Да перестаньте, какая у нас там может быть борьба с криминалом!» – энергично выговаривала мне соседка по автобусу, который должен был доставить нас в Великий Новгород, волею судеб и Ильи Клебанова (см. «Чикаго в Новгороде», «Эксперт С-З» №26 от 9 июля 2007 года), ставшего виновником того, что в новейшей истории Северо-Запада вновь всплыло прилагательное «бандитский» в сочетании с названием населенного пункта. «О том, что не только Новгород, но и вся область живет „по понятиям“, давно всем известно. И то, что сейчас все говорят про борьбу, лишь означает, что на смену одним бандитам придут другие», – пессимистически заявила моя собеседница, дав новгородскую интерпретацию «передела собственности». И весь оставшийся полуторачасовой отрезок пути она рассказывала, опять же в бытовом изложении, про примеры сращивания власти, бизнеса и криминала в Новгороде, взрывы магазинов, убийства бизнесменов, печальную судьбу предпринимателей из других регионов России, рискнувших начать здесь бизнес и столкнувшихся с серьезным административным и криминальным давлением.

Накачанный подобной информацией, со ступенек автобуса я спускался уже с опаской, готовый залечь за ближайшее колесо в случае выстрелов. Однако окрестности автостанции оказались на удивление тихи и миролюбивы. «Где же бандиты? Вот и верь после этого обывателям», – подумал я с облегчением. Но внешнее спокойствие действительно оказалось обманчивым. Область бурлит, но теперь это не открытое противостояние и перестрелки, а закулисные интриги. В том, что за нынешними действиями администрации стоит Москва, в Новгороде никто не сомневается, как бы ни пытался Клебанов представить это собственной инициативой. А напрямую конфликтовать с Москвой может позволить себе только самый «отмороженный» бандит. Таких в Новгороде уже точно не осталось.

Критическая масса

«То, что сейчас происходит в городе, – это большая хирургическая операция по восстановлению правопорядка и законности в этом регионе», – объясняют мне в одном из кабинетов Новгородской областной администрации. Высокопоставленный чиновник, один из инициаторов борьбы с местными организованными преступными группировками, по принципиальным соображениям просит не называть его имени в статье: «Не хочу быть упомянутым в одном ряду с теми, кому я никогда не подам руки и кого считаю мерзавцами». Но официальную позицию озвучить соглашается: «В области накопилась критическая масса. Местная власть, по сути, не управляет процессами, в результате Новгород живет не по федеральным законам, а по каким-то внутренним, местечковым. Это недопустимо».

Вопрос, почему наступление началось именно сейчас, остается фактически без ответа. Формальный ответ, конечно, прозвучал: накопилась критическая масса, и потому вмешательство было предопределено. Однако про то, что в Новгородской области всем управляют бандиты, точнее не бандиты, а «люди с неоднозначной репутацией», при попустительстве областной власти во главе с губернатором Михаилом Прусаком, я слышал уже очень давно. И критическая масса должна была всколыхнуть ситуацию гораздо раньше. Конечно, можно считать это совпадением, не хочется верить, что область банально «зачищают» в преддверии парламентских выборов. Та двусмысленная ситуация, в которой оказался действующий губернатор, – ему рекомендовано вести активную борьбу с теми, кого он лично приблизил к себе в годы своего губернаторства, – кажется странной только на первый взгляд. По сути, Прусаку предложено признать свои ошибки, избавиться от сомнительных людей в своей команде и открыть дорогу внешнему бизнесу, уже давно фланирующему вдоль границ Новгородской области, но не имеющему возможности в ней работать. Будущие перспективы Прусака политически активные новгородцы напрямую связывают с успехом или провалом нынешней антикриминальной кампании.

По новгородским понятиям

Политолог, директор муниципального образовательного учреждения «Диалог» Александр Жуковский увлеченно рисует на бумаге схемы возможного развития Новгородской области. Схемы эти не содержат «криминальной» составляющей, а потому кажутся мне, уже выслушавшему множество мнений о слиянии власти и криминала, немного идеалистичными. «Если анализировать результаты социологического опроса, который мы недавно проводили, бросается в глаза серьезное разночтение: представители политических структур считают, что область стабильно развивается, а бизнесмены прямо говорят про стагнацию. Криминальный насос, который обескровливал местное население, чуть было не лишил регион перспектив. Дошло до идиотизма, когда бизнесмены считали, что им проще уехать из Новгорода, чем оставаться здесь», – говорит Жуковский.

Депутат Думы Великого Новгорода Владислав Букетов уверен в том, что в области царит системный застой. «Да, прежде много говорили про некую инвестиционную привлекательность Новгородской области, но в этих словах было больше пропаганды, чем реального содержания. О какой привлекательности можно говорить, если представители власти абсолютно серьезно рассуждают о том, что бизнесмены из других областей не могут здесь работать только потому, что ведут бизнес „не по новгородским понятиям“», – считает Букетов. Другой депутат, Сергей Бессонов, дает свое определение новгородскому бизнесу: «Это хуторянство – узкий круг, близкий к натуральному хозяйству. Большой бизнес прошел шлейфом, мы оказались в стороне от серьезных финансовых групп федерального уровня. Внутренних ресурсов нет, поэтому каждый грызет свой маленький кусочек».

Преступные группы искоренить невозможно, но они не должны существовать в условиях дикой монополии. Их участь – локальное влияние, с которым легко борется федеральная власть

«Сейчас станет модно все сваливать на чиновников, но ведь их вина только в том, что они на все закрывали глаза. Прежде всего на тот факт, что мы платим дань тем, кто „крышует“ наш бизнес», – высказывает свое мнение новгородский бизнесмен Михаил. У Михаила несколько торговых точек, и он признает, что всем местным предпринимателям уже давно приходится просить разрешение на открытие того или иного бизнеса не в соответствующих государственных структурах, а в неком здании по улице Лермонтова, в центре Великого Новгорода. Данью обложены даже детские сады, которых принуждают каждый месяц перечислять по 2 тыс. рублей за оказание охранных и юридических услуг на счет какого-нибудь из многочисленных частных охранных предприятий (ЧОП), которые, как считается, и являются официальными «крышами» местных бизнесменов. С численностью ЧОПов действительно перебор – на небольшой Новгород их насчитывается порядка 50 штук. В прокуратуре Новгородской области говорят, что в настоящее время проводится проверка правомочности работы охранных предприятий.  

Инстинкты самосохранения

Генеральный директор компании «Галичи» Павел Гальченко – один из тех, кто рискнул противостоять системе. Основной бизнес семьи Гальченко (учредителями компании помимо Павла являются его родители и сестра) – производство и монтаж пластиковых окон, и, как говорят, компания успешно наращивает объемы производства. По новгородским меркам это стабильный середнячок. Возможно, именно этим и приглянулся бизнес Гальченко «людям с неоднозначной репутацией».

Серьезные проблемы начались, когда «Галичи» стали одним из лидеров новгородского рынка в своем сегменте. От «крыши» Павел Гальченко отказался. «Выбор был небогатым – либо подарить свою компанию этим людям, либо бороться с ними. Мое решение было предопределено», – вспоминает он.

Тогда ему сожгли машину, запугивали сотрудников компании, а летом 2006 года, на пике противостояния, подожгли производственный цех. Все сгорело дотла, убытки превысили 10 млн рублей, однако «Галичи» уже через два месяца вышли на прежние объемы производства. А Павел Гальченко обратился с исковым заявлением в правоохранительные органы. Почти год он находится под круглосуточной охраной спецназа, его распорядок жизни не предполагает публичных мероприятий или прогулок с детьми в парке. Следственные мероприятия в рамках возбужденного по его иску уголовного дела продолжаются до сих пор. И он надеется, что с учетом сегодняшних реалий дело будет доведено до логического завершения.

К сожалению, экономически активных бизнесменов в Новгороде действительно маловато. При том, что федеральные сети сюда приходили с большим трудом (одним из самых нашумевших дел стала серия убийств и поджогов, связанных с приходом в область сети «Эльдорадо»), местные бизнесмены инициативы не проявляли. Люди боялись развивать свой бизнес: как только он становился интересным, начинались проблемы. Наиболее активные либо погибли, либо уехали вести бизнес в другие регионы. «Бизнесмен писал заявление, что в отношении него были совершены противоправные действия, – на следующий день его находили убитым», – объясняет мне один из новгородских предпринимателей. Это привело к тому, что у большинства предпринимателей в Новгороде сформировалась рабская психология. Работа в этой замкнутой новгородской среде и инстинкт самосохранения предопределили их отношение к каким-либо переменам.

Михаил Прусак признал, что криминальная ситуация создалась вследствие ошибочности его тактики «сглаживания острых углов» и веры в то, что люди, нажившие солидные капиталы, начнут наконец работать в правовом поле

Удивительно, но многие из них сейчас в шоке от того, что происходит. Причем шок не от радости, а от осознания, что правила игры меняются. Как доводилось слышать, бизнесмены не могут понять, что им сейчас делать: уже три месяца никто не приходит за данью. Все привыкли быть вагончиком в конце поезда, не хотят становиться локомотивом. Осуждать за подобное поведение не стоит: когда надежда только на себя и нет ощущения, что за твоей спиной мощная государственная машина, энтузиастов, подобных Гальченко, можно пересчитать по пальцам.

Атаки на Лермонтова

Улицу Лермонтова я нашел только со второй попытки: оказалось, что в реальности она уже носит название Стратилатовской. Однако ее так и величают по-прежнему. Обычная зеленая улица, которую никак не назовешь рассадником зла. Людмила Леонидовна, улыбчивая и удивительно осведомленная в городских околокриминальных делах старушка, с готовностью показывает мне местную достопримечательность – тот самый офис, куда, как говорят, ходят «отмечаться» новгородские бизнесмены. Признаюсь, представлял себе нечто вроде многоэтажного особняка с высоким забором и колючей проволокой. На деле – скромное трехэтажное здание буквой «Г», с виду напоминающее школу. Если бы не многочисленные камеры видеонаблюдения, и не понять, что здесь ведется серьезный бизнес. Пустынно, здание как будто вымерло. Возле входной двери – несколько табличек с указанием хозяев: «Проектстрой», «Завод „Стекловолокно“». Рядом еще один вход – в архивное ведомство Новгородской области. «Архив тоже бандитский?» – улыбаясь, спрашиваю вахтера. «Нет, государственный», – серьезно отвечает он.

Осведомленность Людмилы Леонидовны объясняется просто: она живет в доме напротив и, как все старушки, любопытна. Вероятно, если бы борцы с криминалом устроили наблюдательный пункт в одной из квартир, выходящих окнами на «лермонтовский» офис (а может, и устроили, кто ж в этом признается), то узнали бы много интересного. Впрочем, ничего страшного в соседстве с офисом «Стекловолокна» Людмила Леонидовна не видит, напротив, одни плюсы: «Никто не шастает по ночам, очень тихий здесь район».

Генерального директора завода «Стекловолокно» Тельмана Мхитаряна недоброжелатели называют одним из теневых хозяев Новгородской области. При этом официальные должности Мхитаряна, помимо руководства «Стекловолокном», тоже весомы. Он советник Михаила Прусака, почетный гражданин Великого Новгорода, учредитель нескольких местных компаний. В этом же здании – офис еще одного бизнесмена, Николая Кравченко, которого людская молва называет другом губернатора.

Сейчас и Мхитарян, и Кравченко в опале, в здании на Лермонтова уже прошли обыски, инициированные управлением МВД России по СЗФО. Но свою вину бизнесмены ожидаемо не признают. Тельман Мхитарян говорит мне, что считает происходящее личной местью Прусака и желанием неких лиц «под шумок» отобрать развивающийся бизнес. «Я отказался играть по навязываемым мне правилам. Несколько лет, когда я поднимал местный бизнес, восстанавливал производство на том же „Стекловолокне“, меня все поддерживали и желали успеха. Теперь, когда пришла стабильность, мой бизнес стал интересен другим», – говорит Мхитарян, невольно повторяя слова Павла Гальченко. Подобное совпадение кажется забавным. Кроме того, Тельман Мхитарян отрицает, что к нему в кабинет приходили бизнесмены за разрешением открыть свой бизнес. При этом Мхитарян жестко заявляет о том, что никому не намерен отдавать свои предприятия и будет судиться со всеми, кто посягнет на его имущество.

Буквально через дорогу от офиса «Стекловолокна» – особняк, в котором находится прокуратура Новгородской области. Если бы не часовня Святого Стратилата, расположившаяся аккурат между двумя зданиями, окна новгородского прокурора Сергея Бажутова и предпринимателя Тельмана Мхитаряна находились бы в зоне прямой видимости. Сергей Бажутов – новый человек в области, говорят, что именно с его приходом она начала жить по федеральным законам. «Прежде были случаи, когда федеральная власть требовала рассмотреть дела, связанные с криминальным переделом собственности, но на областном прокурорском и судебном уровне эти требования успешно „замыливались“, – поясняют мне в областной администрации. – Сейчас возобновлено расследование по ряду закрытых прежде дел, ведется активная работа по пресечению коррупции и противодействию организованной преступности».

Бросить все и уехать в Станки

Почти все мои собеседники в Великом Новгороде убеждали меня в том, что рэкет характерен не только для провинциальной столицы, но и для всей области. То, что почти во всех крупных городах Новгородской области посажены на правление представители финансово-промышленных групп (ФПГ), считается фактом, не требующим доказательств. Однако ФПГ все же не удалось опутать сетью всю область. В этом я убедился, побывав в деревне Красные Станки, что в 30 км от Новгорода по трассе на Валдай. Изначально, когда изучал расписание автобусов на автостанции Новгорода, появилась надежда, что пролетарское название не позволило местным жителям «жить под бандитами». Реальность оказалась менее пафосной. Во-первых, название у деревушки не пролетарского происхождения: Красным Станом ее назвал еще Петр Первый. Во-вторых, изучение ассортимента товаров, выставленных на прилавок единственного на всю округу продовольственного магазинчика, дает однозначный ответ, что рэкетирам здесь делать нечего: бизнес малоприбылен.

Продавщица Валя смущенно отказывается говорить, на сколько рублей в день она наторговывает. Но неожиданно утвердительно отвечает на мой вопрос про «дополнительные платы». «Вон они, мои рэкетиры, – чуть ли не с любовью говорит она, кивая на двух непрезентабельного вида мужичков, примостившихся на скамеечке через дорогу. – Постоянно просят налить, а денег нет. Вот и приходится им кредиты открывать. Хозяин не против». На выходе взгляд невольно спотыкается о фотографию того самого хозяина, приклеенную к разрешению на работу магазина. И тут я понимаю еще одну причину, почему у этого магазинчика никогда не будет «крыши». Одного взгляда на фотографию словно со стенда «Их разыскивает милиция» достаточно, чтобы никогда более не приближаться к магазину с криминальными намерениями.

Демо-версия

«Логическое завершение объявленной борьбы против ОПГ – законодательство Новгородской области теперь работает на базе федеральных законов, а не местных понятий, нет организованных преступных групп, бизнесменов не убивают», – рубит с плеча мой собеседник из Новгородской областной администрации. При этом он признает, что преступные группы искоренить невозможно, но они не должны существовать в условиях дикой монополии. Их участь – локальное влияние, с которым легко борется федеральная власть.

Другие собеседники менее оптимистичны: поведение фигурантов подследственных дел не меняется, они не выглядят испуганными. Возникает ощущение, что теневые бизнесмены решили пересидеть смутное время, а уже осенью все вернется на круги своя. И то, что происходит сейчас, – лишь демонстрационная версия. Этого же опасается и бизнесмен Михаил: «Все новгородские бизнесмены ждут, чем же закончится расследование возбужденных дел. Есть люди, которые реально борются с криминалом, но есть и те, кто делает из этой борьбы показуху в надежде набрать политических дивидендов. И существует вероятность, что эти вторые, как всегда, окажутся в выигрыше».

Великий Новгород – Санкт-Петербург