Многочисленные противоречивые, словно перебивающие друг друга законопроекты, поправки к законам, правительственные постановления, определяющие судьбу участников отечественного алкогольного рынка, производят странное впечатление. Возникает ощущение… заветное слово, которое обнажит логику происходящих процессов, все время куда-то ускользает.

Может быть, заветное слово, не произнесенное, но написанное между строк каждого нового документа, – это госмонополия на производство и оборот алкоголя? По крайней мере если цель такова, события, происходившие на алкогольном рынке в последнее время, обретают смысл. Вот их краткий перечень: концентрация полномочий по сбору акцизов и выдаче акцизных марок на федеральном уровне. Увеличение уставных капиталов производителей, оптовых и розничных продавцов спиртных напитков, а также усложнение правил торговли алкоголем. Наконец, создание единой государственной автоматизированной системы учета производства и оборота алкогольной продукции… Все это в конечном итоге должно привести к консолидации рынка через вытеснение сравнительно небольших игроков. Они погибают, будучи не в силах нести затраты, связанные с нововведениями. Если отрасль консолидируется, государству будет проще управлять ею.  

Хотя в нормативных актах заветное слово «госмонополия» не прописано, оно уже звучит в дискуссиях на высоком уровне. Этим летом один из комитетов Государственной думы одобрил законопроект, предполагающий создание уполномоченного федерального органа исполнительной власти для государственного регулирования оборота этилового спирта и нефасованной спиртосодержащей продукции. Тут уместно вспомнить и другую недавнюю депутатскую инициативу – о введении государственной монополии на розничную торговлю алкоголем.

В самой постановке вопроса нет ничего экстраординарного.  Государственный контроль над рынком алкоголя может принимать разные формы. В ряде стран – Белоруссии, Литве, Латвии, Норвегии, Турции – государственная монополия распространяется на производство алкогольных напитков. В Швеции, Финляндии, Канаде, Исландии государство, напротив, монополизировало розничную сеть. Правда,  присоединение к Евросоюзу подталкивает страны к либерализации и демонополизации своих алкогольных рынков. Тем не менее почти столетняя история европейских государственных монополий подтверждает жизнеспособность и допустимость такого рода отношений бизнеса и государства.

Российский бизнес, будучи гибким и живучим организмом, сумел бы приспособиться почти к любым правилам игры, не исключая госмонополию. Но к радикальным изменениям надо готовиться. Игрокам, не имеющим желания или возможности работать в условиях монополии, нужно время, чтобы с минимальными потерями покинуть отрасль и вложить средства в освоение других рынков. Сейчас же неопределенность и изменчивость законодательства ведет к тому, что средства участников отрасли не перераспределяются, а просто бессмысленно теряются. Заложенное в самом порядке осуществления российских «алкогольных» реформ разорение компаний – не тот путь, который может себе позволить государство. А тайнопись – неприемлемый для такого института, как федеральная власть, язык общения с бизнесом. Перспективное видение российским государством механизмов функционирования алкогольной отрасли должно быть официально объявлено, и чем скорее, тем лучше.