Одиннадцатого сентября Америка ощутила, что она, со всей своей военной и технико-экономической мощью, оказалась крайне уязвимой перед кучкой террористов. Несколькими обладателями американских летных дипломов и их подручными. Дьявольский теракт "себестоимостью" всего-то в несколько сотен тысяч долларов обошелся США и всему миру в миллионы новых безработных и сотни миллиардов прямых и косвенных потерь.
В тот момент, когда 13 октября Владимира Путина скромно - без почетного караула и военного оркестра (из соображений безопасности!) - встречали в вашингтонском аэропорту, в Кабул под звуки музыки входили войска Северного альянса. В униформе российского образца, восседая в российских "уазиках" и БМП с "калашниковыми" наперевес. Входили вопреки настойчивому пожеланию Джорджа Буша не делать этого до тех пор, пока не решится вопрос с временным коалиционным правительством.
Эти "картинки" помогают Америке осознать, что войну "избирательную", направленную на подрыв террористических структур, нельзя выиграть только с помощью самолетов-невидимок "Стелс" и глубоко подрывающих бомб BLU-82. Нужны союзники, а также союзники союзников - из числа тех, кто, пусть и не сильно, приобщен к западным ценностям, но хотя бы не террорист.
Афганский цирюльник
На улицах афганских городов больше всего работы сейчас у цирюльников: идет массовое бритье бород. Может быть, это и не очень удачная ассоциация, но мне показалось, что в каком-то условном историческим измерении гротескный афганский/азиатский цирюльник "подбрил" бороду и нарицательному символу богатства Америки - дяде Сэму.
Так получилось, что накануне и в дни саммита Россия и США продемонстрировали свои возможности - или, напротив, уязвимые места. Буквально за считанные часы до отлета Владимира Путина из Москвы на Нью-Йорк опять упал самолет, и не исключалась возможность новой террористической атаки. Российский президент уже знал, что оркестра не будет, заранее заявив прессе, что с пониманием отнесется к "изменениям в формате визита".
На этом фоне как-то "само собой" произошло "ожидаемое" (в формулировке Путина) событие: Северный альянс к моменту его прибытия в Вашингтон берет Кабул. Читай между строк: мы, мол, тоже контролируем ситуацию. На следующий день в Махачкале начинается явно приуроченный к саммиту процесс над Салманом Радуевым. Опять можно читать между строк: мы своего террориста номер один (или номер два - не столь важно) уже судим, а вы своего еще даже не знаете, где ловить.
На эту демонстрацию российских возможностей и успехов в борьбе с общим злом американцы смогли ответить днем позже, когда спецназ США сумел провести "успешную операцию" (или выкуп? - подробности остались за кадром) по освобождению из талибского плена восьмерых сотрудников международных гуманитарных миссий.
В "Феноменологии духа" Гегель писал, что люди, претендующие на единоличную власть, обладают ярко выраженной способностью идти на смерть. Бен Ладен и его фанатичные соратники явно из этой когорты.
В США, конечно, немало мужественных патриотов. Но хотя свыше 70% американцев, согласно опросам, готовы смириться с потерями в результате масштабной наземной операции, в Вашингтоне прекрасно понимают: это соотношение может потом резко измениться, так что лучше ограничиться сугубо "точечными" операциями по поиску бен Ладена и Ко. силами спецназа. А значит, нужна помощь простых азиатских бойцов, которым не требуются "навороченное" американское оружие, изыски военно-полевого сервиса и прочая материально-техническая атрибутика постиндустриального мира.
Американцам, которые в ближайшие годы обречены на повторяющиеся военные операции по выкорчевыванию терроризма в странах, подобных Афганистану, жизненно нужен союзник цивилизационно близкий, но пока живущий в "индустриальной" эпохе. Способный быть посредником в общении с противниками общего врага и оснащении их дешевым и надежным оружием (читай: российского производства). Не говоря уже о помощи разведданными, воздушными коридорами и временной арендой фрагментов своего геополитического "подворья".
Иными словами, практика показала, что победы над общим противником без России и ее друзей/сателлитов Америка одержать не может.
Формирующийся альянс России с США и Западом в целом продиктован и осознанием других объективных факторов. Стало ясно, что без России проблему угрозы расползания ядерного и прочего оружия массового уничтожения (с перспективой попадания его в руки террористов) решить просто невозможно. Понятно, что и притягательность России и стран СНГ как альтернативного и надежного источника энергоносителей для Запада (и это не раз подчеркивал в ходе своего визита Путин) объективно возрастает. Ведь кто сейчас может уповать на абсолютную стабильность Аравийского полуострова?
Если же взглянуть на ситуацию с позиций "классической" геополитики (при всех известных "но", на Западе-то она в почете) евразийский "хинтерланд" (то есть Россия) тоже имеет самодостаточный и немалый вес.
Американский геополитолог Николас Спайкмен еще в сороковых годах следующим образом обозначил стратегическое направление обеспечения лидирующих позиций США в мире: "Кто контролирует римленд (прибрежные районы материков. - Е. В.), тот контролирует Евразию, а кто контролирует Евразию, тот контролирует судьбы всего мира".
Британский предтеча Спайкмена сэр Хэлфорд Макиндер в 1919 году писал, что "пока морские державы, опираясь на свой флот, колонизировали периферийные континенты, Россия подчинила себе степь, то есть heartland... что позволило ей занять центральное место в мире". Пятнадцатью годами раньше Макиндер в своем выступлении в Королевском географическом обществе заявил: "Изменение равновесия сил в мире в пользу центрального государства (России. - Е. В.) вследствие его экспансии к границам Евразии позволило бы использовать огромные континентальные ресурсы для строительства ВМФ, что открывает перспективы создания мировой империи. Эта гипотеза могла бы осуществиться в случае союза Германии и России".
Геополитика, конечно, не догма и не единственное руководство к действию. Но вряд ли кто-то будет спорить с тем, что ее постулаты (с большим или меньшим уклоном в сторону сакрализации географии и территориального мистицизма) и в эпоху глобализации оказывают воздействие на умы политиков. То, что США, скажем, в последнее время были обеспокоены сближением России с Китаем (и, в меньшей степени, с Европой), совершенно очевидно.
Задача "инвентаризации" друзей выдвинулась перед США на первый план. Казавшиеся еще вчера надежными "стержневые" союзники (например, Пакистан и Саудовская Аравия) представляются теперь Вашингтону чуть ли не потенциальными пороховыми бочками. Внутри них скопились силы, отнюдь не разделяющие базовые ценности Запада и имеющие иные взгляды на справедливое устройство будущего мира. Расплодившиеся повсюду в эпоху холодной войны "наши сукины дети", годившиеся раньше для борьбы с "коммунистической экспансией", в эпоху глобализации оказались ненужными, да и просто опасными.
Как считает российский ученый Камалудин Гаджиев, евроцентристский мир "сам пришел на Восток, но в течение многих веков так и не смог 'переварить' его". Истинный синтез двух цивилизаций, по его мнению, происходит лишь тогда и там, где Восток сам тянется навстречу евроцентристской цивилизации и обнаруживает готовность интегрировать те ее элементы, которые способны органически вписаться в восточную ментальность и восточный образ жизни.
Иными словами, китайцы и японцы, к примеру, могут пользоваться всеми благами западной цивилизации, одеваться по европейски и проч., но при этом все равно предпочитают есть палочками и т. д. Но многие на мировом Востоке (или Юге) обнаружили гораздо меньшую готовность "переваривать" западные блага и тем более ценности, намереваясь до конца отстаивать свою идентичность, пусть даже и обрекающую кого-то на вечное прозябание.
В столкновении с радикальными представителями такого восприятия неизлечимо "демократическая" (даже после создания военных трибуналов и расширения прав спецслужб) Америка сталкивается с большими проблемами в обеспечении своей безопасности и интересов. Да и с хвалеными союзниками по НАТО не все так просто. Вон уж на что хотел германский канцлер Герхард Шредер выделить четыре тысячи солдат бундесвера для тыловой поддержки операции в Афганистане, но все оказалось не так просто - союзники по коалиции из партии "зеленых" взбрыкнули, и, прежде чем бундестаг все-таки вынес положительное решение, ему пришлось рассмотреть вопрос о доверии правительству.
Вот и вспоминается здесь тот же Макиндер, считавший, что "демократия несовместима с организацией, необходимой для войны против автократических режимов".
Построенная Путиным и его командой современная Россия - в которой даже левый Геннадий Селезнев еще до возвращения президента охарактеризовал его визит в США как очень успешный - парадоксально перевешивает в сегодняшней борьбе с терроризмом всех союзников США вместе взятых (за вычетом, правда, Великобритании).
Пока гром не грянет
Выступая перед обалдевшими школьниками техасского городка Кроуфорд, Владимир Путин в присутствии стоящего за его спиной президента США сказал: "Важно расчистить идеологические завалы, накопленные за десятилетия. И президент Буш в этом помогает".
За этой фразой - не только стремление преодолеть наследие холодной войны, но и ставка на подведение Америки к новой реальности. Как заметили в канун саммита руководители российского Совета по внешней и оборонной политике, на нынешнем этапе на первый план в процессах глобализации вновь выходят ее военно-политический и цивилизационный аспекты, оттесняя факторы другого порядка (технологический, экономический, информационный).
Даже если все это продлится пять-десять лет (пока идет антитеррористическая кампания), мировому Северу все равно следует находить надежные и долговременные резервы взаимной поддержки и взаимного доверия. А значит, это Россия (ну не Китай же - тот для США, уж точно, явный потенциальный противник).
Россия в прошлом тысячелетии не раз ограждала европейскую цивилизацию - то от орд с монгольского Востока, то от орд с германского Запада. А значит, исторически она давно Север - задолго до того, как на карте Северной Америки появились Соединенные Штаты Америки.
На приеме в Вашингтоне Владимир Путин напомнил о том, что Екатерина II отказала королю Георгу III в просьбе послать русских солдат для подавления восстания в американских колониях и что Россия внесла свой финансовый вклад в создание статуи Свободы в Нью-Йорке; в Техасе он пошутил, что русские когда-то "отдали" Америке Аляску и т. д., - все это прозвучало как полунамек. Мол, пора бы и Америке сделать что-то серьезное для подъема России. И это вполне логично, коль скоро, как выразился Буш, Россия превратилась из врага "в партнера и друга" США.
Но она, Россия, вроде бы уже десять лет как не враг для Америки. Тем не менее настоящий прорыв в отношениях начался только в последние месяцы. В связи с этим любопытную ремарку об "утраченных возможностях" привела New York Times. Описывая короткое общение Путина (в ходе посещения университета в Остине, штат Техас) с экс-президентом Джорджем Бушем-старшим и экс-госсекретарем Джеймсом А. Бейкером-третьим, газета заметила, что критики последних теперь говорят: "Сейчас отношения США и России процветают так, как должны были процветать десять лет назад".
В общем, получилось так, что август 1991-го не породил у американского истеблишмента такого всплеска любви к России, как сентябрь 2001-го. Общие угрозы, увы, сближают великие державы легче, чем общие ценности.
В дипломатической формулировке из уст российского президента это прозвучало более гладко: "У наших народов во многом разные судьбы... Но если окинуть взглядом два с лишним столетия наших отношений, то одно бросается в глаза сразу: на крутых поворотах истории, в так называемые моменты истины, когда на карту было поставлено подчас само существование наших государств, Россия и Америка всегда стояли вместе".
Короче говоря, пока в мире не шарахнет, русский Ваня и американский дядя Сэм не перекрестятся.
Дружба дружбой, а ракеты потом...
Впрочем, все разговоры о "новой дружбе" пока не материализовались в адекватные новому лексикону конкретные результаты. Ни договор, ни даже устное "рамочное" (о каких-то общих принципах) соглашение по проблематике ПРО-СНВ не подписаны. Бушу не удалось убедить Путина пойти на совместный выход или (как вариант) кардинальную модификацию Договора 1972 года. А Путину не удалось убедить Буша в необходимости оформить принципиальную договоренность о радикальном (примерно втрое) сокращении сторонами своих ядерных арсеналов в виде, строго фиксирующем взятые обязательства.
"Друзьям ведь не обязательно заключать договоры", - сказал Джордж Буш, добавив, что вновь убедился в этом, "посмотрев в глаза и пожав руку" Владимиру Путину.
"Но друзья не нацеливают ядерные ракеты на друзей", - прокомментировал ситуацию Роберт Норрис, аналитик американского Совета по защите природных ресурсов, заметив, что "даже с нашей новой дружбой мы все еще нацеливаем на Россию" ядерные вооружения дальнего радиуса действия. Другие эксперты констатируют, что объявленное Бушем решение довести число ядерных боеголовок США до 1700-2200 единиц основывается на выводе Пентагона, что этого количества достаточно для уничтожения России.
И еще: если позиция США строится на том, что им просто не нужно такое количество ракет, то Россия находится в таком экономическом состоянии, когда ей - хочется этого или нет - просто не на что содержать свой накопленный ядерный арсенал. Кто в данном случае сохраняет большую свободу маневра, очевидно.
Мнение американских экспертов, критикующих нежелание Буша сводить дело к формальностям, с редкостным единодушием поддержали ведущие СМИ США. New York Post и Washington Post в один голос призвали своего президента заключить полноценный договор, который в деталях закрепил бы планы, касающиеся как наступательных, так и оборонительных вооружений, а также будущие действия обеих стран в области нераспространения ядерного оружия.
В Штатах тоже немало людей, рассуждающих по принципу "доверяй, но проверяй", не желающих ставить проблемы безопасности в зависимость от изменчивой глубины дружеских чувств "Билла и Бориса", "Джорджа и Владимира".
Много ли "сдали"?
В ситуации сохраняющихся недомолвок и недоговоренностей риторика новой дружбы подкреплялась американской стороной обещаниями вскоре завершить начатую в конгрессе процедуру аннулирования дискриминационной (в плане влияния на двустороннюю торговлю) "поправки Вэника", оказать поддержку вступлению России в ВТО, признать наконец Россию страной с рыночной экономикой.
Что касается столь желанного Москвой аннулирования российского долга перед США, то и здесь американцы пошли навстречу. Правда, по строго привязанной к интересам своей безопасности схеме - в форме "ядерного зачета", законодательную инициативу о котором во второй день визита Путина (и после встречи с ним лидеров конгресса) единогласно одобрил сенатский комитет по международным делам.
Согласно выдвинутой его председателем Джозефом Биденом и его коллегой Ричардом Лугаром идее, Россия должна выработать прозрачную программу действий по уничтожению, надежному контролю за хранением и предотвращению распространения оружия массового уничтожения из своих ядерных арсеналов, которые, как считают в США, "уязвимы с точки зрения возможности хищений или несанкционированной продажи". "Скашиваться" российский долг Америке будет по мере того, как Россия будет выполнять определенные, подотчетные американскому мониторингу объемы работ в искомой области. Данный план не отменяет действующее со времен Клинтона-Ельцина двустороннее соглашение, согласно которому на те же цели, а также на программу трудоустройства высвобождающихся российских ученых-ядерщиков Вашингтон ассигнует почти миллиард долларов ежегодно.
Отвечая сенатору-"ястребу" Джесси Хелмсу, предложившему увязать такой "взаимозачет" российского долга с обязательством Москвы прекратить поставки современного оружия и военных технологий Ирану, Джозеф Биден заметил, что это делается русскими во многом потому, чтобы изыскать валюту для выплаты огромных внешних долгов. Что же касается возможности создания Ираном ядерного оружия, то, как заметил Биден (сославшись на Путина), Москва вовсе не заинтересована в появлении новой ядерной державы на южных рубежах, что чревато угрозой "скорее для России, нежели для Нью-Йорка".
Если с долгами, продвижением России в мировой рынок и стратегической стабильностью наметились какие-то подвижки, то по вопросам долгосрочного позиционирования двух держав в мировом геополитическом интерьере особой ясности не прибавилось.
Да, важна констатация готовности к продолжению и расширению "коспонсорского" взаимодействия по урегулированию региональных конфликтов. Да, своевременно (и уже встретило должный отклик в регионе) совместное заявление по Ближнему Востоку.
И понятно, что особо значимым стало подтверждение союзнического сотрудничества в борьбе с международным терроризмом и - в этом контексте - достигнутое взаимопонимание по военной кампании и будущему устройству власти в Афганистане.
Но остается и много неясного. Например, по НАТО. Хочет ли Вашингтон видеть в альянсе Россию и как альянс должен измениться, чтобы это произошло? Эти и смежные вопросы пока находятся в стадии напряженного обдумывания всеми заинтересованными сторонами. Пока же гордо, "со своим уставом", просящийся в альянс Путин повторил свою известную позицию: "Россия, признавая роль НАТО в современном мире, готова расширять свое сотрудничество с этой организацией. Если мы изменим это качество отношений между Россией и НАТО, тогда перестанет быть актуальным и вопрос о расширении этой организации".
Что же касается "зависшей" проблемы ПРО, то перед отъездом из Вашингтона российский президент в интервью американскому телевидению все же выразил уверенность в том, что найдется "такой сценарий, который учтет интересы обеих сторон". Сложность этих поисков усугубляется еще и тем, что с Пекином Москва договорилась беречь Договор 1972 года как зеницу ока и в любом случае координировать все свои действия по этому вопросу.
Говоря о перспективах дальнейшей притирки государственных интересов двух стран, можно предположить, что она будет продолжаться по ходу принятого во время саммита "Плана совместных действий". В этом неопубликованном рабочем документе (в дополнение к принятым шести совместным заявлениям) предусматривается дальнейшее расширение и конкретизация взаимодействия в борьбе с глобальными вызовами безопасности, а также в политической, военно-политической и экономической областях.
Некоторые наблюдатели усматривают в принятии этого своего рода "пакта Путина-Буша", как и в итогах саммита в целом, свидетельство четкого настроя на дальнейшую гармонизацию интересов двух держав. В общем, действительно затевается игра по-крупному. Тогда, возможно, пойдет речь и о нефти Каспия; стороны, впрочем, уже намекнули, что вывели этот регион из сферы геополитического соперничества, отдав нефтяные проблемы на откуп корпоративному сектору.
Что же касается "сдачи позиций" по целому ряду других аспектов, то Путину по возвращении в Москву придется, видимо, дать разъяснения в ответ на претензии критиков. Геннадий Зюганов, Гейдар Джемаль и прочие оппозиционные деятели уже обвинили его во всех смертных грехах, заявив, что после закрытия военных баз на Кубе и во Вьетнаме Кремль может пойти "и на передачу Курильских островов Японии, и на создание натовских баз не только в Средней Азии, но и в Прибалтике, на Украине, и на агрессию против братского народа Белоруссии". Кто-то опасается, что американцы внедрятся в Туркменистан, и тогда, построив через Афганистан и Пакистан газопровод с выходом к Индийскому океану (старый саудовско-американский проект), лишат Россию возможности приобретать дешевый туркменский газ.
Путин пока разъяснил свой подход к одному из перечисленных сюжетов - усилению американского присутствия в Средней Азии, - заявив в США, что его больше беспокоит сохранение Афганистана в качестве инкубатора международных террористов, в том числе и для Чечни.
Однако успокоит ли это ту влиятельную часть российского истеблишмента и общества в целом, которые по-прежнему не доверяют Америке? Пока неясно. В любом случае американцам еще предстоит пройти свою часть пути, чтобы показать: после 11 сентября изменился не только мир, но и их подход к миру. А Путину - доказать, что он будет жестко отслеживать и учитывать изменения американского поведения.
