Максим Курочкин
Историка Максима Курочкина, живущего сейчас на два города (Москва и Киев), можно считать одним из первых «новодрамных» драматургов. О его пьесах, фантастических, странно смешивающих архаику с сегодняшним днем, заговорили еще в середине 90-х. Тексты Курочкина много ставят, переводят на европейские языки, они получают премии, но сделала ему имя пьеса «Кухня», в 2000-м заказанная Олегом Меньшиковым специально для своего спектакля. Второй такой же шумный опыт был у драматурга через год, когда он специально для Анастасии Вертинской написал «Имаго» — свою версию комедии «Пигмалион», которую поставила Нина Чусова.
Сейчас в Москве пьесы Курочкина идут в Центре драматургии и режиссуры и в Театре имени Пушкина. А его новые пьесы хоть и сохраняют всегда элемент фантастики, имеют дело с проблемами рефлексирующего столичного жителя.
Иван Вырыпаев
Актер и режиссер из Иркутска, теперь живущий в Москве, стал знаменит четыре года назад, когда написал и сыграл на сцене Театра.doc свою пьесу «Кислород» — разложенный на два голоса рэп-монолог, по-своему трактующий десять божественных заповедей. Спектакль этот сразу назвали манифестом поколения. Появившийся через два года следующий спектакль, «Бытие № 2», снова выяснял отношения с Богом. Пьесы его, начиная с первых, написанных в 2000-м году «Снов», переведены на множество языков и многократно ставились в Европе.
Иван Вырыпаев в «новодрамном» кругу кажется антагонистом Курочкина. Против легкого, ироничного курочкинского диалога — жаркий и клокочущий поэтический монологизм, против сомнений, комплексов, самокопания — требовательное разбирательство с Богом, Жизнью, Любовью. Против игр с культурой — тексты, написанные так, будто до него никто на эту тему ничего не писал.
Вячеслав Дурненков
Историк и художник, живущий сейчас между Тольятти и Москвой, появился в «новодрамном» кругу несколько лет назад, но его необычные, мрачновато-ироничные пьесы (иногда написанные вместе с братом Михаилом) стали ставить в театрах только год назад. Сочетание абсолютной внешней серьезности с дикими смещениями, игры с языком, где в архаическую речь вдруг вплетается программистский сленг, а истории из девятнадцатого века вспучиваются сегодняшними реалиями и т. д., позволяет сравнивать его с Владимиром Сорокиным.
Сейчас в московских театрах идут три пьесы Дурненкова — написанный в соавторстве с братом «Культурный слой» в МХТ (спектакль «Последний день лета»), «Голубой вагон» в студии Алексея Левинского «Театр» и «Три действия по четырем картинам» в театре «Практика».
Михаил Дурненков
Бывший инженер, сейчас учится во ВГИКе, в сценарной мастерской Юрия Арабова. Автор нескольких пьес и написанного вместе с братом полнометражного киносценария «Супротив человека», который сейчас находится в производстве. Одно из самых обаятельных произведений Михаила — сборник «Слесарных хокку», якобы рожденных на тольяттинском автозаводе: «Две мерки риса в столовой / Мастер съедает сегодня / Пахнет мазутом. Обед».
В московских театрах сейчас идут два спектакля по пьесам Михаила: «Культурный слой» в МХТ и «Красная чашка. 108 минут» в «Практике». Последний спектакль состоит из двух одноактовок, каждая из которых построена на драматургическом фокусе. В «Красной чашке» сюжет отталкивается от рекламы «Нескафе» с полярниками, которые, оказывается, всю жизнь вынуждены как заведенные повторять эту минутную сценку. А во втором рассказывается длинная история про террористический акт с захватом какой-то секретной лаборатории, и все это, как выяснется, нужно для того, чтобы оживить Гагарина и спросить, что же он видел из космоса.
Юрий Клавдиев
Считая себя панком, на все ответственные мероприятия он надевает металлические браслеты и ошейник с шипами. Сейчас он переехал из Тольятти в Петербург, работает на телесериалах и пишет по заказу ЮНЕСКО пьесу про больных СПИДом.
Пьесы Клавдиева активно начали ставиться в этом году, весной в Москве одновременно вышли «Пойдем, нас ждет машина» в Центре драматургии и режиссуры и «Собиратель пуль» в «Практике». Как говорит драматург и руководитель Театра.doc Михаил Угаров, «эмоциональный фон в пьесах Клавдиева — негодование. Основное высказывание его героев: “Мы убьем каждого, кто не хочет добра и справедливости”». Чаще всего герои Клавдиева — униженные и агрессивные подростки. Но даже если это взрослые люди — все равно его пьесы сохраняют подростковый тон, где жестокость соединяется с жаждой романтики и почти девической сентиментальностью.
