Уход в отставку главы Башкирии Муртазы Рахимова почти завершил ротацию губернаторского корпуса, которая набрала обороты при президенте Медведеве. Почти — потому что не хватает последнего жеста со стороны федерального центра: отставки единственного оставшегося регионального тяжеловеса, мэра Москвы Юрия Лужкова. Только после падения харизматического столичного градоначальника можно будет поставить жирную точку и сказать, что Кремль окончательно подчинил себе глав регионов.
Однако возникает вопрос: какую, собственно, систему управления пытается организовать федеральный центр и какую «синицу» он сейчас держит в руках?
Демократический электоральный режим 90-х оказался слишком рискованным и часто приводил к перехвату власти местными олигархическими группировками, к жестокой борьбе за ресурсы и росту сепаратизма. Поэтому Кремль добился того, что его рекомендация при назначении губернаторов стала решающей. Москва теперь способна в любом регионе назначить лояльного представителя своих интересов. Кроме того, в руках федерального центра есть еще один важный инструмент — назначение глав местных силовых органов (УФСБ, прокуратуры, МВД).
Созданная система сквозного управления имеет целый ряд важных следствий. В частности, сформированный еще при президенте Путине институт полпредов в федеральных округах оказался бессмысленным. Он был оправдан как дополнительный рычаг воздействия и контроля, пока существовала опасность региональной фронды. Теперь же губернаторы стали совершенно лояльными, послушными, почти ручными.
Однако выстроенная вертикаль не столько увеличивает возможность оперативного влияния центра, сколько создает его фикцию. И отставка бабая всех башкир тому пример. Кремль прибегает к процедуре смены губернаторов непростительно поздно. Он сделал решительный шаг тогда, когда Рахимов уже успел расчистить площадку: подмял под свой клан весь бизнес, выдавил из республики всяких оппозиционеров, нарушил межэтнический баланс, создал условия для процветания радикального ислама. Его отставили тогда, когда республика по факту стала неуправляемой, когда отношения между гражданами и местной властью были разрушены.
Сквозная вертикаль малоэффективна не только потому, что всегда запаздывает. У нее нет опережающих индикаторов. Она действует почти вслепую, поскольку отношения внутри местных элит и хозяйственных раскладов остаются для нее непрозрачными. Ситуация могла быть совершенно иной, если бы в Башкирии были развиты хоть какие-то иные элементы управления и политики, кроме единоличной власти главы региона.
Очень похожая тупиковая ситуация сложилась, например, в Чечне. Пару лет назад господствующему клану Кадырова была хотя бы альтернатива — конкурентоспособный клан Ямадаева. Теперь нет и этого. Не говоря уже о какой-то парламентской автономии. А раз так, то для Москвы Рамзан Кадыров остается единственной ставкой, единственным гарантом поддержания порядка в республике. И именно поэтому он будет для Москвы источником постоянной угрозы.
Главная беда сквозной вертикали в том, что она ставит на личность. Она не может опираться на правило. Вертикаль — не государственный институт, а порочная круговая порука, выживающая на единственной гарантии — личной лояльности центру. А это очень хрупкий актив. Как поведут себя регионы, которых у нас больше восьмидесяти, когда, например, в правящем тандеме появится трещина? Что будет с личными договоренностями?
Отставка Рахимова не столько завершает общий дизайн федерального управления, сколько ставит его под вопрос.
