Первая половина нынешнего года вселила в немцев долгожданный оптимизм. В первом квартале в экономике страны росло практически все: и личное потребление (на целых 1,5%, чего давно не наблюдалось), и государственные расходы, и инвестиции, причем особенно существенно — в машины и оборудование (на 8,4%). Поскольку рост вложений неизбежно влечет увеличение рабочих мест, во втором квартале занятость стала также возрастать (хотя она все еще меньше, чем даже в 2004-м, а уровень безработицы все лето держался на отметке 10,5% — на процент лучше прошлогодних показателей). Но еще важнее то, что впервые практически за десять лет начали расти — и заметно, на 2,8%, — инвестиции в строительство: возможно, у отрасли появился шанс преодолеть многолетний кризис. Наконец, индекс делового климата, рассчитываемый мюнхенским ИФО-институтом, достиг в марте 2006-го наивысшего уровня после 1991 года и повышался до июня. После этого произошло небольшое снижение из-за ухудшения предпринимательских ожиданий, но индекс все еще превышает показатель прошлого года.
Между тем еще совсем недавно эксперты, политики, да и простые граждане Германии, казалось, смирились с тем, что их страна утратила право именоваться локомотивом европейской экономики и заняла место в хвосте этого состава. Однако выяснилось, что и нового локомотива у Евросоюза нет (не Ирландии же или Люксембургу брать на себя эту роль), а потому пребывать в конце поезда Германия, доля которой в совокупном ВВП расширенного ЕС составляет 21–22, а в еврозоне — 29%, позволить себе не может.
После вялой конъюнктуры 90-х, когда многое списывалось на трудности с объединением Германии, лишь однажды вспыхнула надежда на начавшийся подъем — в 2000 году с трехпроцентным ростом ВВП (переход на новую методику расчета «повысил» эти данные до 3,2%). Но надежде этой не суждено было оправдаться, 2001–2005 годы стали периодом устойчивой и безнадежной стагнации: за пять лет совокупный продукт увеличился всего на 3,2%. Безнадежной потому, что она носила не конъюнктурный, то есть зависящий от краткосрочных и преходящих причин, характер, а структурный, точнее, институциональный. Требовалось проведение весьма глубоких реформ, затрагивающих саму суть германской модели развития, выстроенной после Второй мировой войны, — социального рыночного хозяйства. Формулируя кратко (и потому несколько упрощенно), можно сказать, что частные потребители не могли больше наращивать потребление, инвесторы не хотели вкладывать капиталы при не самом благоприятном инвестиционном климате, а государство попало в финансовую ловушку, когда изъятия из экономики стали чрезмерными, а средств для выполнения обязательств все равно не хватало.
Трудности 90-х годов и стагнация первой половины нынешнего десятилетия — это проявления начавшегося системного кризиса, еще не очень острого, чтобы иметь разрушительные последствия, но уже вполне ощутимого по некоторым параметрам. О таком кризисе свидетельствуют не только низкие темпы роста, но и отток капитала из страны, бюджетные проблемы и, самое главное, высокая и устойчивая безработица. Однако система социального рыночного хозяйства в Германии оказалась столь прочной и жизнестойкой, что серьезных провалов не случилось и отторжения этой системы у населения (да и многих политиков) не наблюдается. Иными словами, заинтересованности и готовности к радикальным реформам в обществе нет (как не было их последние 30 лет). Соответственно, нет политической воли к проведению таких реформ и у нынешнего правительства, и у кабинетов, формировавшихся двумя предыдущими коалициями, поскольку прагматический расчет показывает, что политические дивиденды в результате коренной перестройки модели социального рыночного хозяйства им к следующим парламентским выборам не извлечь, а проигрыш может оказаться вполне вероятным. Поэтому если уж реформ не избежать, то проводить их нужно не спеша, находя компромиссы со всеми затрагиваемыми субъектами.
Свет в конце туннеля?
Такая линия была характерной для кабинета Герхарда Шредера, за что он постоянно подвергался нападкам со стороны правоцентристской оппозиции. Но и оппозиция, став властью (правда, в коалиции с социал-демократами, выбравшими похожую стратегию), не слишком отошла от взятого курса.
Тем не менее шаг за шагом реформы запускались — еще прежним правительством — и начинали работать. Суть их сводилась к снижению налогового бремени (что должно стимулировать рост), параллельной модернизации социальной сферы (чтобы сдержать повышение социальных отчислений, по сути, аналогичных налогам) и приданию большей гибкости рынку труда (сделать положение безработных менее комфортным, предоставить предпринимателям немного больше свободы при увольнении работников, благодаря чему они не будут создавать новые рабочие места, и помогать тем, кто соглашается на сравнительно низкооплачиваемую работу). Очевидно, в полной мере результаты таких мер дадут о себе знать лишь через несколько лет, но сигнал подан, и бизнес на него отреагировал.
Разумеется, помимо усилий федерального правительства на хозяйственное поведение субъектов воздействовал и целый ряд других факторов — от цен на энергоносители и тенденции роста курса евро к доллару до обостряющейся с каждым годом глобальной конкуренции и расширяющегося мирового рынка. Но факт остается фактом: похоже, с прошлого года позитивные тенденции, влияющие на экономику Германии, начали понемногу превалировать и признаки хозяйственного оживления, а затем и подъема стали все более заметны.
Однако в отличие от эйфорических настроений 2000 года сейчас высказывания экспертов и даже представителей правительства крайне сдержанные, и никто не берется утверждать, что подъем продлится долго. Напротив, уже говорят, что высшая точка пройдена, наступает «охлаждение конъюнктуры», а причин для устойчивого роста до сих пор не обнаружено. Словом, тормозящих факторов более чем достаточно.
Каково же положение в экономике Германии почти через год после того, как «красно-зеленая» коалиция, возглавляемая Герхардом Шредером, уступила власть большой «черно-красной» коалиции во главе с Ангелой Меркель?
В целом за 2005 год ВВП страны вырос на 0,9% (в 2004-м — на 1,2%)*. Однако развитие шло неравномерно: после абсолютного сокращения производства в первом квартале на 0,6% (чему не в последнюю очередь способствовал провал в строительстве, где в условиях суровой зимы спад превысил 12%) уже во второй четверти года, то есть еще при Шредере, началось оживление, и рост достиг 1,7%. Но затем темпы стали падать (1,4% в третьем и 1,1% в четвертом квартале), что породило весьма пессимистические прогнозы в отношении 2006 года. Тем не менее подъем в первой половине нынешнего года превзошел самые оптимистические оценки: в первом квартале рост составил 3,1% по сравнению с тем же периодом предыдущего года (который, впрочем, был кризисным) и около 1% по сравнению с предшествовавшими тремя месяцами. И хотя во второй четверти года темпы снизились до 1%, этот показатель также можно считать неплохим. А если квартальные данные прироста ВВП в нынешнем году очистить не только от ценовых, но и от сезонных и календарных колебаний, то окажется, что это лучшие показатели за последние пять лет (0,7% в первом и 0,9% во втором квартале 2006 года).
Делать или не делать?
Что же двигает сейчас германскую экономику? В 2004–2005 годах совершенно уверенно можно было говорить, что локомотивом роста является экспорт. Так, в 2004-м вообще не было прироста внутреннего потребления, а весь прирост ВВП был обеспечен внешнеэкономическим вкладом (при этом экспорт увеличился на 9,6%, что вывело Германию на первое место в мире по объемам экспорта, которое сохранилось за ней и в 2005 году). В 2005-м значимость внешнего вклада в экономический рост уменьшилась: он составил менее половины всего прироста ВВП (0,4 процентного пункта из 0,9), но на 0,5% выросло и внутреннее потребление. Парадоксальным образом стагнирующая национальная экономика стала чемпионом мира по экспорту! Правда, подавляющая часть товарных потоков приходится на страны ЕС и представляет собой внутрифирменную торговлю между находящимися в разных странах подразделениями: Германия экспортирует товары, большая часть добавленной стоимости которых создана не в Германии. По выражению известного немецкого экономиста Ханса Вернера Зинна, это не конкурентная рыночная, а «базарная» экономика, не содействующая ни росту, ни (и это главное) созданию рабочих мест.
Но в 2006 году степень «базарности» в Германии стала, видимо, снижаться. Правда, экспорт (впрочем, как и импорт) вновь демонстрирует рекордные показатели: в первом квартале он вырос на 15%! Однако при этом прирост внутреннего использования ВВП также стал рекордным за последние пять лет — 2,7%.
В целом же показатели экономического роста Германии сегодня на уровне средних показателей по еврозоне. А это значит, что если на место локомотива экономики континента Германия еще не вернулась, то с положения замыкающего вагона уже точно ушла.
Почему же начало нынешнего года оказалось столь успешным для германской экономики? Сыграли ли здесь роль объективные (в частности, мирохозяйственные) факторы, или это все же заслуга Ангелы Меркель и ее «суперкабинета»?
Вообще-то мирохозяйственная среда не столь благоприятна: хотя темпы мирового развития пока высоки, в США они понемногу снижаются (а это всегда негативно сказывается на европейской экономике), цены на нефть выросли, евро укрепляется. Но и считать начавшийся, пусть еще неуверенный и противоречивый, подъем результатом успешной политики правительства «большой коалиции» вряд ли кто осмелится: единственной заслугой правительства Меркель некоторые эксперты считают то, что с конца прошлого года оно… ничего не делало. Однако без реформ, о которых шла речь выше, подъем не может стать устойчивым. Впрочем, если реформы обернутся непонятным для бизнеса жонглированием снижением-повышением налогов и зигзагообразным регулированием рынка труда, то проку от них будет меньше, чем от нынешней нерешительности и выжидательных согласований.
*По последним данным Федерального статистического ведомства, опубликованным в августе 2006 года (очищено от изменений цен, но не от сезонных и календарных колебаний). Ранее публиковались другие показатели темпов роста: в 2004 году — 1,6, в 2005-м — 1%.
