Эрнесто Че Гевара не является исторической фигурой, испытывающей недостаток публичности. Его канонические портреты украшают футболки, кружки, брелоки и даже рекламные открытки; как-то раз мне попалась одна такая, со словами «революционный дизайн ногтей». Его образ давно стал не только предметом культа, но и средством наживы. О нем написаны горы литературы, как аналитической, так и мемуарной: в этом качестве отметились друзья, приятели, отец, первая жена и сам Фидель Кастро.
Казалось бы, что может к этому добавить относительно недавний (в оригинале — 1997 года, к тридцатилетию смерти протагониста вышедший) биографический труд исследователя, не являвшегося свидетелем или участником событий? Имея в активе лишь зачарованность личностью команданте и въедливую настойчивость, Джон Ли Андерсон тем не менее явно имеет что-то нам сообщить — иначе зачем этот почти восьмисотстраничный том с романтически-задумчивым портретом Гевары на обложке?
Несомненных достоинств у книги много, основополагающих — три. Первое — то, что в отличие от многих своих предшественников Андерсон провел огромную репортерскую работу, встретился не только с близкими и соратниками Че на Кубе, но и нашел доступ к источникам ЦРУ, разговорил боливийского генерала Салинаса, который принимал участие в охоте на партизан в Боливии, а затем и в тайных похоронах самого команданте. Пообщался с советскими дипломатами, курировавшими вождей острова Свободы в 1960-х.
Второе — то, что при необходимой для написания такой книги страстной увлеченности, а может, и благодаря ей, автор протащил через угольное ушко легенды массу деталей, черточек и характеристик, не всегда радужных для романтического ореола Эрнесто Гевары.
Третье — то, что исследователь, не замахиваясь на выводы, делает их очевидными, и это уже высшая школа исторической вольтижировки.
Незатейливая трехчастная композиция книги призвана отразить главным образом трансформацию личности — от борьбы с собой (и не в последнюю очередь с врожденной болезнью, астмой) Гевара переходит к борьбе за свободу Кубы, а далее — всей Латинской Америки, а то и земного шара. Этот новый Председатель Вселенной — поэт, святой, может быть, сумасшедший, но в отличие от многочисленных предшественников он наделен «ледяным аналитическим умом и железной волей». Плюс пренебрежением к жизни и смерти частного человека; впрочем, это правило Че, как замечает Андерсон, прежде всего распространяется на него самого.
Сила впечатления от книги главным образом происходит из того, что при всей старательной взвешенности и скрупулезной правде она оставляет ощущение ни много ни мало религиозного жития. От появления первенца с подделанной датой рождения в браке двух представителей аргентинской аристократии — креолки Селии де ла Серна и креоло-ирландца Эрнесто Гевары Линча к взрослению и странствиям по Южной Америке, с остановками на медных рудниках и в затерянных в джунглях Амазонии лепрозориях. Андерсон не скрывает уже тогда наметившуюся особенность Че: пронзительное сочувствие униженным, обиженным и оскорбленным, будь то прокаженные, индейцы или бесправные рабочие, сочетается у него с редкой черствостью по отношению к людям чуть более социально адаптированным. От тех же, кого он полагает тогда еще не соратниками, но попутчиками, он требует по самой высшей мере — почти невозможного. Его отношения с товарищами, обеими женами, даже собственными детьми строятся единственным образом — «важна только революция», недаром Андерсон вынес это высказывание в подзаголовок. «Житие» Че Гевары во многом действительно напоминает Евангелие; если представить, что основным догматом веры было бы «Не мир вам принес, но меч».
Если отвлечься от образов и эмоций, то в книге еще раз подтверждается предположение о том, что латиноамериканские революционные движения, как и русский социализм, были возможны только в культуре насквозь религиозной. «Хождения» первых народовольцев и «не мир, но меч» Эрнесто Гевары — явления одного порядка. Другое дело, что ко времени кубинской революции Советский Союз представлял собой вполне прагматичное государство, империю «государственного капитализма», весьма далекую от максималистских идеалов Че. Понятны мучительные метания Гевары между двумя колоссами — хрущевско-брежневскими Советами и маоистским Китаем, интересы которых совершенно не предполагали ни мировой революции, ни тем паче третьей мировой войны — очистительного пламени, из которого, по мысли Че Гевары, восстанет новый человек.
Очень сильные эмоции вызывает эта по преимуществу сухая и подробная работа — от видения иконы всех бывших и будущих леваков как сумасшедшего хирурга, уверенного в своем праве изрезать больной мир на лоскуты, дабы скроить из него грядущего коммунистического, христианского Франкенштейна, до ощущения неизбежности восстания третьего мира; и будет ли его знаменем алое пламя борьбы за социальную справедливость или зеленое знамя Аллаха — существенной роли не играет. Взрывная начинка в любом случае одна — неистовая вера в неправедность существующего миропорядка и столь же яростная убежденность в том, что именно этим людям суждено ее исправить. И в этом смысле, если вспомнить марксистский подход, товарищ Че — всего лишь яркий взблеск на гребне волны, которая сметет нас с лица земли.
