Как это называется, когда человека сажают в стеклянную камеру, полную дыма, и сознательно ставят вытяжку на минимальный уровень? Или когда группа людей врывается в частный дом без всяких судебных постановлений и начинает обыск? Или когда человеку запрещают жить в определенном месте в силу его отличия от других?
Нет, это совсем не то, что вы подумали. Это никакой не фашизм, не сегрегация — это просто очень демократичная борьба с курением.
Вообще-то сама борьба с курением — дело, конечно, хорошее. Ну, почти как строительство автобанов в Германии в 30-х или развернутая Сталиным индустриализация. Вот только непонятно, почему борьба идет уже не столько с курением, сколько с курильщиками. Ведь совершенно не обязательно в аэропорту загонять людей в стеклянную клетку. Например, в Копенгагене обе части населения планеты могут мирно общаться: там курительный зал огражден воздушной стеной, и никто никому не мешает. Ну, разве тем, кто хочет уничтожить курильщиков как социальную группу и уверен, что для достижения этой цели хороши все средства.
Собственно, дело даже не в табаке. Дело в правах человека. Обычного человека, который, например, не мусульманин, не гей, не инвалид и не болеет СПИДом или гепатитом. Мировой демократической общественности персонаж, лишенный таких позитивных качеств, совершенно неинтересен. Многие из видных борцов за демократию во всем мире, пусть и не публично, готовы подписаться под словами Игоря Юргенса о том, что развитию демократии мешает «архаичность» народа. Юргенс имел в виду народ русский. Но французские (как, впрочем, и немецкие) правозащитники, например, уверены, что упорное неприятие исламских ценностей говорит об «архаичности» французов.
Так же как и пассивное сопротивление борьбе с курением. Оно реально: в любом городе США, являющихся лидером в борьбе с курильщиками, найдутся добрые люди, которые подскажут вам, где купить сигареты и что сказать продавцу, чтобы он не заподозрил в вас правительственного агента.
Между тем вслед за исламским вопросом борьба за права курящих переходит в политическую плоскость. Самый свежий пример: среди условий, на которых голландская ультраправая Партия свободы поддержала правительственную коалицию, главными были два. Во-первых, запрет на ношение бурки, а во-вторых, отмена запрета на курение в кафе и ресторанах. Общее у этих тем то, что обе они волнуют обычного, нормального человека, попросту говоря, обывателя (или народ — в терминах г-на Юргенса). Хотя вообще-то вопросы, волнующие обывателя, до последнего времени были отодвинуты на обочину политического процесса. Но теперь, похоже, игнорировать их уже невозможно.
Конечно, то, что требование отмены запрета на курение прозвучало из уст националистов, не комильфо. Но ведь и о проблемах взаимоотношений исламской и европейской культур тоже первыми заговорили они — еще несколько лет назад любое обсуждение этой темы считалось неполиткорректным. А сегодня вполне респектабельная Ангела Меркель открыто заявляет, что попытки построить мультикультурное общество в Германии полностью провалились. И под аплодисменты публики признает: «Тому, кто не говорит по-немецки, мы не рады».
Наверное, немецкий народ тоже «архаичен». Как и вообще любой народ. Но не убивать же нас за это.
