Oldboy - картина южнокорейского режиссера Чхан Ук Пака, известного по фильму "Объединенная зона безопасности", получила Гран-при Каннского кинофестиваля-2004. Сюжет фильма довольно запутан. Главный герой О Дэ Cу, пьяница, бабник и забияка оказывается заключенным в частной тюрьме на целых 15 лет. Причины, по которой его туда заточили, О Дэ Cу сразу понять не может. Спустя некоторое время он узнает об убийстве своей жены и о том, что в преступлении подозревают его. Герой сходит с ума от одиночества: ему не дают покоя мысли о мщении. Составив список всех, кому когда-то досадил, он так и не может определить кто его мучитель. Подобно знаменитому герою Александра Дюма, О Дэ Cу проделывает лаз в стене. Но его старания оказываются напрасными: в камеру пускают усыпляющий газ, и он приходит в себя уже одетым в костюм, на крыше небоскреба. Оказавшись на свободе, герой понимает, что осуществить месть не так-то просто, и он по-прежнему игрушка в руках своего врага...
История, рассказанная Чхан Ук Паком, посвящена вечной теме рока, мести, любви и ненависти. Режиссер не пытается изобрести велосипед, а использует популярные идеи, начиная с античной трагедии о царе Эдипе и классического "Графа Монте-Кристо" и заканчивая современными японскими манги и фильмами Квентина Тарантино. К новаторским приемам Чхан Ук Пака можно отнести умение все это соединить, лихо закрутив в едином двухчасовом киносюжете.
Имя главного героя О Дэ Cу переводится - беспечный, живущий одним днем. А название фильма Oldboy можно перевести и как старый приятель и, буквально, как стареющий мальчик. Кроме "имен-ребусов" в фильме присутствуют также и поэтико-философские пассажи, придающие ему излишнюю патетику. Так, неоднократно повторяется не совсем уместная и вызывающая раздражение фраза: "Засмейся - и мир засмеется вместе с тобой. Заплачь - и будешь плакать в одиночестве". Во время просмотра фильма не хочется ни смеяться, ни плакать.
Удивляет отношение режиссера к деталям: с одной стороны, все больше запутывая сюжет, он привлекает к ним внимание зрителя как к намекам, помогающим разгадать витиеватые повороты фильма (например, герой, находясь в заточении, ест одно и то же блюдо, жаренные пельмени, или то, что тюрьма находится между этажами высотного здания), с другой - обращается с ними крайне пренебрежительно, внося некоторый сумбур в повествование (появляющиеся неведомо откуда в доме Мидо увесистые дневники О Дэ Cу, в которых он вел свои записи все 15 лет, или то, что Мидо - девушка без прошлого), что выглядит не совсем логично и шероховато, но зато дает возможность автору легко закрутить очередную сюжетную спираль. Но надо отдать должное режиссеру: в начале фильма, несмотря на излишнюю перегрузку сценария, ему все-таки удается увлечь зрителя и вызвать у него желание узнать причину загадочных событий, происшедших с главным героем.
Чего хочет Чхан Ук Пак, играя с деталями? Придать картине дополнительный эстетический, философский смысл? Белый пуделек, которого режиссер сунул в руки собирающемуся броситься с крыши самоубийце; извивающий в агонии щупальца, пожираемый живьем осьминог; муравей, выползающий из отверстия от укола на руке; наколки, которые наносит себе на кожу герой спиралью от лампы... Эти и прочие сцены чересчур надуманны и излишне натуралистичны и не доносят до зрителя того, что хотел сказать автор. А на уровне эмоций они вызывают не более чем отвращение.
Насколько плохо сочетаются интеллектуальный подход с желанием снять культовое кассовое кино, когда кровавый мордобой и садизм выдаются за искусство выживания, - хорошо продемонстрировали нам последние фильмы Тарантино. Эстетически красиво соединить силу и интеллект пока удалось лишь неспешному японцу Такеши Китано, остающемуся верным самому себе и не стремящемуся стереть грань между искусством и зрелищем. Поэтому поедание живого осьминога и вырывание зубов пассатижами под музыку Вивальди в "Олдбое" воспринимаются скорее как цирковые трюки, цель которых вызвать аханье публики.
Режиссер заставляет зрителя неоднократно содрогнуться, подсовывая ему брутальные и кровосмесительные сцены. После всей мрачной гаммы пережитых чувств, в памяти остается, пожалуй, только лицо главного героя, блестяще сыгранного актером Цоем Мин Сиком. По признанию Тарантино, его этот фильм "просто осчастливил". Вряд ли подобный сплав жестокости и насилия может "осчастливить" зрителя, не страдающего психопатологией. Но Тарантино-то как раз понять можно, ведь по-нарциссически приятно увидеть собственное отражение.
При всех достоинствах картины не покидает ощущение, что имеешь дело с фальшивым бриллиантом, мастерски сделанной подделкой. Этот фильм - бабочка однодневка, кино для разового просмотра, которое, как и тарантиновских "Биллов", второй раз смотреть желания не возникает.
