— По ожиданиям авторов законопроекта, введение процедуры банкротства будет способствовать сокращению рисков кредитора и тем самым повлечет снижение высоких процентных ставок по потребительским кредитам. Согласны ли вы с этим утверждением?

— Банк — коммерческая организация, и закладывать риски невозврата в ставку будут все банки и всегда. Вообще, для того чтобы понять эффективность изменений, надо определить, на кого и как они повлияют. Например, всех неплательщиков можно разделить на три группы. Первая — мошенники. Они хорошо знают законы и найдут способ их обойти. Поэтому уровень проблемных кредитов в данной группе, скорее всего, изменится незначительно. Вторая — безответственные. Это люди, которые не могут или не хотят просчитывать свои траты на будущее. Сокращение доли невозвращенных кредитов по данной группе возможно лишь после того, как начнутся массовые признания граждан банкротами или массовая подача заявок на банкротство. Третья — случайные. Заемщики, которые по каким-либо причинам оказались в затруднительном положении. На защиту именно таких людей и направлены изменения в законодательстве о банкротстве. Следует отметить, что важно обеспечить доступность сведений о подаче заявок, а не о фактическом признании банкротом, так как отсрочка платежа для банка ведет к снижению доходов, и данные потери по-прежнему будут закладываться в ставки по кредитам.

— Какие ожидания у вас связаны с данным законопроектом?

— В целом, поправки, предлагаемые МЭРТ, носят скорее социальный характер — отмена всех долгов с наказанием в виде ограничений некоторых прав. Насколько эффективной станет процедура банкротства, сказать трудно — покажет опыт. Основным преимуществом предлагаемых изменений является официальное избавление заемщика от судебного преследования после подачи заявления о банкротстве. Однако существует и опасение о преднамеренном использовании института банкротства в целях списания долгов.

Интервью взяла Ирина Кичкайло