Ясумаса Моримура: пускай его простит Винсент Ван Гог

Ясумаса Моримура на самом деле любит мировое искусство. До такой степени, что растворяется в нем без остатка, следуя пантеистической формуле Тютчева «все во мне и я во всем». Подлинная история художника Моримуры началась с фотографии, повторяющей сюжет и изобразительный стиль «Автопортрета с трубкой и перевязанным ухом» Ван Гога. Моримура лишний раз подчеркивает: это не что иное, как фотография, которая всего лишь выглядит как картина, но ею не является. Японец перевоплотился в Ван Гога, причем не в того, каким тот был в жизни, а в такого, каким художник изобразил себя на картине. Для этого Моримура кистью нанес на свое лицо грим, как будто нарисовал его красками. Верх пальто Ван Гога он сделал из раскрашенного папье-маше. Чтобы сотворить «колючую» синюю шапку художника, использовал все то же папье-маше, теперь утыканное гвоздями. Технологически тонко было решено изображение дыма. Его нарисовал на стене напарник художника в тот момент, когда все детали автопортрета уже были проработаны и Моримура принял перед фотокамерой определенное положение: нарисованный дым должен был совместиться в ее объективе с трубкой.

Ясумаса Моримура обладает загадочным типом внешности — внешности человека без свойств, которая может легко принимать любую форму. Кроме самого себя, Моримура никого не пускает в свое художественное пространство. При этом он все-таки вынужден периодически смиряться с тем, что возможности его тела ограничены, и прибегать к трюкам. К примеру, ему захотелось стать Фридой Кало в образе, который она создала в картине «Разбитая колонна», и пришлось сначала изготовить, а потом нацепить на себя искусственную грудь. И это не единственный случай, когда он изображал обнаженную женщину. На выставке в Пушкинском музее представлена работа, где художник предстает обнаженной Евой Бабиц, играющей в шахматы с Марселем Дюшаном. В роли Марселя Дюшана каким-то непостижимым образом также выступает сам Моримура. Заметив, что его рука явно уступает по размеру руке Альбрехта Дюрера, автопортрет которого он решил воспроизвести, Моримура сначала сделал слепок собственной руки, а потом его нарастил, чтобы тот достиг необходимой величины.

Фотографии Моримуры — запоздалая реакция на длительный период самоизоляции Японии (до наступления в 1868 году эпохи Мэйдзи — «Просвещенного правления»), когда ее художники, как и все остальные жители, не особо интересовались тем, что происходит за пределами страны. При том что японское изобразительное искусство мгновенно и с невероятной силой повлияло на европейских художников, японцы до сих пор чувствуют себя обделенными, о чем лишний раз и свидетельствует творчество Моримуры. Это еще одна попытка освоить тот путь, который прошла европейская живопись до середины XIX века, и интегрировать его в японскую культуру. Способ несколько экстравагантный, но не лишенный изобретательности. Моримура не изображает всех подряд, хотя не исключено, что ему это вполне по силам, он выискивает ключевые образы, тщательно их исследует и только затем начи