Четыре года назад, тем раскаленным летом, один московский журнал вышел со Штирлицем-Тихоновым на обложке и надписью "Президент-2000". Из статьи, основанной на материалах соцопроса РОМИР, кстати, ничего такого не вытекало. Люди отвечали на вопрос: кого из киногероев вы выбрали бы в президенты России? Больше всех голосов получил Жуков. Штирлиц же сильно отставал от маршала и лишь чуть-чуть опережал Жеглова. Не исключено, что смелый выбор "будущего президента России" был сделан кем-то из неполитических редакторов в целях драйва. Тем не менее именно он оказался пророческим - ведь истинно пророческим бывает только нечто немыслимое. Проблема внутренней и внешней политики в России - несмелость мыслить немыслимое, то есть просто работать с вещами, каковы они есть. На что годны объяснения фактов после того, как те уже состоялись?
Новое горячее лето закончилось. В принципе, как всем известно, у нас состоялась оппозиция правоцентристскому курсу Путина 2000-2003 годов. Каждый легко заметит, что это понятие употреблялось у нас в двух смыслах - действенном и дипломатическом. Всегда была оппозиция реальная, то есть та, которая действует и может быть чем-то опасна правительству: Зюганов в 1996-м, Лебедь зимой 1997-го, Примаков с Лужковым летом 1999-го, Березовский с Гусинским в 2000-м. С 2001-го оппозиции не стало. Остались "партии оппозиции", именуемые так протоколом, из уважения к сединам и заслугам. Дипломатически представленные думскими нунциями, они не действуют и действовать не способны. Итак, оппозиции нет. Весной она появилась. Собственно, едва Путиным был изложен в годовом послании его курс, как возникла и оппозиция курсу.
Диссиденты в Кремле
Летом 2003 года действующая власть столкнулась внутри себя с новой системной оппозицией, пытающейся провести коррекцию курса президента изнутри, опираясь на поддержку части силовых структур государства под флагом поддержки и усиления "слабого" президента. Основной целью новой системной оппозиции является проведение передела собственности в свою пользу и осуществление массовой смены элит на федеральном и региональном уровнях. Дополнительной целью является формирование новой государственной идеологии, которая могла бы помогать "новой олигархии" удерживать власть. Роль президента в случае успеха данной стратегии будет сведена к постоянной поддержке "новой олигархии", заложником действий которой он оказывается.
Как только в нынешнем годовом послании парламенту Владимир Путин обозначил свой курс, тут же возникла и системная оппозиция курсу. Причем возникла она в недрах его же аппарата. Основной целью этой оппозиции является проведение передела собственности в свою пользу и осуществление массовой смены элит на федеральном и региональном уровнях
Оппозиция представляет меньшинство в администрации президента, но отнюдь не изолирована. Она связана с политической активизацией среднего бизнеса, почувствовавшего благодаря "делу ЮКОСа" и другим действиям шанс радикальных перемен в свою пользу. В то же время определенная политическая незрелость российского среднего бизнеса зачастую толкает его в сторону поддержки радикальных политических сил, в первую очередь - правых националистов. Очевидно, что группа, основной целью участников которой является превращение в "неоолигархов", не будет в состоянии справиться с разбуженной ею революционной энергией - у нее для этого просто нет инструментов. В случае ее успеха под угрозой оказывается не только выдвинутая президентом программа увеличения ВВП вдвое, но и политика консолидации общества. Страна снова вернется ко времени нестабильности, которым был отмечен конец 90-х годов.
Нет у оппозиции и никакой легитимности, кроме заимствуемой от президента. Однако она будет стремиться ее использовать в "антиолигархической" борьбе. Это может привести к нарастанию радикальных тенденций в политике, возникновению лозунгов "коренной реформы государства" на экстремистский манер. Разумеется, в этом случае с Путиным им уже станет тесно.
Вот вам еще один способ не говорить о реальном, поскольку оно немыслимо, как же - разве у нас есть зрелый, сознающий свои интересы собственник, разве он созрел до политической активности, разве ему не требуется батька Немцов? И видный правый политик садится и, глубоко ковыряя в носу, сочиняет, чем бы заинтересовать туповатый средний класс - может, службой в армии? И синклит из промышленно-энергетических миллионеров поддакивает: ах, какая идея, Борис Ефимыч, какая сильная креативная идея! И вот "крупная правая партия" предлагает программу в защиту группы неблагополучного люда - уклоняющихся от службы в армии (политически примерно то же, что выступать в защиту хакеров, их матерей и подруг). И томные мальчики из агентства "Ред Старз" облекаются в приталенную военную форму, и рука в "картье" так креативно жмет автомат...
Собственник - недоверчивый, живой и упрямый - спрятан на нашей предвыборной сцене, как на картинке-загадке, средь диких чучел и манекенов. Чучела "выступают за реформы", но бездвижны, когда те требуется поддержать. Как опознать реального? По его реальному сопротивлению. Собственник всегда будет сопротивляться любому отчуждению прав, всякой попытке в обход его размыть титулатуру и цену его имуществ. Со времени 1991 года единственная яркая акция массового неповиновения собственников, самое успешное и, хотя и пассивное, политическое действие мелкой собственности, акция, объединившая класс, - это блокада так называемой реформы ЖКХ, прямо покушающейся на единственное для десятков миллионов реальное имущество - их недвижимость.
Имперская эклектика управляемой демократии
Конечно, всякий вправе сказать, что он нашел бы золотую середину в ситуации, когда общество после марта-2000 радостно поджидало расправ над ненавистными олигархами. Придя к власти, Путин вынужден был наращивать и наращивать противоречивость политики, которую все вокруг дружно клеймили за дурновкусие: но как, помилуйте, было одновременно пересматривать козыревскую внешнюю политику, структуру военных расходов, внешний долг и налоги? Кажущийся хаос действий Путина задавался от периметра - объемом синхронных реформ, который кто-то назвал "устрашающей повесткой Путина". Коалиции имели чаще всего навязанный характер. Имитации прикрывали наиболее уродливые кульбиты вынужденно-одновременных решений. Но легко заметить, что уход от расчета с революцией равнозначен бомбе, заложенной под государство. В данном случае государство означает режим - режим, важная сторона которого безальтернативность, то есть неспособность какой бы то ни было силы противопоставить себя власти. Никакой, кроме самой же власти.
Уязвимость режима личного доверия
Очевидно, что группа, основной целью участников которой является превращение в "неоолигархов", не будет в состоянии справиться с разбуженной ею революционной энергией - у нее для этого просто нет инструментов. В случае ее успеха под угрозой оказывается не только выдвинутая президентом программа увеличения ВВП вдвое, но и политика консолидации общества. Страна снова вернется ко времени нестабильности, которым был отмечен конец 90-х годов
Режим неатакуем в лоб на внутреннем поле.
Режим не склонен к самораскачке (до саморазрушения) под влиянием медиакампаний.
После 11 сентября устранена надежная база для критики режима "именем мирового сообщества". Предельно сужена и сошла на нет любая развернутая база для оппозиции. В результате почти все оказались "сторонниками Путина" и "конструктивными критиками". Но - при одновременном обнулении представительских и личных позиций практически всех прежних деятелей. Они либо существуют в тени Путина, либо комментируют его действия. Это роли без голоса. Говорит и оценивает один Путин, причем делает это лояльно - без окрика, противопоставления и наказания противостоящих ему.
Режим имеет свой механизм и свои пределы. Эти пределы долго были ему неизвестны, их представляли весьма приблизительно. Однако их вес резко возрастает в случае случайного нарушения. Ведь ресурс прочности нового государства неизвестен, так же как и его пределы. Уязвимость такого состояния растет по трем азимутам:
а) может случиться что-то неожиданное, к чему режим не готов;
б) массы могут вдруг устать от самого такого состояния. Реакция масс на этот тренд пока не ясна;
в) режим устанет от самого себя.
Непристойная драка-возня вокруг Путина - почти единственное, что сегодня может видеть избиратель, голосовавший три года тому назад за Россию как общее дело. Власть погружена в ежедневный уксус бытовухи, официоза и брюзжания на недостаточную крутость. Надолго ли ее могло хватить?
Кризис нормальности
Никогда у граждан России не было таких возможностей взять свою судьбу - и в бытовом, и в политическом, и в историческом смысле - в свои руки.
Нормализация - стратегически самое опасное время в России. Россия ни разу не оказывалась готовой к нормализации. Во всяком случае, за последние двести лет. Она потеряла несколько отличных шансов остановиться на норме, на мере - нэп, эпоха Косыгина, ранний Горбачев, возможно, и в ельцинской эпохе был момент. Сегодня мы опять находимся в неочевидной, практически довольно благополучной, но наиболее опасной с точки зрения русской культуры ситуации - в начале процесса нормализации, при неспособности культуры, политической лексики и практики его обслужить и обжить. Сразу после того, как отпор нигилизму почему-либо оказывается успешным, мы попадаем в мертвую точку и не знаем, что и, главное, зачем делать дальше. Опасность состоит в отсутствии инструмента и рабочего места для выработки и пересмотра норм. Кроме суда, впрочем. Но в таком случае инициатива всегда у того, кто, ничего не говоря, начинает сажать - труд объясняться он перекладывает на вас.
Система БН - система отложенного (на время реформ) развития. "Невмешательство в деятельность хозяйствующих субъектов" - наследие системы БН. Отсюда - отстранение всех активных сил общества и аппарата от политики, ценой чего было отстранение граждан от капитализации их собственности.
Собственник - недоверчивый, живой и упрямый, спрятан на нашей предвыборной сцене, как на картинке-загадке, средь диких чучел и манекенов. Чучела "выступают за реформы", но бездвижны, когда те требуется поддержать. Собственник же всегда будет сопротивляться любому отчуждению прав и собственности
Виртуальная политика - не состояние, преодолимое суммой административных мер. Это экономика выгод в отсутствие безопасности. Политика, решившая главную задачу переходных режимов: отстранение опасной массы населения (ведь ту полагали базой тоталитарного режима, однородной реакционной массой - и ей собственность? Еще чего!..) от политики, что означало - и от доли в приватизации. Успех, как водится, стал проблемой: российский предприниматель выискал те немногие схемы, где можно заработать, а для этого ему пришлось построить структуры, сопоставимые по мощности с государственными. Но теперь вопрос: как ему и нам с ними быть? И еще вопрос: не решат ли эти структуры конвертировать нас самих?
Давайте вспомним, как обошлись со средним бизнесом, претендовавшим на те же самые филейные части. Проблема олигархов отнюдь не в зависти бедных. Она в новых русских капиталистах и миллионах собственников, которые не понимают, какой такой хитроумной гидропоникой освобождающиеся в результате громоподобных сделок миллионы кэша отводятся от экономического роста страны. "Куда в России инвестировать миллионы?" - правильный ли вопрос? Действительно Россия не способна аккумулировать эти инвестиции или их обладатели ничего не предложили и не собираются предлагать и в будущем? Тогда возникает вопрос к ним.
Крупная собственность проиграла тур, зря передоверившись заместителям - либеральным партиям, либеральной прессе, либеральной бюрократии. Легко теперь позвать "брата-собственника" на защиту крупной собственности, тем более "итогов приватизации" - процесса, в котором неясны ни концы, ни начала и тем более - кто кого. Пока проигран тур, а не эпоха. Не удастся уклониться от диалога со страной, иначе круг собеседников стремительно сужается до следователя и прокурора.
Прошлое как "окружение" и "подстава президенту"
Давно следовало проанализировать (желательно самой элите) те действия, которые могут, а значит, верней всего, и будут основаниями для уголовных преследований. Такова логика термидора, с которым в истории связаны не одни удовольствия.
Выйти из революционной разрухи было легче, чем из революционного бездумья. Мы видим, как буквально каждое действие оказывается умней исполнителей. Однако, чтобы заметить этот недостаток, общество дожидалось любого действия власти, ни на каком вообще не настаивая! Отсюда возникла сила опережения - одна из основ лидирующей власти. Власть постоянно опережает политические силы, но опережает за счет того, что они в ней представлены куда лучше и точней, чем в Думе.
Уклонение от темы прошлого - при постоянных и растущих числом проговорках о его моральной оценке - создает потенциально взрывоопасную политическую тему, повод для выхода на сцену той или иной силы, "дружественной, но менее сдержанной". И с этой силой Путин вынужден будет сперва тесниться рейтингом, а затем делиться. Оппозиция придет не слева, не справа - ее приведут из прошлого.
Уверенность тех, кто хотел бы перейти черту, отнюдь не беспочвенна. Они идут навстречу массовым ожиданиям, при этом сильно их упрощая. Прокурорская версия раздела с прошлым - идея алиби, которое получат массы при оглашении списка виновников. Но незакрытость списка в принципе есть часть игры, и необходимая часть. Список всегда приоткрыт. И политическая безопасность такого хода уже не в нынешнем балансе - она потребует новых политико-силовых инструментов удержания и других инструментов сохранения безальтернативности, тоже силовых.
Непристойная драка-возня вокруг Путина - почти единственное, что сегодня может видеть избиратель, голосовавший три года тому назад за Россию как общее дело. Власть погружена в ежедневный уксус бытовухи, официоза и брюзжания на недостаточную крутость. Надолго ли ее могло хватить?
Путин по обстоятельствам политического избрания оказался окружен теми, кто преуспел в предыдущем режиме - режиме, который Путин, по общему мнению, уничтожает. Таким образом, окружение из нейтрального превращается в буквальное - враждебное, изолирующее от народа. Всенародный поиск алиби лидера оборачивается тезисом "президента опять подставили". Все доброе - от Путина, все плохое - от "окружения". Сохранение окружения не только выглядит тормозом движения вперед. Его устойчивость сама по себе кажется подозрительной - знак того, что Путин "на самом деле не движется". И что бы он ни делал, пока "окружение его окружает", его намерения остаются под подозрением.
Пора бы исследовать период, когда элита действовала безнаказанно (паролем безнаказанности и стало словцо "элиты", легитимизирующее именно этот режим постоянного алиби). И справедливы сомнения тех, кто спрашивает: что означала бы по отношению к этому режиму "итоговая амнистия капиталов"? Не привела бы она к окончательной дестабилизации всего и вся? Базовый вопрос к крупному бизнесу: вам действительно плевать на то, удержится Путин или не удержится? Ведь он и есть ваша единственная легитимность.
От кого предстоит выдвигаться президенту России? От социологических рейтингов, представляемых группой анонимов, или от консолидированного национального большинства?
Парадокс реализации
В режиме Ельцина любой курс персонифицировался фигурой реализатора - даже если тот был беспомощен (и даже с точки зрения эффективности его собственной задачи). В режиме Путина реализация курса предоставлена людям, в большинстве не являющимся его сторонниками, а сторонники выступают поэтому на ролях советников и комментаторов. Возникает феномен косвенного представительства курса, ограничивающего эффективность и маневр. Эти ножницы осознаются в массовом сознании как "окружение Путина". Отсюда: а) необходимость постоянной личной корректировки; б) жалобы реализаторов на "механизм торможения"; в) жалобы авторов и соавторов курса на то же самое, но в лице реализаторов; г) борьба комментариев, которая есть "борьба в коридорах власти".
Режим личного доверия создает колоссальный разрыв между лидером и массой, вакуум слова и личного действия, ничем не заполненный, кроме собственных страхов, ожиданий и проекций населения. Здесь - потенциал опережения Путина, "именем Путина" же. Это и есть возможная сцена - площадка "истинно-путинской оппозиции". Авгуры-толкователи возникли в вакууме необщения президента с элитами, особенно в период борьбы с "партией телекомментаторов" (телеоппозицией). Они выполняли функцию комментирования и пояснения, которой пренебрегал Путин. По тем же правилам, по которым возникала роль гуру, - при одобрительном молчании Путина. Почему, собственно, он должен возражать тем, кто хочет старыми средствами решить новую, важную политическую задачу?
Оппозиция
Оппозиция появляется как "истинный Путин", "волевой Путин". Она должна проявить волю Путина за самого Путина. Ей необязательно выступать в качестве партии или блока. Весьма вероятно, в качестве идеологической рамки будет использована форма надпартийного пакта - соглашения политиков, делающего их тем самым списком популярности/проходимости ("тайным списком Путина"), действуя как бы за Путина - требуя и добиваясь шагов, которые сам Путин инициировать не может или не хочет, однако возражать против которых он также не может и не будет. Именно "пакт" и будет паролем новой оппозиции.
Чтобы преуспеть, она должна действовать в тени Путина, именем Путина (того, что у Путина на уме) и как Путин - не в лоб, всякий раз прикрываясь аргументом: а что вы имеете против? Она действует в зоне консенсуса, неприметно сдвигая и обостряя толкование консенсуса так, чтобы Путин не мог оспорить. Это должны быть атаки на недо-путинских, аргументируемые всякий раз частными, неполитическими причинами, но считываемые вполне однозначно: как знаки того, что на самом деле хочет Путин. Внутренний мотив необходимости такой коррекции государственной политики, на которой настаивает оппозиция, заключается в представлении ее лидеров о слабости президента. "Слабость" Путина, "непоследовательность", "недостаточная решительность", "превращение в Горбачева" - постоянный рефрен в публичных выступлениях идеологических сторонников Группы. В первую очередь за слабость выдается якобы имеющее место нежелание президента "порвать с Семьей", отказаться от "поддержки олигархов" и "дать свободу реальному бизнесу".
Оппозиция, которая слишком долго не появляется в обществе, складывается в партию внутри власти. Затем, усиливаясь, она начинает приискивать себе внешних исполнителей, прикупая сперва экспертов и публицистов, затем политиков и партии, благо рынок падает и товар дешев. С появлением у нее своих партий она может организовать для нас политбои, почти взаправду. Так внутренняя оппозиция невольно разрушает саму систему власти
Реализация целей и задач политического наступления сегодня превращает Группу в системного оппонента действующей власти и президенту. Силовое выталкивание из бизнеса конкурентов, объявляемых олигархами, - а по сути передел крупного бизнеса наряду с попытками оседлать избирательный процесс и начать контролировать власть в регионах под флагом "укрепления слабого президента" - выводят действия Группы за грань приемлемой борьбы мнений. Речь идет о формировании параллельного центра власти с перетеканием к нему части полномочий и государственных функций с последующим превращением данного центра в основной. Коррекция политики президента имеет продолжением классический вариант "ползучего переворота".
Данила Багров, как Штирлиц, входит извне в чужой для себя и недобрый ландшафт. Только Штирлиц с ходу растворяется в нем, свояком с семейного фото - "Это кто, брат невесты? Не-а, так... сосед заходил на свадьбу", а брат Данила прорывает и выходит насквозь. Данила - пришелец из ниоткуда, чужак, расставляющий вещи на место. Иные прихватив с собой и оставляя пару трупов на втором плане.
Со Штирлицем просто жить - он такой, как все. А Данила пришелец. Но именно Штирлиц, связываясь с братьями через Кэт, готовит приход и триумф Данилы. Что означает в этом контексте Брат, кто он? На месте многих я бы задумался над этим, и в особенности над тем, что как раз в электорате Путина (см. схему) Брат уже вышел во второй тур президентских выборов, вровень со Штирлицем, - как Ельцин с Зюгановым в июне 1996-го. И инфаркт Даниле пока не грозит.
Многими и много сказано о том, как плохо, что партии у нас не являются, не стали реальной оппозицией. Особенно часто о ничтожестве партий говорилось этим летом. Слишком часто эти упреки имели характер скрытых претензий к фирмам, сорвавшим условия контракта. Но реальная угроза в другом: оппозиция, которая слишком долго не появляется в обществе, складывается в партию внутри власти. Затем, усиливаясь, она начинает приискивать себе внешних исполнителей, прикупая сперва экспертов и публицистов, затем политиков и партии, благо рынок падает и товар дешев. С появлением у нее своих партий она может организовать для нас политбои, почти взаправду. Так оппозиция внутри власти невольно разрушает, доламывает старую систему власти. Еще раз могу повторить: режим "управляемой демократии" не переживет этих выборов, хотя Путин политически переживет и ту, и те.
Принципиально ли то, как сам Путин лично относится к проектам новой силовой олигархии? Да, очень важно, и волнующе интересно, но - не принципиально. При всем уважении к человеку, впервые объединившему нас, борьба пойдет не за его чувства, а за его курс.
