Николай Харитонов - один из "долгожителей" политического Олимпа. В нижней палате парламента он с 1990 года. Впервые был избран в Верховный Совет РСФСР народным депутатом, впоследствии депутатом Государственной Думы РФ по Барабинскому одномандатному округу 124 (Новосибирская область). Популярность политика государственного масштаба на родной земле (он родом из села Резино Усть-Таркского района) стабильна - более 50% избирателей каждый раз голосуют за Николая Харитонова. Итоги декабрьских выборов 2003 года по округу - 56,4% голосов.

В последние годы выборы зачастую становятся войной компроматов. На Харитонова найти компромат не удается. Разве что таковым, по мнению противников Николая Михайловича, является почтительное, даже трепетное отношение к организатору и первому руководителю ВЧК. На попытки осмеять это чувство он никак не реагирует. Более того, большой бюст Дзержинского из папье-маше, с издевкой преподнесенный Харитонову лидером СПС Борисом Немцовым прямо на заседании Госдумы, лидер думских аграриев принял с серьезным видом и установил в служебном кабинете. Словом, прост, как правда.

На пост президента России баллотировался от КПРФ, не будучи членом этой партии.

По прогнозу самого Николая Михайловича, он не надеялся выиграть, но был уверен, что его поддержат около 10% голосующих.

Во всяком случае, в поддержке жителей села Обское Мошковского района Новосибирской области, где Николай Харитонов 18 лет работал директором совхоза вплоть до избрания депутатом, он был убежден. Здесь находится его дом, куда он часто приезжает. В этом добротном деревенском доме Николай Михайлович и встретился с корреспондентами журнала "Эксперт-Сибирь".

- Николай Михайлович, здесь, в Обском, вы, похоже, до сих пор чувствуете себя лидером, хозяином...

- Ну а как же иначе? Я здесь столько лет проработал и чужим, надеюсь, не стал. С тех пор, когда еще руководил совхозом "Галинское", осталась привычка начинать свой рабочий день с обхода хозяйства. А сейчас мне тем более важно своими глазами видеть, как живет деревня.

- Как она живет? Можно ли говорить о каких-то новых тенденциях? Судя по статистике, на рынок постепенно выходит частный производитель: фермерские, личные подсобные хозяйства стали по некоторым позициям играть ведущую роль. По итогам 2003 года 92,8% российского картофеля вырастили в личных подсобных хозяйствах, 80,1% овощей на рынок также поставило население. Фермерские хозяйства все увереннее чувствуют себя на рынке зерна. В прошлом году, по официальной информации, они дали 14% от валового сбора.

- Фермеры - отчаянные люди. Тогда, в начале 90-х, к самостоятельности стремились те, кто поверил, что наконец-то будет работать только на себя, кто был уверен в своих силах. Да и государство обещало поддержку. Но эти обещания так и остались обещаниями. Если до 1995 года число фермеров в Новосибирской области росло, то потом начался обратный процесс. Количество фермерских хозяйств с шести тысяч в 1995 году сократилось к 2004-му до четырех тысяч. Сельхозпроизводители не могут обходиться без государственной поддержки, пример западных стран - убедительное тому подтверждение. Через регулирование цен, льготные кредиты, субсидии и компенсации фермеры в США получают от 27% до 35% чистого дохода, а в Японии и Финляндии - до 65%-70%. Да, в прошлом году российские фермеры собрали около 10 млн тонн зерна. Но произошло это, как говорится, не благодаря, а вопреки. И уж, конечно, фермеры Россию не накормят, как заявлялось на заре фермерского движения. Кроме того, частный собственник заботится только о результатах своего хозяйства, что само по себе неплохо, но нужна еще и общая стратегия развития сельхозпроизводства в регионе.

Одна из главных проблем на селе - техника, технологии. У большинства хозяйств на приобретение новой техники нет средств.

Лизинговая программа, которую, наконец удалось принять, только начинает развиваться. Пока лишь немногие хозяйства могут теперь себе позволить хотя бы частично менять старую технику на новую. В Новосибирской области в 2002 году техники приобрели на 450 млн рублей, в 2003 году - на 400 млн. Замена техники сегодня идет, но на уровне 2%-4% в год, а нужно бы 10%-12%.

- Лизинговая схема приобретения сельхозмашин сегодня самая перспективная? Или есть другие варианты решения проблемы? Некоторые руководители хозяйств говорят, что дешевле покупать технику за счет банковского кредита.

- Если говорить об общем кредитном портфеле банков, то там доля села просто смешная. По-моему, всего 3%. После истории с Агропромбанком, который попал в тяжелейшую кризисную ситуацию из-за невозврата кредитов хозяйствами, банки осторожничают. Систему кредитования сельского хозяйства еще нужно выстраивать. Пока все только начинается. Государство стало погашать 2/3 процентной ставки по кредиту, то есть фактически стало выступать в роли гаранта. Деньги деревне нужны. Работа на земле требует не только новой техники. Это и строительство производственных помещений, и покупка нового оборудования, и работа с семенами, и с самой землей. Вот, например, у нас сегодня тратится на повышение плодородия почвы только 9-16 долларов на один гектар, а за рубежом, в Швеции, Норвегии, Финляндии, - 600 долларов. Сколько земле ни кланяйся, а без надлежащего ухода она не даст дохода, не заработать на ней денег.

- Насколько может изменить ситуацию с кредитованием села поправка к закону "Об ипотеке (залоге недвижимости)", принятая уже новым составом Государственной Думы? Ведь теперь у крестьян появилась возможность закладывать землю и получать реальные денежные средства без посторонней помощи.

- К этой поправке я отношусь очень осторожно. Чтобы закладывать землю, нужно быть уверенным, что сможешь вернуть банку кредит вместе с процентами. А при сегодняшних долгах, и это, кстати, еще одна причина недоверия банков к селу, большинство хозяйств просто не могут себе этого позволить. За последние четыре года общий долг АПК увеличился со 169 млрд до 350 млрд. И прежде чем говорить о нормальной работе агропромышленного комплекса, необходимо решить именно этот вопрос. Расчистить счета хозяйств. Простить, списать. Вместо этого долги пытаются реструктурировать. У наших соседей, в Алтайском крае, в процедуру реструктуризации долгов вступили 604 хозяйства из 957, а 228 считаются банкротами или просто брошенными. А там тоже живут люди... С другой стороны, любое колебание цен, и крестьяне окажутся неспособными выполнять условия реструктуризации долгов. Все слишком шатко. По итогам прошлого года только 53% российских хозяйств рентабельны, и то на бумаге.

На мой взгляд, село вообще нужно освободить от налогов на ближайшие три года. А мы все качаем из деревни. Берем с нее налогов по 130-140 млрд рублей в год, федеральная, региональная поддержка при этом составляют только 60-66 млрд.

- Освобождение от налогов вряд ли случится. Этой идеи сегодня нет даже на уровне разговоров. Вы столько лет работали в Думе, решали вопросы аграрной политики. Почему же сегодня по-прежнему масса вопросов? Неужели за это время ничего не удалось сделать?

- Главное, что удалось сделать Государственной Думе, и в частности нашей аграрной группе, - законодательно закрепить на селе любую форму собственности, форму организации труда. У крестьянина появился выбор, каким образом ему работать на земле. Продажу техники в лизинг тоже можно отнести к заслугам депутатов-аграриев. С каким трудом нам дался этот закон! Но без государственной поддержки села никакого развития все равно не будет. Требуется четкая государственная политика по отношению к селу, определенные правила игры на сельхозрынке. Это хорошо показала ситуация позапрошлого года, когда случился высокий урожай зерна, девать его было некуда. Тогда звучали заявления, мол, излишки пойдут в животноводство и птицеводство, резко возрастет производство мяса. Этого не произошло. Почему? Все очень просто: на рынке отечественное мясо проигрывает по цене импортному. Проигрывает потому, что страны-экспортеры мяса поддерживают своего производителя. Вот и нам нужно контролировать импорт и экспорт продовольствия и все, что возможно, кроме бананов с кокосами, производить у себя.

- Кстати, об импорте и экспорте. Сегодня вывоз российского зерна за границу фактически запрещен. Введены серьезные экспортные пошлины (0,025 евро за 1 кг), при которых продажа зерна за рубеж становится просто не выгодной. С другой стороны, цены на хлеб продолжают расти. Есть прогнозы, что до конца года потребительские цены на хлеб и хлебобулочные изделия в среднем вырастут на 30%. Правительство сейчас приняло решение провести интервенцию, выбросить на рынок государственные запасы зерна. Насколько это может изменить ситуацию на рынке, повлиять на стоимость булки хлеба?

- О том, что цена на зерно будет расти, говорили еще в начале осени. Но никто не ожидал, что она может измениться в два с лишним раза. Сегодня уже есть примеры, когда за тонну продовольственной пшеницы третьего класса предлагают до 6 тыс. рублей, в то время как еще осенью прошлого года давали 3 тыс. Дефицит зерна ощущался еще в самом начале уборочной. Но тем не менее границы для российского зерна были открыты. Сегодня рынок, по сути, пуст, как раз об этом и говорит рост цен. Насколько я знаю, собственные региональные фонды пытались сформировать здесь, на местах. В Новосибирской области это 140 тыс. тонн. В государственном резерве сегодня около 1,5 млн тонн. Но этого слишком мало, чтобы говорить о какой-то серьезной игре. Интервенции ощутимого результата не принесут. В России на каждого жителя должно производиться по одной тонне, то есть по 145,2 млн тонн зерна мы должны собирать каждой осенью. А мы в этом году собрали только 67,2 млн. Да еще сколько продали. Рост цен продолжится. Хотя, конечно, меры по стабилизации ситуации принимаются.

- И последний вопрос, Николай Михайлович. Почти четырнадцать лет в парламенте - это солидный срок. Независимо от итогов президентской кампании, будете ли вы участвовать в следующих думских выборах? Или же все-таки уйдете из большой политики? Ведь в нынешнем составе Госдумы даже нет аграрной группы, в которой вы традиционно работали .

- Да, такого положения дел на моей памяти не было. Первые два созыва нам, конечно, работалось сложно. Постоянное противостояние с Борисом Ельциным сказывалось. В нынешней ситуации, к сожалению, мы в незначительной степени сможем влиять на работу нижней палаты парламента. А вот отвечать за все, что будет или не будет сделано, перед избирателями придется.

Я рос в деревне, нравоучений нам не читали. Мы учились жизни, наблюдая отношения между родителями, соседями. Для нас было важно, что скажут люди. К их мнению я прислушиваюсь и сегодня.

Так что в политике останусь до тех пор, пока буду нужен своему округу, здесь живущим людям.