С точки зрения корпоративного управления, игра вокруг Arcelor была интересна с самого начала. С того момента как Mittal Steel объявила об интересе к Arcelor, стали действовать сразу несколько факторов, которые не имели никакого отношения к бизнесу. Одни были связаны с представлениями о национальном интересе, которые можно назвать политическими. Так, с самого начала в сделку оказались вовлечены правительства Франции и Люксембурга. Частично речь шла об учете национального интереса и желании ряда политиков избежать слияния Arcelor и Mittal. На этом этапе интересы акционеров оказались второстепенными.
Но когда появилось сообщение о возможной сделке между Arcelor и "Северсталью", появился новый фактор представление о том, что сделка означает возможное участие в ней российского государства. Мы не знаем, насколько это представление верно, однако возможно, что предложение Мордашова получило предварительное одобрение в Кремле. Поэтому идея инвесторов о возможности появления на сцене Russia Inc. стала влиять на ситуацию.
Новости из России могли теперь быть использованы в своих целях кем угодно. Любой, кто хотел противостоять сделке с "Северсталью", мог использовать "фактор страха". Опасения по поводу российских бизнес-интересов становятся частью пиар-игры, и совершенно ясно, что этот фактор был использован рядом игроков.
Кроме того, несмотря на тот положительный имидж, который имеет Мордашов, и политику, проводимую им в "Северстали", один из факторов, который мог сыграть против компании, состоял в высокой степени его контроля над компанией. То, что один человек может контролировать такой большой пакет акций, не совсем комфортно для многих европейских инвесторов. Впрочем, того же самого менеджмент и ключевые акционеры Arcelor опасались и при слиянии с Mittal. Поэтому я не думаю, что Arcelor использовала "Северсталь" исключительно для того, чтобы получить более щедрое предложение от Миттала.
Возможно, "Северсталь" в этих условиях повела себя несколько наивно. Потому что на этом этапе сочетание игры ряда влиятельных акционеров и общее настроение по поводу российского бизнеса сыграли против компании. Нельзя сказать, что Мордашов сделал какие-то неправильные ходы, скорее всего, он просто плыл против очень сильного течения. Возможно, просто не пришло его время.
Если говорить о том, что означает эта ситуация для других российских компаний, которые захотят приобрести активы в Европе, то здесь есть два аспекта. В области энергетики, которая сейчас очень политизирована, огромную роль будет играть политика. Если же взять другие сектора, то и здесь есть вероятность того, что большое значение будут иметь факторы, не имеющие никакого отношения к бизнесу. Однако для того, чтобы снизить их влияние, российским компаниям следует стать более открытыми, чем их конкуренты на Западе и на Востоке, надо перебороть скептицизм по отношению к российскому бизнесу. Они должны перенасытить Европу своими пиар-кампаниями, чтобы ликвидировать фактор скептицизма. Кроме того, они должны озаботиться применением лучшей практики корпоративного управления.
