни, сформированных в процессе тысячелетнего развития народа. Слепое заимствование приведет к деградации культурных качеств наших работников - нестандартности и гибкости мышления, стремления к достижению высших ценностей, - способных обеспечить нам глобальное конкурентное преимущество.

На первых крупных предприятиях, использующих в основном процессы массового производства и глубокого разделения труда на конвейерных линиях, бихевиористские принципы управления персоналом работали. Однако сегодня всем понятно: в условиях, когда персонал играет совершенно новую роль в производственном процессе, создать новое качество управления они не способны. Особенно это касается экономики знаний, в организации которой произошел фундаментальный переворот: два основных фактора - труд и средство труда - объединились в человеческой голове. Это ведет не только к существенному изменению отношений собственности на средство и продукт труда, но и к радикальному изменению восприятия самого человека: социальная обезьяна, реагирующая на стимулы (какими бы изощренными их не разработала психология), не способна выдавать интеллектуальный продукт. Не в этом ли причина современного кризиса инноваций?

Одна из главных проблем науки управления - отсутствие качественной антропологической модели. Психология имеет около пяти сотен школ и направлений, значит, существует пять сотен различных моделей человека. То есть ситуация такая же, как и с системотехническими моделями предприятий, где господствует кейсовый подход.

На пороге прорыва

Попытка разобраться, что представляет собой наука управления сегодня - задача не академическая. Методологии и технологии управления - с одной стороны, мощный и эффективный инструмент достижения деловых и политических целей, с другой - чрезвычайно выгодный товар глобального характера. Поэтому в мире идет борьба как за обладание этим инструментом, так и за рынок интеллектуальной ренты, извлекаемой из контроля над рынком управленческих технологий. К сожалению, наши чиновники, предприятия, консультанты не понимают важности данной проблемы. Постепенно Россия превращается в территорию, с которой снимается интеллектуальная и сертификационная рента.

Даже если бы у нас не было богатейшего научного и практического наследия в науке управления, базы и ресурсов для подготовки кадров, даже если бы пришлось двигать все с нуля - нужно немедленно и активно начинать прорывное развитие российских управленческих школ. Начинать не обращая внимания на унылые, а иногда и лукавые мнения сложившегося в 90-е годы класса деятелей, построивших существование на трансляции зарубежных управленческих технологий. Этот класс сделал свое дело: показал стратегическую важность и коммерческую выгодность заморского управленческого товара и то, что ничего особо выдающегося для российского ума в нем нет.