Документальные сериалы, по чистой случайности угодившие в общую "мыльную" кучу, на самом деле являются особым жанром. Сегодня в России документальное телевизионное кино в первую очередь связывается с режиссером-документалистом Виталием Манским и его проектом "Реальное кино" на РТР.
Деятельность Манского воспринимается неоднозначно. С одной стороны, есть "президентская" трилогия. Все три фильма - "Горбачев. После империи", "Ельцин. Другая жизнь" и "Путин. Високосный год" - существуют как бы вне политики. По словам режиссера, своих героев он старается показать "просто как людей". Любое подведение итогов, рассуждения на тему развала Союза или чеченских событий остаются за кадром. И эта объективность многих раздражает - Манского называют и "главным документалистом власти", и "придворным режиссером", и "Веласкесом от реального кино".
С другой стороны, есть множество фильмов, к "двору" никакого отношения не имеющих. Героини картины "Благодать" - деревенские жительницы: старуха-карлица Мария (по мнению всей деревни, заколдованная в трехлетнем возрасте и оттого переставшая расти), ее старшая сестра Прасковья и молодая беременная женщина. В фильме "Частные хроники. Монолог" герой собирательный: его биография смонтирована из фрагментов любительских пленок 70-х, 80-х и 90-х годов - так что родился он накануне полета Гагарина, а погиб на затонувшем "Нахимове".
В 1999 году Виталий Манский возглавил отдел документальных проектов на РТР. Сериал "Откройте, милиция!" (жизнь сотрудников московского ОВД "Аэропорт" в режиме он-лайн) и первая часть сериала "Россия - начало" (судьбы героев, живущих в разных частях России, режиссеры прослеживают от самого рождения, возвращаясь к ним через каждые два-три года) стали самыми громкими проектами "Реального кино". С их автором беседует корреспондент "Эксперта".
- Многосерийные документальные ленты на РТР называют словом "docu-soap" (буквально - "документальное мыло"). Вы согласны с таким названием?
- По-моему, оно не отвечает сути документальных сериалов, хоть и закреплено в мировой телевизионной практике. Что такое, собственно, soap? И что такое опера, чем она отличается от драматического спектакля? В первую очередь пережимом эмоций. Игра на чувствах зрителей - основной постулат "мыльных опер". В так называемых docu-soap нет этого пережима.
- Насколько допустимы в документальном сериале "подтасовки" фактов? Вот, например, "Частные хроники" представляют собой компиляцию видеоматериалов, которые присылали вам люди. Некоторые издания потом писали о жалобах ваших "героев" на то, что их выставили в неверном свете.
- Да, несколько таких публикаций было, однако в реальности ни о каких жалобах речи не шло. Никто из героев не остался обиженным.
Что касается вольного обращения с реальностью в документальном сериале - иногда оно допустимо. Возьмем, к примеру, сериал "Откройте, милиция!". В одном из эпизодов в канун Нового года в участок привозят пьяного. Он тут же сообщает интимные подробности своей жизни с мамами каждого из милиционеров. Естественно, когда те узнают о столь близких отношениях, ему достается пара ударов по спине и по шее. Если этот эпизод прямо так поставить в картину, то, хотим мы того или нет, создастся впечатление, что изверги-менты мордуют пьяного человека. Но у нас есть еще один эпизод, снятый в другой день: этот же милиционер приносит с рынка елку, украшает ее, растирает иголочки, говорит: "Лесом пахнет". И если эти сцены объединить в одной серии, из морального урода он превращается в нормального человека, созданный образ точнее отвечает его сути. Тут мы вторгаемся в так называемую буквальную реальность. И задача художника - не насилуя ее, а лишь слегка корректируя, создать на ее основе реальность кинематографическую.
- Почему съемки сериала "Откройте, милиция!" происходили в районе метро "Аэропорт"? Это ведь далеко не самый криминогенный район в Москве?
- Мы снимали этот проект специально для российского телевидения. А основная его аудитория - не в Москве, а по всей стране. Если бы мы взяли какое-нибудь отделение милиции в центре Москвы, зритель воспринял бы фильм как историю жизни столичной милиции. А если бы взяли Бирюлево-Товарное - ограничили бы себя в видах правонарушений: в спальных районах в основном происходят кражи и семейные разборки после зарплаты. Мы искали район между спальным и центром, чтобы зритель где-нибудь в Новосибирске мог эту жизнь примерить на себя.
- Работа на государственном канале вас как-то ограничивает? Вы подвергаетесь цензуре?
- Нет, только самоцензуре. В мою работу никто не вмешивается. Думаю, я просто не даю для этого повода. Ведь даже фильм о президенте можно снять по-разному. Вот, например, Ельцин уходит в отставку. Можно сделать картину, которая анализирует политическую эпоху Ельцина, привлечь мнения политологов-экспертов, развенчать его или возвысить. Кому-то это интересно и нужно, но я этим не интересуюсь. Как документалист и летописец я делаю картину, которая показывает человека Бориса Ельцина. Человека, который был на вершине, а теперь оказался внизу. Мне интересно зафиксировать это изменение. Я делаю фильмы, которые можно показывать и на оппозиционном ТВ-6, и на государственном РТР, и на развлекательном СТС, и еще на десятке каналов за рубежом.
- Вы упомянули самоцензуру. Как быть с проблемами этического характера, которые нередко возникают при съемке документальных сериалов? Взять, к примеру, фильм "Россия - начало". Пока что на съемку дали согласие матери, но ведь дальше будет прослеживаться жизнь детей. Вы не боитесь, что у них может возникнуть синдром "Шоу Трумана"?
- Давайте я приведу пример. Есть такой английский проект, называется "Seven up", его придумал режиссер и продюсер Майкл Аптед. Там героями фильма являются двенадцать детей с семилетнего возраста, и режиссер возвращается к ним каждые семь лет. Сейчас уже снят "49-up", то есть прошло шесть семилетий. В семь и четырнадцать лет для съемок требовалось согласие родителей, в двадцать один - уже согласие самого героя. На этом этапе два героя ушли, потом еще несколько, и в результате остались шесть. Забавно, что один из героев благодаря этому проекту прославился и стал сначала очень популярным журналистом, потом продюсером и, наконец, руководителем того канала, где шел "Seven up". И тогда отказался от показа этого проекта на канале и от участия в нем. Сейчас "Seven up" идет на другом канале. Вот вам и эффект "Шоу Трумана".
Что касается российского проекта, конечно, у нас есть определенные договорные отношения с героинями, но ни одного кабального пункта, вроде "я обязуюсь" или "я гарантирую". В отличие от англичан.
- При создании "России" вы ориентировались на "Seven up"?
- Частично. Я не считаю зазорным уважать предшественников. Наш проект основан на опыте поколений документалистов. Я имею в виду и Игоря Шадхана, который снял "Контрольную для взрослых", и Аптеда с его "Seven up", и даже Дзигу Вертова. Ведь он был одним из первых, кто снял рождение человека, - в фильме "Человек с киноаппаратом". И притом куда более брутально, чем это сделано в нашем проекте: мы стараемся избегать физиологических подробностей. Однако во многом "Россия - начало" - уникальный фильм. Мы начинаем рассказ о герое еще до его появления на свет. Как говорят англичане, человек рождается за сто лет до своего рождения. В первых сериях мы показываем не только родителей, ожидающих ребенка, но и бабушек, дедушек. В свердловской картине есть даже столетняя прабабушка, которая говорит: "Я хочу дожить до рождения ребенка, а потом спокойно умереть". Любопытно, что это старушка когда-то была учительницей Павлика Морозова - так что историю здесь можно отсчитывать не от двухтысячного, а от тысяча девятисотого года.
- Проекты "Реального кино" на РТР полностью финансируются государством?
- Практически да. Но бюджеты, естественно, очень маленькие. Примерно в три раза меньше, чем бюджет на аналогичную продукцию у польского телевидения, и раз в десять меньше, чем у немецкого. Почти в каждой стране мира есть документальные фильмы о милиции. О знаменитом проекте "Cops", снятом компанией 20th Century Fox, я даже не говорю - там только гонорар режиссера, полагаю, такой, как у нас вся стоимость фильма.
Что касается Германии, там проект делала немецкая компания Central TV, и каждая двадцатишестиминутная серия стоила в восемь раз больше, чем в нашем сериале "Откройте, милиция!". Хотя снято у них все объективно хуже. Поэтому наш проект и хотят купить в Европе. А это очень необычная ситуация: такого рода сериалы редко покупают за границей - слишком уж они личные и интимные, слишком "о нас".
- Когда проект "Реальное кино" только запустили, это казалось большим риском: на нашем телевидении подобные затеи считались невыгодными. Но, кажется, проект себя оправдал. Действительно ли рейтинги "доку-соупов" соотносимы с рейтингами игрового кино?
- Ну, с такими заявлениями нужно быть осторожным. Ведь документальное кино - очень неоднородная вещь. Например, второго января в рамках "Реального кино" я поставил фильм Пелешана восемьдесят второго года "Наш век" - очень достойная картина, ставшая уже классикой. У нее был не просто маленький рейтинг. Мне казалось, что, если бы в течение часа по телевизору просто показывали мизинец, у него рейтинг был бы больше. С другой стороны, не менее серьезное арт-кино - такие фильмы, как "Беловы" Косаковского, "Хлебный день" Дворцевого, или моя "Благодать", - получали более приличные рейтинги, у них была доля примерно четырнадцать. Но все равно это мало. В свое время руководство канала поставило мне определенный барьер: я должен обеспечивать долю восемнадцать. Арт-кино, как ни крути, все равно до этого барьера не дотягивает. Может быть, оно и не может до него дотянуть. Просто канал должен понимать, что пять раз в год он показывает настоящее кино. И что у него не будет высоких рейтингов, но все равно этими показами нужно гордиться, устраивать пресс-конференции, давать анонсы.
Все вышесказанное относится к фильмам, которые снимались не для телевидения, а задумывались как большое кино. Что же касается "Реального кино", снятого специально для телевидения, - все эти фильмы за редким исключением набирают долю восемнадцать. И даже больше - двадцать шесть, двадцать восемь, тридцать три. Это при том, что общая доля канала РТР составляет около двадцати четырех. Еженедельно на канале показывается с тридцать игровых фильмов. И если документальный фильм оказывается в первой десятке, значит, как минимум двадцать игровых он опережает.
- Складывается впечатление, что вы очень оптимистично смотрите на перспективы документального кино.
- А почему нет? Чем больше на столе невкусного мяса, тем больше потребляется горчицы. Чем больше на телевидении игровых передач и "мыльных опер", тем более востребовано документальное кино. Я вовсе не имею в виду, что настанет время, когда с шести утра до двух ночи будут идти только документальные фильмы и зрители забудут, что такое эстрадные концерты и как выглядит Регина Дубовицкая. Да никогда! Но свою нишу документалистика будет иметь. Посудите сами: пятьдесят процентов зрителей интересуются новостями, сорок процентов - сериалами и кинофильмами, а десять процентов - не людей даже, а нашего мозга - интересуются историей, культурой, наукой, то есть жизнью. Значит, эти десять процентов - наши.
- Вы сейчас над чем-то работаете?
- Снимаю пятисерийный фильм "Кремль". Хочу показать Кремль как исторический, культурный, политический и деловой центр России. Там не будет ведущего с указкой - только реальная жизнь, люди, которые реставрируют, поддерживают, управляют. Проект этот по-своему уникален: впервые в России документальный сериал снимается в формате hi-def, то есть цифровым способом. Технология дорогая (именно в формате hi-def Джордж Лукас снял последний эпизод "Звездных войн") - зато произведет должное впечатление на зрителя.
