Пенсионная система дала сбой во время кризиса 2008 года. Накопительные пенсионные фонды (НПФ), а с ними и вкладчики потеряли тогда часть своих денег. Ладно бы только инвестиционный доход — «пенсы», в принципе, не гарантируют его размер в отличие от тех же банков, которые привлекают депозиты под конкретную ставку вознаграждения. Начиная с октября восьмого года на пенсионных счетах стала снижаться перечисленная сумма обязательных взносов. По итогам года не выполнившему норматив по коэффициенту доходности К2 НПФ «УларУмит» впервые в истории НПС пришлось компенсировать потери своим вкладчикам. Выплаты составили около 6 млрд тенге. Многие фонды тогда ушли в минус, но все же вписались в нормативы Агентства финнадзора (сейчас Комитет финансового надзора Нацбанка РК — КФН).
Сегодня пенсионщики вспоминают кризисный год не столько из-за провалов доходности — уже в следующем году им удалось выйти в плюс и показать высокие цифры по показателю К2, — сколько из-за высокой инфляции. В 2008 году ее среднегодовой уровень несколько месяцев держался в районе 20%. Инфляция четырехлетней давности до сих пор оказывает негативное влияние на систему. Пенсы не покрывают ее уровень: в пятилетнем разрезе К2 меньше инфляции: разрыв между доходностью и инфляцией достиг максимального значения и составил на начало 2012 года 30%.
Президент Нурсултан Назарбаев в своем послании народу Казахстана в январе 2012 года раскритиковал пенсионные фонды за их неспособность приумножить пенсионные накопления и сказал о том, что необходимо совершенствовать НПС.
Рецепты совершенствования системы предполагают: а) создание единого государственного пенсионного фонда, б) передачу пенсионных активов (ПА) внешнему управляющему по примеру Национального фонда и инвестирование денег на зарубежных рынках. Все эти вопросы горячо обсуждаются профессиональным сообществом.
На прошлой неделе рейтинговое агентство «Эксперт РА Казахстан» провело «круглый стол», на который были вынесены все острые вопросы текущего состояния НПС. Вел его генеральный директор рейтингового агентства «Эксперт РА» Дмитрий Гришанков (Россия).
Граждане или государство?
— В казахстанской пенсионной системе меня больше всего поразило постоянное увеличение разрыва между коэффициентом доходности и инфляцией. Это говорит о том, что в системе есть проблемы и результатом может стать то, что пенсионное обеспечение все больше и больше будет перекладываться на плечи государства. И это не может не вызывать беспокойства. Я хочу обратиться к Кантару Орынбаеву. Скажите, на ваш взгляд, в чем коренные проблемы рынка, что мешает ему развиваться?
Кантар Орынбаев, председатель правления АО «НПФ Атамекен»:
— Мне кажется, основное — это непонимание сути пенсионной системы. Мы говорим, что НПС неэффективна. Но чтобы понять, почему она неэффективна, мы должны понять, какие цели изначально перед системой ставились. Первая — перенос доходов вкладчика из работоспособного возраста в неработоспособный, и с этой задачей пенсионная система справляется плохо. А вот вторую задачу — финансирование экономики Казахстана, я думаю, мы решаем хорошо. На сегодня более триллиона тенге — это финансирование бюджета государства, более 700 млрд тенге вложено в корпоративный сектор страны. Это показатели на начало года. Если взять данные за всю историю существования НПС, то получится гораздо больше.
Эти две задачи, я бы сказал, конфликтуют между собой, то есть интересы гражданина и государства в данном случае обратно направлены. Если вы хорошо справляетесь с одной задачей, то вторая проигрывает. Получается, что сегодня пенсионная система наполнила экономику Казахстана длинными дешевыми деньгами. Государство платит за пенсионные деньги очень низкую цену и тем самым задает тон на рынке, в результате корпоративный сектор также получает дешевые деньги. Если бы это было осознанное решение, то есть приоритетом сразу заявлялась вторая задача, то вопросов не было бы. Но сейчас вдруг пенсионные фонды стали упрекать в том, что они не справляются с первой задачей.
Как поднять доходность пенсионных фондов? На пустом месте доходы не появятся. Значит, нужно повышать ставки по ГЦБ, в целом на рынке повысятся ставки. Но если НПФ начнут хорошо выполнять первую задачу, боюсь, нас упрекнут в том, что мы плохо финансируем экономику Казахстана. Одним словом, нужно просто понять, что именно требуется от пенсионных фондов. Если доходность — значит регулирование следует направить в эту сторону.
— Недавно я заходил на сайт минфина США. Там сформулирована миссия американской финансовой системы коротко и ясно: содействовать экономическому росту и социальной стабильности — как раз то, о чем вы говорили, они это не разделяют. Не свидетельствует ли низкая доходность по ГЦБ, что деньги экономике просто не нужны? Я знакомился с мнением аналитиков, они утверждают, что бюджет хорошо сбалансирован. Поэтому избыточная долговая нагрузка на государство, может быть, и не нужна. Что вы думаете по этому поводу?
Кантар Орынбаев: Да, избыточная ликвидность как раз и придавила доходность. Но нет ощущения того, что это было осознанное решение, «управляемый полет». Иначе и вопросов бы не было. Но одновременно дестимулируются инвестиции пенсионных активов за рубеж. Если бы часть денег уходила из страны, тут бы немножко спустился пар, ситуация могла бы нормализоваться.
— Я видел предложение, которое связывают с Всемирным банком. Суть его в том, чтобы централизовать управление пенсионными активами и разместить финансы на глобальных рынках. Хотел бы обратиться к Андрею Карягину. Какие из этих предложений своевременны, что вам представляется разумным, а что, скажем, спорным?
Андрей Карягин, председатель правления АО НПФ «Астана»:
— Мне кажется, нужно все же сначала задаться вопросом, почему доходность по ГЦБ такая низкая и откуда взялось это предложение ВБ о передаче пенсионных активов в управление по принципу нефтяного фонда. Мне кажется, что участие пенсионных фондов в ГЦБ по такой низкой доходности формализовано требованием к НПФ о наличии госбумаг в портфеле. И нужно честно признать, что аукционы Минфин проводит не в рыночной ситуации, а в административном порядке. В результате каждый пенсионный фонд покупает ГЦБ не по тем ценам, которые складываются на рынке, как это делается на любом зарубежном рынке даже по госбумагам. Минфин фактически диктует уровень доходности.
Теперь по второму вопросу. Основной посыл отчета ВБ, который многие, конечно, читали, в том, что НПС неэффективна и нужно передать все активы международным операторам для более профессионального инвестирования на зарубежных рынках.
Давайте вспомним нашу историю. До сих пор доля международных инвесторов на пенсионном рынке не занята. Недавно даже ЕБРР вышел из ГНПФ. Но это не значит, что международные инвесторы не могут здесь работать. Просто регулирование не позволяет проводить эффективные операции. Смогут ли в таком же регуляторном поле работать международные инвесторы? Нет, не смогут. Значит, нужно поправить нашу норму регулирования, и это даст ответ, смогут ли пенсионные фонды достичь какого-то результата. Я думаю, что сравнение доходности за пять лет с накопленной инфляцией за тот же период слишком простая игра математики. Допустим, возьмем текущий период: уже три фонда покрыли инфляцию по показателю К2 за 12 месяцев. То есть даже по существующим нормам можно найти какие-то верные решения. Тем не менее проблема именно в регулировании. Любая страна после кризиса пытается консолидировать большую часть финансовых ресурсов на внутреннем рынке, чтобы развивать свою экономику. С этой точки зрения предложения ВБ — передать все активы, а это 17 млрд долларов, в управление западной компании страдает протекционизмом. Поверьте, при правильном регулировании и наши пенсионные фонды смогут эффективно управлять активами. В истории нашей системы можно видеть периоды, когда при более лояльном регулировании НПФ покрывали и даже превышали уровень инфляции. Я думаю, ВБ еще раз подтвердил, что регулирование остается очень консервативным, рыночных параметров регулирования очень мало. Соотношение баланса интересов между владельцами НПФ, вкладчиками и государством нарушено. Уже то, что мы не видим в пенсионной системе западных инвесторов, говорит само за себя. Они не понимают прогнозов его эффективности.
Если обобщить все сказанное, на мой взгляд, предложения ВБ — слишком поверхностные: они видят проблему, но не рассмотрели ее со стороны регулирования. Я думаю, экономика Казахстана нуждается в пенсионных деньгах. Создание рабочих мест должно происходить большей частью в Казахстане. Любой портфель должен делиться на участие во внутренней экономике и на внешних рынках — это вопрос диверсификации.
Зарегулированная система
— Здесь уже прозвучали критические замечания в адрес регулирования. А что в регулировании конкретно мешает?.. Какие нормы следует скорректировать, чтобы ситуация вернулась к рынку?
Руслан Ерденаев, управляющий директор АО НПФ «ГНПФ»:
— Все же основная цель НПС — сохранение и приумножение пенсионных накоплений. А задача НПФ — перебить уровень инфляции. Я думаю, и регулирование должно работать на выполнение этой задачи. Сегодня регулирование у нас консервативное, особенно в отношении достаточности собственного капитала. Так, в начале этого года инвестиционные портфели резко поменялись в сторону консервативных инструментов, поскольку это не требует дополнительной капитализации пенсионных фондов. Мы предлагаем изменить подходы к регулированию: больше ориентироваться на инфляцию и стимулировать НПФ на преодоление ее уровня. Но хотя пенсионные фонды не покрывают накопленную инфляцию за пять лет, многие игроки за 14 лет существования НПС заработали доходность выше накопленной инфляции за тот же период. За это время мировой финансовый рынок испытал два серьезных финансовых кризиса. К счастью, в конце 1990-х годов наша система и казахстанская экономика в целом еще не были интегрированы в мировой рынок. А вот последний кризис сильно на нас повлиял. Это как раз отражается на показателе пятилетней доходности.
— Если вернуться к регулированию, что мешает снизить долю ГЦБ в портфеле с 40 процентов хотя бы раза в полтора?
Руслан Ерденаев: На сегодняшний день лимит инвестиций в ГЦБ — двадцать процентов пенсионных активов. Все, что выше, НПФ вкладывают добровольно. Почему они это делают? Основной момент — требование по капитализации пенсионного фонда. Любые другие приобретения — корпоративных бумаг, например, требуют дополнительной капитализации, поэтому наращивается доля ГЦБ.
— Хочу обратиться к Майре Кичигиной, может быть, вы что-нибудь добавите: что все же хотелось бы от регулирования?
Майра Кичигина, заместитель председателя правления АО НПФ Народного банка Казахстана:
— Решение проблем пенсионной системы не только в улучшении пруденциального регулирования. Безусловно, это очень важный аспект в развитии НПС. Но вместе с тем, напомню, президент в своем послании, затронув тему накопительной пенсионной системы, говорил о том, что менеджмент иногда работает в пользу акционеров, а не вкладчиков. Замалчивать факты злоупотреблений в НПС было бы неправильно. Участники рынка уже обсудили меры, которые бы способствовали снижению числа таких нарушений. Помимо изменения пруденциального регулирования, мы предлагаем проводить сделки на вторичном рынке методом франкфуртских торгов, ввести дифференцированную шкалу комиссий от инвестиционного дохода, создать резервный фонд как альтернативу К1 (достаточность собственного капитала. — ЭК), который вообще всю накопительную систему неправильно ориентирует. Кроме того, назрела необходимость снижения недобросовестной конкуренции на рынке. Не только между пенсионными фондами… У нас работают компании по страхованию жизни, которые при заключении договора аннуитета с вкладчиками НПФ выдают 90 процентов наличности сразу — это огромная дыра, через которую уходят пенсионные накопления. Также нужно внедрить единую адекватную оценку финансовых инструментов. Это очень важная вещь, хотя, конечно, это сложно, и сразу эту проблему не решить, но двигаться в этом направлении необходимо. Следует обязательно пересмотреть перечень финансовых инструментов, разрешенных для инвестирования пенсионных активов.
Кроме того, нужно создать, а вернее, реанимировать казахстанский актуарный центр. Он существовал при Национальном банке, и мы считаем, что он необходим. Это неправильно, когда раз в три года приезжают международные эксперты, каждый со своим знанием, пониманием, и пытаются посчитать что-то по нашей системе.
При оценке выводов ВБ не может не возникнуть вопрос, насколько качественный анализ им предшествовал. Пока мы не расчистим все неработающие счета, не оценим охват НПС граждан Казахстана, не поймем, какова достаточность накоплений, трудно двигать систему дальше. Есть проблемы невысокого охвата населения, существует большой процент самозанятого населения, не перечисляющего достаточных взносов в пенсионные фонды — о какой достойной пенсии можно в этом случае говорить?
Пенсы купят все
— Вы сейчас упомянули финансовые инструменты. С точки зрения жителя России все, что здесь происходит, выглядит несколько странным. У нас очень долго говорили: снизим инфляцию, и будет нам счастье. Инфляцию снизили, а счастья нет. Все, кто связан с коллективными инвестициями, теперь говорят: нужны длинные деньги. В Казахстане вроде все нормально с инфляцией и длинные деньги тоже есть, во всяком случае, 17 млрд долларов пенсионных денег. Я хотел бы обратиться к Андрею Цалюку. Как это сказалось на фондовом рынке и сказалось ли?
Андрей Цалюк, вице-президент Казахстанской фондовой биржи (KASE):
— Когда пенсионная система только создавалась, были очень большие надежды на то, что она будет содействовать развитию фондового рынка. По прошествии многих лет действия НПС я могу сказать, что ее вклад в развитие фондового рынка очень большой. Но сейчас мы дошли до того, что пенсионная система в большей степени тормоз для рынка, нежели мотор. Биржевые брокеры сегодня боятся заключать сделки, опасаясь того, что другой стороной является пенсионный фонд. Если по инструменту будет положительная разница, то брокер попадет в зону внимания правоохранительных органов: насколько сделка чиста. То есть все уже дошло до некоторого абсурда. В то же время я не считаю, что нужно изолировать НПФ от фондового рынка. Доля пенсионных активов на фондовом рынке довольно велика. На рынке акций в брутто-обороте доля «пенсов» достигла 13 процентов — это рекорд с 2005 года. В основном НПФ выступают в качестве покупателей, хотя сейчас у нас активность на рынке акций равна нулю. На рынке корпоративных облигаций доля пенсов повышалась до 32 процентов, сейчас она около 17 процентов. На рынке ГЦБ — 34 процента, что вполне понятно; при этом здесь все покупается и почти ничего не продается. И на рынке репо также очень высокая доля у НПФ. Здесь банки взаимодействуют с пенсионными фондами и могут закрывать свои кассовые разрывы.
Пенсионные активы должны, с одной стороны, объективно оцениваться, с другой стороны, они должны быть защищены от эмоциональных движений рынка. Когда рынка, по сути дела, нет, то говорить о рыночной оценке нельзя. Должен быть рыночный комитет, который сможет вот эту справедливую стоимость на какое-то время от рынка отодвинуть и оценивать пенсионные активы, не принимая во внимание происходящее на рынке. К рыночной оценке можно будет вернуться после того, как эмоции схлынут.
Инструменты зарабатывания денег
— Хочу вновь обратиться к Андрею Карягину. Вам, как представителю пенсионных фондов, хватает спектра финансовых инструментов, обращающихся на рынке, или хотелось бы, чтобы этот спектр скорректировался?
Андрей Карягин: Здесь много говорилось о том, почему в пенсионных портфелях так много ГЦБ: свыше 40 процентов при регуляторной норме 20 процентов. Это необходимость активной политики: акционеры должны дополнительно вносить достаточно большой капитал. После 1 января 2012 года, когда пенсионные активы взвешиваются по коэффициенту риска, запас достаточности капитала по всей системе регуляторно снизился с 38 млрд тенге до 4 млрд. Это привело к тому, что многие НПФ отказались от активной пенсионной тактики. Понятно, что каждый управляющий хотел бы иметь больше доходных и низкорисковых инструментов: по уровню риска близкий к госбумагам, а по доходности намного выше. Для активной политики финансовых инструментов хватает, но при этом требуется достаточный запас собственного капитала, потому что регулирование ведется отчасти по банковской технологии и все риски регулируются через достаточность СК. На различных рабочих площадках мы пытаемся доказать регулятору, что риски нужно регулировать по инвестиционному портфелю, где находятся активы и пенсионные взносы самого вкладчика. Мы не покупаем доходные финансовые инструменты не потому, что их нет или они запрещены, а потому что идет очень большое требование к капиталу.
Так что вопрос не в наличии инструментов… Хотя, конечно, хотелось бы иметь инструменты хеджирования, более лояльную систему заключения срочных контрактов, чтобы минимизировать риски, но все это упирается в запас капитала — он должен быть мощным.
Хотим ли мы инфраструктурных облигаций? Конечно да. Это те проекты, которые будут работать на экономику Казахстана. Резюмируя вышесказанное: инструменты для пенсионного рынка должны быть расширены, должны быть диверсифицированы, но более важный вопрос: как регулятор будет оценивать соотношение рисков этих инструментов.
— Продолжая тему финансовых инструментов… Я смотрел промышленные документы правительства, там есть программы ФИИР и так далее. Такое чувство, что эти программы и пенсионная система не пересекаются. Может быть, все же направить пенсионные деньги на промышленное развитие?
Андрей Цалюк: Дело в том, что все правительственные программы, а их было принято за последние три года, как минимум, три, последняя из них ПФИИР, как правило, полностью игнорируют фондовый рынок. Все эти проекты пользуются поддержкой государства, они должны быть абсолютно прозрачны, а сегодня институт обеспечения прозрачности — хотя и не идеальный, конечно — это листинг на фондовой бирже. Биржа неоднократно заявляла на различных форумах, что все эти проекты, вернее, реализующие их компании должны проходить процедуру листинга на KASE. Тогда можно будет выпускать инфраструктурные облигации, пенсионным фондам можно будет даже заходить в капитал этих компаний. Но, к сожалению, пока этой связки достичь не удалось. Причем совершенно по непонятной причине. Чем проект больше финансируется государственными институтами развития, тем меньше у него шансов пройти процедуру листинга. Не то что меньше шансов, мы просто не видим, чтобы этот проект проходил через процедуру раскрытия информации. Мне кажется, что это также одна из основополагающих вещей, которые нужно менять в Казахстане применительно к пенсионной системе.
— А сейчас я хотел бы обратиться к еще одному участнику нашего круглого стола, Даулету Сахипову. Может быть, вы выскажете свое мнение по финансовым инструментам, хотя здесь было сказано довольно много по этой теме. В частности, мне хотелось бы услышать ваше мнение по производным финансовым инструментам. Как вы оцениваете перспективы и потенциал этих инструментов, насколько они применимы для хеджирования рисков?
Даулет Сахипов, председатель правления АО НПФ «УларУмит»:
— Первое, что хотел бы сказать: деньги в экономике есть, но недостаточно новых инструментов для инвестирования. Деньги можно сегодня инвестировать за рубежом, но тогда мы столкнемся с низкими ставками по облигациям, а если мы будем участвовать в долевых бумагах, то с высокими рисками. Второе, активы можно вкладывать внутри Казахстана. Что это нам дает? Фактически здесь все риски контролируемы. Мы не можем повлиять на зарубежных эмитентов, но на внутренние компании у нас влияния гораздо больше — в рамках АФК, правоохранительных органов. Если мы заставим работать деньги внутри Казахстана, для системы это будет более правильным. Возьмем, к примеру, инфраструктурные проекты. Они будут жить всегда, что обеспечит длительность накоплений.
Нужны производные инструменты для хеджирования рисков. Мы сейчас, к примеру, сталкиваемся с тем, что нет длинного хеджа пары тенге — доллар.
Алексей Ким, заместитель председателя правления АО НПФ Народного банка Казахстана:
— Я хотел бы дополнить. В принципе, производные инструменты нам доступны: мы можем захеджировать позиции внутреннего рынка. Проблема в том, что наш рынок слаболиквидный, соответственно, стоимость этих продуктов очень высока. На наш взгляд, проблему можно решить, разрешив прокси-хеджирование. Это похожий инструмент, но более ликвидный, с адекватной стоимостью. Если мы не можем захеджировать доллар к тенге, то можем сделать это через пару доллар — рубль, то есть более ликвидный инструмент. Сейчас это регулированием запрещено.
Андрей Карягин: Сейчас любой фонд страхует свои риски: меняется рынок акций, — он уходит в долги с фиксированной доходностью. Это так называемое суррогатное хеджирование — изменение структуры портфеля. Для проведения этих операций с точки зрения срочного и деривативного рынка нужна методология и участники. Рынок никогда не родится, если в нем будет участвовать только одна группа инвесторов. Как только все эти вопросы будут решены, НПФ обязательно будут работать на этом рынке. У нас есть необходимость хеджирования рисков по тенге — доллар, хеджирования стоимости казахстанских акций, процентных рисков, той же самой инфляции. Достаточно широкий спектр возможностей для НПФ с точки зрения сохранности капитала.
Сколько портфелей нужно пенсионеру?
— В чем смысл наличия множества пенсионных фондов? Чтобы клиент мог выбрать НПФ в зависимости от своих предпочтений — более консервативный фонд или менее консервативный? Есть ли четкое позиционирование фондов по инструментам инвестирования, что позволило бы вкладчику выбрать форму накоплений — более агрессивную, дающую надежду на больший доход, или консервативную, либо все пути ведут примерно в одно и то же место?
Майра Кичигина: С 1 января этого года начала работать система мультипортфелей. Но это всего лишь подготовительный этап: всех вкладчиков разделили на две группы — достигших и не достигших пенсионного возраста. Первая группа была автоматически зачислена в консервативный портфель, вторая находится в умеренном. Пока больших результатов это не дает, он промежуточный. В первую очередь это было сделано для того, чтобы защитить накопления состоявшихся пенсионеров от влияния кризисов и волатильности рынков. Другая цель, очень важная, — научиться настраивать учетно-операционные системы фондов к модели мультипортфелей. С 1 января 2015 года планируется внедрение полнофункциональной модели, когда одновременно будут действовать три портфеля — к консервативному и умеренному прибавится еще агрессивный, а у вкладчика появится право самостоятельно выбрать тот или иной портфель, иначе говоря, ту или иную стратегию инвестирования.
Система мультипортфелей, как показал опыт стран, где существует накопительная пенсионная система, имеет ряд преимуществ. В частности, эта система направлена на повышение в целом доходности за счет разделения клиентов по возрасту. Разный инвестиционный горизонт присутствует у разных возрастных групп вкладчиков. Чем моложе вкладчики, тем больше у них инвестиционный горизонт, тем более агрессивная стратегия им разрешается. Еще одно преимущество — возможность выбора в зависимости от предпочтений. В погоне за доходностью нужно управлять более агрессивно, и недопущение в такие стратегии людей старшего поколения позволит сохранить им их накопления.
Андрей Карягин: Вопрос выборности инвестиционной стратегии отчасти существует. Прежде чем клиент выберет инвестиционный портфель, мы должны написать свои обязательства перед ним, то есть инвестиционную декларацию. Как говорилось, многие клиенты не могут сделать выбор. И дело даже не в квалификации клиента. Можно взять хорошего финансиста и обратиться в любой пенсионный фонд и сравнить инвестиционную декларацию и возможность получения некоторой эффективности по этой декларации. Даже профессионал иногда не сделает выводов, потому что декларация носит не прикладной характер, то есть описание того, что мы будем делать конкретно с этими инвестициями, а формально-декларативный — она просто есть. Сейчас за клиента сделали выбор. Это не совсем верно с точки зрения экономического подхода: клиент сам должен был выбрать инвестиционную стратегию. Но более важно наличие регуляторного решения о том, что существуют инвестиционные декларации — официальный договор с клиентом. Этим документом должна декларироваться определенная доходность, и тогда клиент сможет сравнивать. Ведь когда клиент кладет деньги на депозит в банке, он знает, что ему вернут деньги с определенной доходностью. Он может сравнить процентные ставки разных банков. В пенсионном фонде он знает только бренд да непонятные ему цифры прошлых лет по доходности, причем эти цифры основаны на различных учетных политиках фондов, что говорит о том, что они не всегда эффективны и не всегда реальны. Мы в нашем фонде объясняем клиенту, на чем мы будем ему зарабатывать и какую норму риска на него берем, чтобы он был к этому готов. Вопрос не в том, что большинство вкладчиков не понимают, почему и как выбирают, а в том, что, даже понимая это, очень сложно сделать выбор.
Инвестиционная декларация должна быть дискретной, понятной, вести к какому-то результату, и тогда доверие вкладчика к системе и выборности стратегии будет оптимальным.
