Ещё когда кризис только начинался, аналитики предсказывали, что присутствие иностранного бизнеса в России увеличится, несмотря на заградительные меры — девальвацию рубля и разнообразные протекционистские заслоны. Год спустя можно констатировать, что события развивались в соответствии с прогнозом: зарубежные делегации, невзирая на кризис, сейчас принимают на юге России чуть ли не еженедельно. При этом иностранцев, похоже, не особо волнуют падающие показатели: запас прочности и опыт борьбы с экономическими потрясениями у них таков, что можно планировать стратегию на годы вперёд. Вот, скажем, итальянцы: в первом полугодии итальянский импорт в ЮФО рухнул более чем вдвое по сравнению с тем же периодом прошлого года. Однако же весной на Юге высадился десант итальянских бизнесменов, а осенью в Сочи открылся итальянский информационно-деловой центр.

Мало того, страны, которые раньше в лучшем случае для Юга были просто абстрактной точкой на карте, тоже стали налаживать с нами контакты и рассчитывают поставлять в ЮФО свою продукцию. К примеру, до нас доехала даже делегация Македонии — прямо скажем, не самой экономически передовой страны. Македонцы хотят нам поставлять вино, фрукты и овощи, табак, строительные услуги — то есть, по большому счёту, всё, что у нас и так есть, причём в изобилии. Среди стран, которым удалось за первое полугодие увеличить объёмы поставок на юг России, — Турция, Египет, Финляндия, Израиль, Греция, Вьетнам, Малайзия, Индонезия, Канада, Болгария, Дания, Литва.

Иными словами, рост во время кризиса деловой активности со стороны иностранцев нас должен не только радовать, но и настораживать — за этим, возможно, скрываются не самые радужные вещи. В частности, эта активность и успехи позволяют предположить, что иностранные компании лучше понимают, что нужно делать в кризис, чтобы укрепить позиции, — а это значит, что они лучше нас видят, какие возможности сложились на юге России в последний год.

Иностранцы везут к нам продукты с высокой добавленной стоимостью — не только потребительские товары, но и технологии, а мы, как и прежде, даём взамен сырьё. Если тонна импорта по стоимости уже в шесть раз превосходит тонну экспорта, то не впору ли говорить о сложившейся колониальной модели экономики? Понятно, что в олимпийском проекте основные подряды получат российские компании, но оборудование и технологии, которые будут применяться, окажутся сплошь иностранными. Без них наша модернизация — а олимпийский проект, по сути своей, есть проект модернизационный — вряд ли состоится. С другой стороны,  трудно ожидать, что иностранцы проведут модернизацию, которая соответствует потребностям региональной экономики. 

Ключевой вопрос — о золотой середине. Нужно, чтобы иностранные компании не чувствовали себя жертвами местной бюрократии в большей степени, чем компании южные, — а сейчас, как правило, именно это и происходит. Ведь в ряде случаев власти ставят перед иностранцем заслон с целью сохранения местного неконкурентоспособного бизнеса. Кризис — испытание для этого положения дел: нужны любые инвестиции. Да, у нас есть бизнес, конкурентоспособный и в глобальном масштабе. Но ассортимент необходимо сильно расширять.

В течение последнего года мы и наши собеседники не раз говорили о том, что югу России нужно активизировать создание собственных брендов — только так мы сможем стать полноправными участниками глобальной конкуренции. Международный язык — это язык брендов. На недавнем сочинском форуме гостей угощали замечательными кубанскими винами. Но что знают об этих винах за границей? Пусть им по известным причинам закрыт путь на итальянский или французский рынки, но есть такие страны, как Финляндия, которые импортируют вина отовсюду — кроме России. Или почему в центре любого европейского города обязательно есть китайские, японские, итальянские рестораны, а русский можно найти с большим трудом? Это утрированные, но очень наглядные примеры, которые показывают, в какой сфере сегодня нужно работать, чтобы Юг чувствовал себя достойнее в качестве территории мирового значения.