Татарский академический театр оперы и балета имени Мусы Джалиля - заведение в музыкальном мире известное: бывшая Казанская опера, где статистом начинал свою карьеру Шаляпин, он существует уже 126 лет. В поздние советские годы дела его шли плохо: заполняемость зала опустилась до 23 процентов, театр был грязен и запущен, "Летучую мышь" дирижировали по клавиру - не было даже партитур. В 1981 году директором театра стал Рауфаль Мухаметзянов; позже к нему присоединились Гюзель Хайбулина (руководитель оперы) и Владимир Яковлев (руководитель балета). Они-то и определяют нынешнюю стратегию театра. На сегодняшний день дела в нем обстоят благополучно: партитуры прислали, заполняемость зала выросла до 86 процентов, а в дни Шаляпинского фестиваля все билеты раскупаются в мгновение ока. Как утверждает директор, в театр ходят 10 процентов жителей города; если учесть, что во всем мире оперу посещают 1-2 процента населения, то Казань можно считать городом оперной культуры.
Стратегия
Оперная культура представлена на казанской сцене только популярнейшими классическими спектаклями - "Кармен", "Травиата", "Севильский цирюльник", "Пиковая дама" и еще полтора десятка столь же известных опер и оперетт (из XX века - только "Алтынчеч" Назиба Жиганова, опера-сказка про татарскую красавицу). Однако кассовые названия - полдела; все эти любимые публикой оперы надо еще хорошо петь.
Общая беда провинциальных оперных театров в том, что в них не задерживаются хорошие голоса. Чуть только появляется певец, способный прилично петь ведущие партии, как о нем тут же узнают в столицах - и поминай как звали. Лучшие голоса попадают в Мариинский театр, другие - в Москву или прямиком в многочисленные провинциальные театры Германии.
Казань решила, что роль вечно обираемого ей не пойдет. И сделала ставку на гастролеров. В своей оперной труппе оставили только 22 солиста (везде - в два с половиной раза больше), зато в каждом спектакле поют один-два приглашенных певца. Одна и та же опера каждый раз исполняется чуть-чуть разным составом: зритель идет на новые голоса.
При таком подходе к делу режиссура спектаклей должна быть проста настолько, чтобы приезжий певец мог войти в нее с одной репетиции. Большинство опер в Казани поставил режиссер из Мариинского театра Алексей Степанюк. В театре его ценят и других не зовут: "Рисковать не имеем права". Степанюк отличается грандиозным умением поставить певца, поющего арию, лицом к публике и дать ему в руку копье - как ни странно, в современной режиссуре этим мало кто владеет. Массовые сцены - вроде триумфа в "Аиде" - он, впрочем, ставит недостаточно эффектно, чем руководство театра бывает недовольно. "Можно было пригласить людей из спортивных школ и сделать настоящий парад. А так - получился какой-то кукольный театр", - говорит директор. К весне сцену триумфа переделают, и безо всякого Степанюка - к авторским правам режиссеров здесь относятся философски. Пока положение немного спасают друзья директора - могучего телосложения специалисты по национальной борьбе кяреш, которые выносят на носилках Амнерис и Радамеса.
Что в Казанской опере привлекательнее всего - это декорации. Сценография "Кармен" сделана по эскизам Александра Головина, "Пиковой дамы" - Владимира Дмитриева, "Бориса Годунова" - Федора Федоровского. Используется все самое красивое, что было в русской и советской традиции. Костюмы, правда, часто нарушают единый музейный стиль, да и не на всякого гастролера одинаково хорошо налезают. Но все же живописности облика казанским спектаклям позавидует любой театр.
Фестиваль
Кульминация оперного сезона в Казани - Шаляпинский оперный фестиваль. Как раз только что завершился 20-й по счету. На нем идут ровно те же самые оперы, только приглашенных солистов оказывается много больше - в этом году 31 человек. Когда практика только устанавливалась, в кабинет Хайбулиной то и дело стучались свои, казанские: "Как это вдруг - фестиваль, а пою не я, заслуженный-народный?" Потом к конкуренции привыкли. В Казань приезжают солисты из Мариинки, из театров Москвы, из бывших республик. Есть иностранцы, и их круг расширяется. Особенно любят здесь Бориса Стаценко из Дюссельдорфа, а про бывшего земляка Николая Путилина вспоминают с ностальгией: поет в "Метрополитен-опера", не хватит у нас никаких денег на него.
С приглашенными певцами заключаются контракты. Юридической ответственности за их нарушение певцы, правда, не несут. Согласилась петь Аиду мариинская солистка Млада Худолей, а Гергиев раз - и занял ее у себя. С кого спрашивать? Обзвонили девять Аид, десятая приехала и спела, но так, что лучше бы не пела. Похожая ситуация возникла с "Кармен" - накануне спектакля позвонил директор театра из Мангейма и, извинившись, сказал, что своего тореадора он отпустить в Казань не может. Ведут себя звезды тоже по-разному. Юрий Марусин из Мариинского театра, считающийся лучшим из Германов на территории России, хотя и прибыл загодя, но оповестил дирекцию, что репетиции "Пиковой дамы" с незнакомой доселе партнершей в его планы не входят - споет и так. Наконец, еще один заметный исполнитель (его имя скроем), чтобы выступить на Шаляпинском, сказался в своем театре больным и взял бюллетень. Ненароком директор его театра как раз оказался в Казани и увидел имя своего подопечного крупными буквами на афишах. Счастье, что после этого он вообще отпустил певца в Казань - тот приехал в день спектакля и пел без единой репетиции. Но есть и примеры вполне отрадные: например, рижская певица Инга Кална приехала накануне спектакля, посмотрела видеозапись "Травиаты", вошла с одной репетиции и спела-сыграла так, что можно было засмотреться и заслушаться.
Высокие ноты, отдельные эффектные фразы и даже целые арии звучат на Шаляпинском фестивале иногда весьма выразительно. Но ансамбли, из которых наполовину состоит любая опера, рушатся, как карточный домик. А главный дирижер театра Игорь Лацанич имеет о музыке свое представление (например, он очень любит быстрые темпы) и певцам помогать особенно не любит. В целом система работает - публика хлопает, а все остальное руководство театра считает неизбежными издержками.
Гастроли
Спонсоров у театра тоже нет: деловые круги республики любят хоккей и баскетбол, а поддержку оперы пока престижным делом не считают. Бюджет позволяет Татарскому академическому, как и другим музыкальным театрам, выпускать одну оперную премьеру в год - в нынешнем сезоне это "Аида" Верди. Но в отличие от других театров казанский радует новой постановкой не только свой город. В Москве казанская опера была в последний раз в 1994 году. На фестиваль "Золотая маска", где ценится режиссерский театр, ее не приглашают. "А если пригласят, поедете?" - "Да ну.., - отвечает Гюзель Хайбулина. - Только деньги тратить". Успех у критики и одобрение просвещенных операманов она считает чисто номенклатурными победами. Зато "на весну у меня продано двадцать четыре 'Аиды' - Бордо, Гренобль, Женева, Уокинг (пригород Лондона) и так далее". Вместе с 24 "Аидами" продано 10 "Риголетто" и 28 "Фальстафов". В чуть меньших масштабах гастролирует и казанский балет. Всего Татарский академический ежегодно дает 100 и более спектаклей за рубежом; более высокий показатель - около 200 спектаклей - только у Мариинского театра.
Другое дело, что на сцены "Ковент-Гарден" или "Ла Скала" казанской опере попадать пока не приходилось. "Рынок забит, - констатирует директор. - Третий театр уровня Мариинского или Большого никому не нужен". Гастролями казанцев занимается голландская прокатная компания Euro stage, которая прокатывает также ансамбль венгерских цыган и фольклорную группу из Африки. "Сколько процентов с гастролей импресарио отдает театру?" - спрашиваем директора. "Да разве он мне скажет? - отвечает Рауфаль Мухаметзянов. - Я даже не задаю ему этот вопрос".
В своей статусно-финансовой категории казанская опера - одна из лучших, и такое положение ее вполне устраивает. Гастроли не просто выручают театр, но являются главным источником его доходов. "Самый последний оркестрант у меня привозит с трех месяцев гастролей две годовых зарплаты", - говорит г-жа Хайбулина. На гастроли ездят два состава, тоже с приглашенными солистами. В поездках достигается даже то, чего лишен Шаляпинский фестиваль, - к одиннадцатому спектаклю исполнение приобретает нужную слаженность.
"Фальстаф"
Но вот - новое дело. Казанский театр в складчину с той же Euro stage и с правительством Нидерландов решился поставить оперу Верди "Фальстаф". "Название это для нас неудобное, - признается директор. - В России непопулярное, никого не пригласишь на замену: нигде у нас эту оперу артисты не поют. И оформление европейское - тряпочка да станочек, никакой красивой перспективы. Только глубокие мысли навевать". Заместителю директора "Фальстаф" тоже не нравится. "Поздний Верди, - разводит он руками. - Скучища".
Что же заставило казанцев ввязаться в этот кошмар? Ситуацию объясняет голландский режиссер Эрик Вос: "В последнее время труппы из России, Польши, Болгарии стали терять аудиторию в Западной Европе. Голоса у них превосходные, но режиссура и сценография несколько старомодны. В России считают, что музыка - это одно, а декорации - другое. Мы же рассматриваем спектакль как целое".
На постановку "Фальстафа" в Казань собрана еще одна, отдельная труппа со всех концов ближнего зарубежья. Каждый день на протяжении шести недель Эрик Вос и его голландская бригада кропотливо ставят минут пять действия, подробно обсуждая мизансцены с артистами. Потом то же самое нужно будет пройти со вторым составом.
В конце февраля - премьера в Казани. Как отнесется к ней местный зритель, неизвестно. На весну 28 "Фальстафов" продано в Европу, где в отличие от России эта опера очень популярна. А дальше - спектаклю придется вернуться на родную сцену. Как быть тогда с тем, чтобы обновлять состав? "Ну Бориса-то Стаценко я на свой страх и риск в него введу, - говорит г-жа Хайбулина, - но вообще в такую постановку слету не войдешь". Утешают себя казанцы тем, что при случае и авторский замысел поменять можно. Ведь авторские права режиссеров (в отличие от сценографов, композиторов, либреттистов) на территории России не охраняются: режиссура не считается материально закрепленным продуктом. "Максимум, что по закону может сделать Вос, - это снять свое имя с афиши", - говорят в театре.
Но раз казанская опера уже вступила на скользкую дорожку современной театральной эстетики, теперь ей просто так не отделаться. За "Фальстафом" последует "Свадьба Фигаро", такая же, европейская. Ее будут ставить в 2002 году. Г-жа Хайбулина уже продала в Европу 40 штук.
