Зарождающийся сибирский арт-рынок, сделав лишь первые шаги, пребывает в состоянии смертельно опасной дистрофии. После дефолта 1998 года, надолго парализовавшего формирующийся арт-бизнес Сибири, ситуация в регионе так и не выровнялась. На данный момент во всей Сибири вряд ли можно насчитать даже и 20 частных галерей, которые бы функционировали именно как арт-галереи, а не как салоны, занимающиеся исключительно продажей произведений искусства. В Новосибирске на полтора миллиона жителей приходится всего лишь пять частных галерей, Иркутск располагает тремя, Барнаул — четырьмя, а в Красноярске и Омске функционируют лишь по одной частной арт-галерее.

Это многое объясняет

В середине 1990-х годов местные галерейщики были более активны, но серьезной препоной для развития их деятельности стали неподъемные арендные условия — не выдержав высоких ставок, галереи лишались помещений и закрывались одна за другой. Только в одном Новосибирске можно вспомнить такие известные арт-площадки, как легендарная «Зеленая пирамида», «Модерн», «Антураж», Le Vall. «Почему-то в нашем городе частные галереи приживаются достаточно тяжело. Думаю, причин тому много — и экономического, и культурно-исторического характера. Возможно, нет должного протекционизма в этой области и со стороны власти. Существует лишь отстраненно-бюрократический подход: раз ты содержишь коммерческую галерею, изволь платить коммерческую же аренду. Кто-то из галерейщиков арендует помещения в частных домах, не принадлежащих муниципалитету, — естественно, это совершенно иной порядок цен. Многие галереи в Новосибирске умерли как раз из-за высокой арендной платы», — считает председатель новосибирского отделения Союза художников России Вадим Иванкин.

Сибирскому арт-рынку мешает развиваться целый ряд причин. Но основная проблема лежит, кажется, на поверхности. Сколько-нибудь серьезный арт-бизнес может возникнуть только при условии спроса на искусство и лишь в том случае, когда потребитель обладает достаточным капиталом. В отличие от Москвы и в меньшей степени Санкт-Петербурга, где помимо этих двух составляющих сформировалась еще и мода на приобретение художественных работ, Сибирь пока находится в состоянии неопределенности. Средняя цена картины сибирского художника составляет 8–10 тыс. рублей. Если же говорить о грандах сибирской живописи, то их работы оцениваются не менее чем в 40–50 тыс. рублей. Генерация потребителей, имеющих соответствующие финансовые возможности, в регионе пока не сложилась. Но многие участники арт-рынка считают, что местный средний класс находится в начале этого пути, и через несколько лет мы получим платежеспособного потребителя искусства. «Сейчас только формируется слой более-менее обеспеченных людей, которые и являются основными покупателями на этом рынке. Очень богатые предпочитают приобретать больше антикварные вещи, которые везут из Москвы или еще откуда-нибудь. Если говорить о зарождающемся классе относительно состоятельных людей, то если раньше они покупали художественную самодеятельность или везли что-то недорогое из-за рубежа, то сейчас у них появилась финансовая возможность купить нормальную недешевую картину. Ее приобретают тогда, когда в доме уже есть все остальное, — говорит Анатолий Щетинин, который с 2003 года содержит в Барнауле частную галерею площадью в 250 кв. м.

Но, возможно, главной проблемой сибирского арт-рынка является не столько отсутствие на нем капиталов, сколько не сформировавшаяся в регионе культура потребления искусства. Местных коллекционеров можно пересчитать по пальцам, причем преимущественно это люди бизнеса. Помимо предпринимателей свои коллекции создают и люди из академических кругов, гуманитарная интеллигенция и профессура — как правило, они оказываются близки к художественной среде и нередко получают картины в подарок.

Известная коллекция почти из 600 работ алтайских художников принадлежит крупному алтайскому промышленнику, владельцу туристических баз и президенту ООО «АлтайИнвестГрупп» Сергею Хачатуряну. Он собирал ее порядка десяти лет и в 2003 году открыл в Барнауле арт-галерею «Кармин», отдав под выставочные площади два этажа здания собственной турфирмы. Но Хачатурян — редкий пример коллекционера, который свою коллекцию экспонирует, делает ее каталоги и возит по зарубежным выставкам. Обычно коллекционеры предпочитают не афишировать свою деятельность, к тому же истинная культура именно коллекционирования, а не простого собирательства картин — явление, которое сегодня в Сибири встречается нечасто. «Коллекция — серьезная вещь. Если человек покупает какого-то художника, это не значит, что он создал коллекцию. Ее формируют годами, ориентируясь на определенную технику, направление в живописи, эпоху. Кроме денег нужно иметь культурологическую базу — коллекционер должен перелопатить массу литературы», — рассуждает Елена Чернова, хозяйка новосибирской галереи Chernoff, недавно переименованной просто в Che.

Другой крупный коллекционер, иркутский бизнесмен Александр Иващенко собирает работы художников, которых знает лично. «Он это делает не потому, что ему нравятся работы, а потому, что нравятся люди, которые их создают. Иващенко таким образом архивирует свою жизнь, собирает воспоминания. У него был друг художник Борис Десяткин — когда он умер, оказалось, что у Иващенко есть замечательная коллекция этого мастера. То же самое произошло после смерти Николая Вершинина, с которым Иващенко также был дружен — выяснилось, что у него крупнейшая коллекция этого художника. Получается, что это, в общем-то, коммерчески оправдано, хотя непосредственной цели вложения денег в искусство он перед собой не ставил», — рассказывает Татьяна Смолькова, учредитель иркутской галереи современного искусства «Главный стиль».

Но у состоятельных сибиряков пока не сложилось понимания того, что инвестировать можно и в искусство. Если вложение денег и осуществляется в покупку картины, то в большинстве случаев речь идет об антикварной живописи. В отношении современного искусства у потребителя есть элемент недоверия, поскольку нет гарантии, что через какое-то количество лет эти работы приобретут большую ценность и возрастут в стоимости. Эту уверенность обеспечивает вложение в антиквариат, который очень быстро дорожает, но сибирские частные галереи не могут предложить такой товар. В Новосибирске продажей антикварного искусства занимается Аркадий Пасман, владелец салона «Картина», что находится в Новосибирском художественном музее. Он привозит под заказ атрибутированные уважаемыми галереями и музеями старые работы XIX – начала ХХ веков и продает их людям, которые не столько коллекционируют, сколько инвестируют в искусство. По словам новосибирского арт-продюсера и куратора Татьяны Журавлевой, это очень успешный бизнес, поскольку спустя три–четыре года покупатели антиквариата через салон вновь продают те же самые работы, которые перепродаются в Москве, но уже в два раза дороже.

Впрочем, Елена Чернова уверена, что инвестировать в современное галерейное искусство также небессмысленно. «На Западе это совершенно нормальное явление, но, в отличие от Сибири, там больше условной интеллигенции, больше информации, западные люди более мобильны. Картина, по сравнению с электротехникой или мебелью никогда не упадет в цене, если не повысится. Но для многих это еще тайна», — считает она.

В этом плане единственной арт-галереей в Сибири, которая в той или иной степени может гарантировать, что выставляет и продает востребованных художников, является крупная новосибирская галерея «Старый город». Ее владелица Анна Терешкова работает только с самыми крупными фигурами на современной сибирской художественной сцене, такими, как Михаил Казаковцев или Владимир Фатеев. Галерее удается привозить и таких известных и дорогих авторов, как омский скульптор Александр Капралов или Дамир Муратов (также омич), стоимость работ которого достигает 10 тыс. евро. По словам коммерческого директора «Старого города» Любови Бобиной, в отличие от галерей, которые должны были выживать и поэтому экспонировали работы «на потребу», «Старый город» выставляет высокохудожественные вещи. «Есть мода на ширпотреб, а есть высокая мода, которая не всем доступна, но многим интересна», — объясняет она.

Преимущество этой галереи перед покупателями заключается в том, что художники, которых представляет «Старый город», занесены в справочник цен по русскому искусству «DAR. Русское искусство», который издается в Москве лондонской независимой компанией и расходится по всем зарубежным галереям. Из новосибирцев в этот список вошли Михаил Казаковцев и Тамара Грицюк. Кроме того, галерея Анны Терешковой обладает эксклюзивным правом продавать работы Николая Грицюка из семейной коллекции — фактически единственного сибирского художника, который наряду с красноярцем Андреем Поздеевым имеет общемировое признание и чьи работы находятся в крупнейших западных музеях. В прошлом году его картина была продана на аукционе Sotheby's за 4 560 английских фунтов стерлингов. «Для небольшой группы людей, которые могут себе позволить приобрести такой товар, как картина, это уже некая гарантия того, что они имеют дело с брендом. Они понимают, что это хорошее вложение капитала, достойное начинание или продолжение частной коллекции, которую потом можно будет передать детям, внукам, а со временем, возможно, и выставить на аукционах. Например, у Николая Грицюка очень много работ, но их мало кто видит, а между тем это имя — достояние Новосибирска», — говорит Любовь Бобина.

Неживописный город

Однако, как признается Анна Терешкова, продажи в галерее — это скорее прецедент, чем правило. Интересно, что эта ситуация особенно характерна именно для Новосибирска. Один из самых известных и продаваемых новосибирских художников Данила Меньшиков считает, что степень востребованности художников в мегаполисе, который претендует на статус столицы Сибири, мизерная, а условия их существования весьма тяжелые. «Существовать только за счет своей творческой деятельности художнику довольно тяжело. Например, только что я вернулся из Новокузнецка, куда ездил смотреть дом, для которого мне заказали написать картину», — рассказывает Меньшиков. В среднем в год ему удается продать от 50 до 150 работ, включая вещи самого разного формата, вплоть до 10*10 см, но крупных картин, на создание которых уходит довольно много времени, — при хорошем раскладе пять–десять. Причем работы Меньшикова продаются не только по всей России, но и за рубеж, в том числе в Испанию или Голландию, нередко бывают заказы из Москвы, но из Новосибирска — меньше всего.

Одна из причин, объясняющих ситуацию, сложившуюся на новосибирском арт-рынке, — отсутствие традиции в области изобразительного искусства. Изначально в Новосибирске был уклон в сторону музыкальной культуры, формировавшейся вокруг консерватории, оперного театра, филармонии. «В том же Красноярске дела обстоят лучше еще и потому, что там есть традиция, связанная и с именами Василия Сурикова и Андрея Поздеева, и с отделением Российской академии художеств, и с художественным институтом и училищем. Там это укоренилось уже в подсознании. В Новосибирске подобной традиции в широком смысле этого слова нет, история наша очень недолгая, по сути послевоенная, несмотря на то что первое объединение художников здесь организовано в 1926 году, а Союз художников в — 1933-м. Новосибирск — это город-акселерат: ноги отросли длинные, голова маленькая, а мозга еще меньше. Хотелось бы надеяться, что проблемная ситуация с изобразительным искусством здесь — своего рода болезнь роста», — подчеркивает Вадим Иванкин.

Кроме того, у отрицательной динамики новосибирского арт-рынка имеются и исторические предпосылки. Если в других, более старых городах наличие произведений искусства в домах было исторически обусловлено, то в молодой Новосибирск люди приезжали лишь с предметами первой необходимости. «Картины сюда не везли. Приобретать их и хранить в доме было излишеством. Купить произведение искусства, да еще и за большие деньги, казалось невозможным. Сегодня появился некий слой новой буржуазии, людей с финансовыми возможностями. Но, поскольку живописное искусство стоит достаточно дорого — работа более-менее известного новосибирского художника в среднем оценивается в 25–40 тысяч рублей, — сколько картин в одну квартиру может себе позволить приобрести даже состоятельный человек? В лучшем случае три–четыре. На этом он останавливается, потому что не хочет выглядеть, в том числе перед собой и своими друзьями, некомпетентным. Люди не хотят покупать то, в чем не разбираются, особенно это касается современного, «актуального» искусства, к восприятию которого они не готовы», — рассказывает Татьяна Журавлева.

Бизнес без доходов

В силу этих обстоятельств сибирские частные арт-галереи фактически не имеют шанса развиваться, полагаясь только на условия регионального рынка. Об арт-бизнесе в их отношении можно говорить больше условно, так как основная масса выставочных площадок Сибири в лучшем случае существует на грани рентабельности.

«Это больше завязано на каких-то личных, альтруистических соображениях, чем на финансовой составляющей вопроса. Отработав четыре года, мы практически ничего не отложили в копилку — вся прибыль уходила на то же галерейное дело, на ремонт. У сибирских галерейщиков речь идет о голой окупаемости и не более того», — говорит Елена Чернова. Новосибирская галерея Chernoff, которую она возглавляет вместе с супругом, художником Андреем Черновым, изначально позиционировала себя как демократичная и предоставляла возможность делать выставки не только известным художникам, но и начинающим, в том числе студентам или даже непрофессионалам. Работать с известными мастерами, уже ставшими раскрученными брендами, переходя при этом дорогу той же «Альт-галерее», Chernoff как заведению молодому было сложно, поэтому Черновы искали новые имена. «Концепция Chernoff определялась тем, что мы молодые, и поэтому нам можно все», — вспоминает Елена. Проводились совершенно разные по направлению и уровню выставки, в том числе заведомо скандальные акции в духе перформанса Курченко «Белая горячка», на котором художник свои цветные живописные работы постепенно закрашивал белой краской, оставляя только фактуру. При этом Курченко закидывал свои картины яйцами и ездил по галерее на велосипеде.

В более выгодной позиции по отношению к другим новосибирским галереям оказалась расположившаяся в здании Большого зала филармонии «Альт-галерея» — самая первая и, возможно, самая успешная из нынешних участников городского арт-рынка. Ее руководителям Наталье Шуваловой и Наталье Арбатской удалось сформировать круг постоянных художников, первых лиц художественного сообщества Новосибирска, к примеру, Сергея Мосиенко или Александра Шурица, которых в 1990-х годах активно выставляла еще «Зеленая пирамида» во главе с Аркадием Пасманом и Леонидом Шуваловым. Но, говоря о высоком уровне этой выставочной площадки, нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что «Альт-галерея» была первой в городе из ныне существующих, поэтому имела возможность выбирать имена для экспозиций, а выбирать было из кого. Однако, по признанию Шуваловой, и эта галерея существует по принципу голой окупаемости, о бизнесе в ее отношении говорить неуместно. «Были и новые имена, которые появились уже в «Альт-галерее», но их недостаточно для такого большого города как Новосибирск. Настоящая живопись не может быть товаром, на котором строится бизнес: это не предмет первой необходимости и ко всему прочему еще и дорогой. На арт-рынке торгуют именами. «Альт-галерея» сумела сделать имена некоторым художникам, но сделала их локальными. На большее нам не хватило средств, сил, времени», — говорит она.

Еще одна новосибирская галерея No Soap, возглавляемая известным городским художником и арт-менеджером Константином Скотниковым, занимается исключительно продвижением современного искусства (contemporary art) и о продажах, на доходы от которых можно было бы существовать, никогда не рассчитывала. Финансовую поддержку галерее оказывает ее создатель, директор новосибирского Агентства событий «Ура!» Алексей Казаринов, который в 2006 году, придумав проект No Soap, делегировал кураторские полномочия Константину Скотникову. Доверие к нему как к куратору галереи современного искусства было основано на том, что новосибирский художник является членом арт-группы «Синие носы» — одного из лидеров российского contemporary art, которых среди своих любимцев числят столичные галерейщик Марат Гельман и искусствовед Андрей Ерофеев. К сибирскому и, в частности, новосибирскому арт-рынку Константин Скотников относится также скептически, считая, что в городе есть хорошие художники традиционного направления, но налицо нехватка новой крови. «Собственно современное искусство в Новосибирске никто не приобретает. Например, произведения «Синих носов», которые стоят какие-то непонятные тысячи долларов на Западе, здесь никто просто не купит, так как отсутствует само понимание того, что это можно купить и считать флагманом contemporary art. Здесь бытует расхожее обывательское мнение о том, что искусство — это украшение интерьера в тех или иных традиционных формах или то, во что можно вложить деньги», — считает он.

Два пути для галерейщика

Последние 10–15 лет показали, что у сибирских галерей, учитывая нынешнее состояние арт-рынка Сибири, есть два основных и, похоже, единственных пути, чтобы выжить. Вести арт-бизнес только за счет продажи картин невозможно — в большинстве случаев галерея не будет даже окупаться. Поэтому основная масса сибирских арт-галерей функционирует по двум моделям. Либо необходимо иметь дополнительный бизнес, как правило, магазин художественных материалов или багетную мастерскую, либо галерея должна содержаться на доходы от собственного бизнеса ее владельца.

Второй вариант — в общем-то, редкость не только для региона, но и для современной России в целом. В Сибири исключительно за счет меценатства существует только три арт-галереи: «Сибирские мастера» (Новосибирск), владельцем которой является председатель совета директоров компании «НЭТА» Владимир Сидоров, «Старый город» (Новосибирск), учрежденная ОАО «Сибирская хлебная корпорация» (председатель совета директоров Дмитрий Терешков), и «Кармин» (Барнаул), которую самостоятельно основал и содержит коллекционер и президент ООО «АлтайИнвестГрупп» Сергей Хачатурян.

Обычно же на сибирском галерейном рынке преобладает первый вариант. По этому пути пошли, например, барнаульские салон «Турина гора» Владимира Москвитина, который содержит при своей галерее цех по производству керамики, и Арт-галерея Щетининых. Владельцы самой крупной иркутской галереи «Гороо» (ранее «Палитра»), которая в этом году будет отмечать уже десятилетие, Дмитрий и Лина Ермонтович начинали свою деятельность с художественного салона, в котором просто продавали картины местных художников. Сегодня они содержат галерею также за счет доходов, которые приносит работающие при ней багетная мастерская и магазин для художников. Однако владельцы «Гороо» находятся в более экономически выгодном положении, поскольку являются собственниками помещения и избавлены от тяжести арендной платы. Поэтому, как признается Лина Ермонтович, галерея растет (сегодня ее общая площадь составляет 700 кв. м), коллекция расширяется, и нет необходимости заниматься коммерческим искусством. «В нашей галерее есть художники, которые работают в русле русского лубка, широко представлен традиционный реализм, бурятские художники, работающие в этническом направлении. Особый интерес вызывает бронзовое литье, которым занимаются те же буряты», — рассказывает Лина.

Владельцы омской галереи современного искусства «Квадрат» Светлана и Борис Бойко, помимо багетной мастерской, открыли при галерее детскую и взрослую изостудии. Сегодня «Квадрат» — единственная частная выставочная площадка в Омске, которая занимается современным искусством. Один из известных проектов галереи «Флаг тебе в руки» — целую серию флагов несуществующих государств, сообществ, каких-то ситуаций, омские галерейщики сейчас увозят на выставку во Францию.

Совместить обе модели содержания арт-галереи удалось красноярскому бизнесмену и владельцу сети городских галерей «Хинган» Валерию Маркелову. Само предприятие ООО «СП «Хинган» создавалось в 1991 году как совместная российско-китайская компания — одна из первых в Красноярском крае. Но фактически партнеры из КНР отошли от деятельности около шести лет назад, потому что доступ иностранного, китайского, капитала в Сибирь стал относительно свободен, и целесообразность работы вместе с красноярцами у китайцев просто отпала. Хотя «Хинган» и открыл многих ныне известных в Красноярске художников, начав продвигать их еще молодыми (например, Александр Попов, выставки которого проходили во Франции, Швейцарии, Германии), в основном галерея выставляет начинающих художников, поэтому об окупаемости выставочной площадки за счет продажи картин не может быть и речи. Содержание трех галерей «Хинган», располагающихся в разных районах города, на 50–55% компенсирует доход от маленьких магазинов для художников, которые работают при них, — предприятие является дистрибьютором крупнейших российских заводов художественных материалов. Но основное содержание галереи осуществляется за счет другого бизнеса Валерия Маркелова: «Хинган» занимается юридическими и экономическими услугами, а также торговлей строительно-отделочными материалами. «По существу это меценатский проект», — комментирует Маркелов.

Дикий рынок

Помимо важного финансового аспекта, у сибирских галерейщиков хватает и других проблем, связанных с издержками неотлаженных механизмов дикого арт-рынка Сибири. Главная из них в том, что сами рыночные отношения между галерейщиком и художником еще не выстроились так, как должны. Если на Западе арт-галерея заключает с художником контракт, то в сибирских условиях их взаимоотношения регулируются исключительно договорным принципом и общими этическими соображениями. Тогда галерея рискует остаться без прибылей, которые должна получать от продажи выставляемых картин, поскольку покупатели, дождавшись окончания выставки, стремятся сами познакомиться с художником и купить работу прямо из его мастерской. Учитывая, что средний процент, который сибирская галерея накручивает на стоимость картины, составляет 25–50%, продажа художником своих работ через голову галерейщика — обычное дело. «Получается, что арт-галерея начинает продвигать какого-то художника, вкладывает в него деньги, устраивает его выставки, вывозит в другие галереи, тратится на печатную продукцию и прочее, а он, только расправив крылья, решает дальше работать самостоятельно и заявляет, что теперь будет продавать свои картины сам. Эти отношения надо выравнивать. В определенной степени галерея для художника играет ту же роль, что и дилер по продаже автомобилей по отношению к бренду: в каждом городе благодаря своим заслугам какая-то компания завоевывает дилерство по продаже той или иной марки. Галерея экспонирует художника, продвигает его. То есть она его продает, за что, конечно, берет комиссионные. У нас же некоторые предприниматели не считают, что должны платить какие-то проценты галерейщику, потому что они настолько крутые, что сами могут познакомиться с художником и купить у него все, что нужно», — сетует Борис Бойко.

Попытки выйти на цивилизованный западный рынок и выставлять сибирских художников за границей сегодня пока выглядят утопией. Если галерее и удается вывезти своих художников за рубеж, то это выглядит скорее как имиджевый, нежели коммерческий акт, который обходится очень дорого. Хотя, по словам отдельных галерейщиков, на Западе сибирские художники могут быть востребованы. Например, в первый же день открытия выставки алтайских художников в Майнце (Германия), которую устроила барнаульская галерея «Кармин», куплено около 15 работ. Однако масштабы затрат и прибыли несоизмеримы. «Однажды мы вывозили наших художников на биеннале в Венецию, но при этом пришлось заплатить такую сумму, которую составляют все работы вместе взятые. Дело в том, что существуют особые таможенные пошлины на вывоз и на ввоз, которыми облагаются работы, — это 20 процентов от их стоимости. Поэтому галерейщики, занимающиеся именно коммерцией, просто вывозят художников за рубеж — они там пишут картины, тут же выставляют их на продажу и возвращаются в Россию», — рассказывает Анна Терешкова.

Сибирскому арт-рынку надо хотя бы преодолеть болезнь роста и постепенно начинать формировать свои механизмы и цивилизованные законы. Это вопрос не одного десятка лет. Жить с оглядкой на Москву и Санкт-Петербург, где арт-бизнес является бизнесом, а не просто культуртрегерством за собственный счет, оправдано лишь в период становления. Произведение искусства — безусловно, не ходовой товар, но современная экономика позволяет его рассматривать в своих категориях. Поэтому в первую очередь в Сибирь должны прийти не столько капиталы — они уже на подходе, а сознание того, что даже высокохудожественный продукт может и должен не просто окупаться, но и приносить доход. Пока что для этого сибирскими галереями, которые в большинстве своем изначально замысливались как далекие от коммерческой суеты, делается мало. Но и успешный столичный арт-рынок, живучесть которого местные деятели обычно объясняют прежде всего высоким уровнем финансового благосостояния москвичей, функционирует именно по законам бизнеса, пусть и с приставкой «арт», и поэтому не исчерпывается меценатством и альтруистическими проектами увлеченных людей. Чтобы арт-бизнес стал бизнесом, нужна реклама, необходим пиар, но пока что у большинства сибирских галерей нет даже собственного сайта. Поэтому сегодня о продвижении живописного искусства в Сибири не может быть и речи. А ведь не стоит забывать, что московский арт-рынок, на который мы так часто оглядываемся, успешно существует еще и потому, что на нем нередко правит бал мода на современное искусство. В Сибири этого, пусть и противоречивого, понятия пока не сложилось. Мода — это прежде всего востребованность, понимание актуальности искусства, и ее-то нам и надо формировать. Безусловно, на этом пути неизбежны свои издержки типа всплеска китча или потребления лубка. Но ведь даже если бы, например, в начале ХХ века не возникло бешеной моды на поэзию, история бы не узнала русского Серебряного века.

Фото: Борис Барышников