Многополярный мир — идея прекрасная, но, как говорится, есть нюансы. Главная проблема в том, что система со многими независимыми центрами силы очень нестабильна и десятки локальных войн могут оказаться немногим лучше одной мировой. Биполярный мир был уж точно яснее и прочнее, однополярный теоретически мог бы быть тоже достаточно устойчивым, но, как говорят на Украине, «съест-то он съест, да кто ж ему даст».
Европейская цивилизация всю свою жизнь, со времен Каролингов до сих пор, проделывает один и тот же занимательный фокус — пытается воссоздать Римскую империю, вернее, ее идеальный образ. Образ вечного града, власти цивилизации на пространстве всего обитаемого мира. Отсюда и бренд империи — «Священная», и «бремя белого человека», и «идеалы демократии». Само слово «империя» в американской политике перестало быть ругательным именно тогда, когда рухнуло то, что Рейган прозвал «империей зла». Показалось, что у США наконец может получиться. Но так еще ни разу не было: этот прекрасный новый мир или, если угодно, ужасный старый рейх неизменно рассыпается за миг до обретения гегемонии.
Этот драматический римский повтор в великом сериале европейской истории, похоже, в ответе за все великие войны, а также за прометеевский дух нашей цивилизации, за психологическую готовность ставить большие невыполнимые цели. То есть в ответе за прогресс. Без призрака империи жить всем было бы спокойнее, но вряд ли гуманно лечить буйно помешанного с помощью ампутации мозга.
Будучи на протяжении трех столетий «слабым звеном», нестандартным, «иным» участником концерта великих держав, отчего-то именно Россия останавливала всевозможных наполеонов на последнем рубеже. Это уже что-то вроде навязчивой национальной привычки, иными словами — историческая миссия. В этом контексте понятны слова о «многополярном мире»: в смысле «если понадобится, мы опять сожжем Москву».
Понятно также и то, что когда о многополярности говорят китайские лидеры, они имеют в виду что-то другое. А именно: «Оставьте нас в покое до 2020 года, когда мы выполним свой план и станем действительно великой страной». Им пока неблизки «грабли», на которые все время наступают западные страны и мы с ними. Китайцы не требуют от жизни невозможного, влияние и размеры Поднебесной будут ровно такими, какими будут их реальные ресурсы. А на остальное им будет более-менее наплевать, пусть хоть все перегрызут друг друга.
Но и китайцам покой только снится. Кому как не им помнить, чем обычно кончаются глобальные экономические дисбалансы. Однажды у позапрошлого Рима — Британской империи — обнаружилось большое отрицательное сальдо торговли с Китаем (европейцы стали пить много чая). Тогда англичанам «пришлось» подсадить Поднебесную на опиум, а потом еще и разгромить страну в процессе опиумных войн. В этом неблаговидном деле поучаствовала и Российская империя, с чего и началось ее втягивание в передел мира, а следом — и в мировую войну.
Сейчас дисбаланс торговли между США и Китаем посильнее, чем тогдашний с Британией.
«История ничему не учит, а только наказывает за незнание своих уроков», — говаривал Василий Ключевский. Сейчас в расписании — уроки начала Первой мировой, то есть тема «мир в процессе передела». Необходимо в подробностях вспомнить, как именно Россия втянулась в войну, как вступала в союзы, за что боролась и на что напоролась. А закончить такой урок можно было бы афоризмом Виктора Черномырдина: «Нам не надо никуда вступать, а то если мы начнем вступать, то обязательно на что-нибудь наступим».
