В современной мировой науке присутствует широкий диапазон мнений относительно как самой необходимости государственной поддержки сельского хозяйства, так и масштабов и методов такой поддержки. Одна крайность – сверхлиберальная позиция, сторонники которой утверждают, что помощь не нужна вовсе. Рынок все урегулирует: выживут сильнейшие, а недостающую продукцию можно импортировать. Противоположное предложение – обеспечить за счет государственных дотаций высокую рентабельность всем сельхозпредприятиям, вне зависимости от эффективности их бизнеса.

О необходимости найти золотую середину, отвечающую российским реалиям, в интервью корреспонденту журнала «Эксперт С-З» рассказывает главный научный сотрудник Северо-Западного НИИ экономики и организации сельского хозяйства РАСХН, доктор экономических наук, профессор Давид Эпштейн.

– Нужна ли в принципе государственная поддержка сельского хозяйства в условиях рыночной экономики?

 – Нужна. Это обусловлено базовыми факторами, характеризующими ведение сельского хозяйства. К ним относятся существенные колебания объемов производства, его сезонность, биологический характер, ограниченный срок реализации продукции, невысокая эластичность спроса по доходам населения и высокая эластичность цены по объемам производства. К тому же сектор сельхозпроизводства «зажат» между двумя концентрированными и даже монополизированными секторами – поставщиками ресурсов (минеральных удобрений, горючего, электроэнергии и т.д.) и переработчиками сельскохозяйственной продукции. Это неизбежно ведет к диспаритету цен.

Сельхозпроизводителям нужна разносторонняя и мощная поддержка, но в то же время отвечающая принципам рыночной экономики. Кстати, реалии мировой экономики подтверждают эту точку зрения. Все развитые страны поддерживают сельхозпроизводителя на уровне от 30-35% (в США) до 70-80% (в Японии и Швейцарии) от его доходов.

– Какие типы господдержки сельхозпроизводителя существуют в мире?

– Основных типов два. Один применяется в странах ЕС, другой – в США. В обоих случаях государственные власти нацелены на оказание поддержки на уровне, достаточном для решения задач, актуальных для сельского хозяйства в данный период. Но задачи в ЕС и США ставятся несколько разные. Как известно, европейская экономика более социально ориентирована. Поэтому необходимый размер государственной помощи определяют такие задачи, как сближение регионов по доходам сельхозпроизводителей, «подтягивание» этих доходов до уровня других отраслей экономики, предотвращение социальных проблем от слишком быстрого сокращения числа занятых в сельском производстве. Европейский уровень дотаций составляет более 50% от валового объема сельскохозяйственной продукции. Ключевой элемент системы господдержки – так называемые «целевые цены». Государство устанавливает ориентировочные цены на сельхозпродукцию, обеспечивающие работу производителя с определенной рентабельностью, и с помощью рыночных механизмов их поддерживает, закупая излишки при перепроизводстве и, наоборот, выбрасывая на рынок государственные запасы в случае, если цена начинает расти и перекрывать допустимый порог.

В США задача ставится несколько иная, с меньшим упором на социальные цели. Главная цель – способствовать росту конкурентоспособности и помочь пережить трудный период. Этим определяется иной инструмент защиты сельхозпроизводителя от колебаний цен на рынке. Американский фермер во время провала цен имеет возможность сдать государству на хранение свою продукцию по залоговым ценам, позволяющим поддерживать производственный процесс. Если ценовая конъюнктура улучшается, производитель волен забрать свою продукцию на реализацию и вернуть из выручки полученные от государства средства.

– Европейская система, похоже, чревата снижением эффективности производства?

– Я бы так не сказал. В ней предусмотрены жесткие механизмы, заставляющие фермеров трудиться над снижением затрат. Система целевых цен динамична – они постепенно, планомерно понижаются, на 3-5% в год. Кроме того, есть другие инструменты поддержки (субсидирование кредитования, дотации на голову скота, на гектар посевов). Они не привязаны напрямую к урожаю, а потому производитель ясно понимает: чем ниже его издержки, тем большая часть государственной помощи останется в его кармане.

– В чем коренное отличие российской государственной поддержки от описанных типов?

– Мы уже освоили определенный набор инструментов: дотируем покупку удобрений, поддерживаем селекционное растениеводство, племенное животноводство, успешно регулируем импорт мяса и сахара-сырца. Даже механизм государственных интервенционных закупок на зерновом рынке наконец-то заработал (правда, он настолько неповоротливый, что в случае настоящего перепроизводства или неурожая не сможет обеспечить контроль над ситуацией).

Но у нас нет главного – системного подхода и нацеленности на результат, которые есть в развитых странах. Там объем господдержки привязан к четко очерченной цели и прописан в законодательстве, которое регулярно корректируется в соответствии с новыми задачами. А у нашего государства прослеживается лишь одна цель – сокращать поддержку. Размер ассигнований упал с 16% бюджета в советское время до 0,5%, заложенных в бюджете 2007 года. Если в США господдержка оказывается на уровне не ниже 30% валового объема сельхозпродукции и имеет тенденцию к росту, то у нас – на уровне 5-6%.

Для создания системы мы сначала должны понять, чего хотим добиться в сельском хозяйстве. Далее надо рассчитать, сколько нужно средств на достижение поставленной цели. Одновременно необходимо законодательно выстраивать систему не противоречащих друг другу инструментов государственной поддержки таким образом, чтобы сельхозпроизводитель мог наращивать производство и при этом активно работал над повышением его эффективности.

Записала Елена Денисенко