В челябинской галерее "Каменный пояс" открылась выставка местного фотохудожника Игоря Амельковича "На языке тела". Ее составляют непривычно большие (91х91 см) черно-белые листы, выполненные в едином стиле. Жанр - ню. Выставка, аннотированная как эротическая, апеллирующая к чувствам, стала скорее раздольем для ума.

Публику интриговали с самого начала. В галерее потушили свет. Лишь стены, где висели работы, скрытые до поры рисовой бумагой, были освещены. "Раздевание" происходило под музыку немецкой группы "Рамштайн". Публике один за другим явились семнадцать черно-белых тел и их увеличенных фрагментов. Многие зрители не сразу поверили, что это и есть женская красота: упругие, а то и мускулистые спины, ягодицы, животы.

Игорь Амелькович снимает недавно и профессионалом себя не считает, но его работы заметили сразу. Помимо очевидных умений фотографа - подсмотреть у жизни удачный кадр, у Амельковича есть то, что проводит некую границу между ним и предшествующими поколениями челябинских мастеров светотени: он пользуется новейшими достижениями техники. Постоянное место его работы - компьютерная фирма, занимающаяся обработкой изображений. Большую часть досуга, помимо собственно фотографирования, Игорь проводит в интернете. Он говорит: в мире накоплено такое количество культурной информации, что трудно придумать нечто принципиально новое. Почти всякий художественный жест обречен стать чьей-то цитатой. На вопрос, был ли его вдохновителем классик модной фотографии Хельмут Ньютон, отвечает - да.

Столь же пристально, как к предшественникам по избранной теме, Амелькович присматривается к самой эротике. Эта субстанция никогда не была неизменной. Меняется взгляд на сексуальную норму, на красоту, на женщину. Ничего особо страшного в работах Амельковича нет: садомазохистские, гомоэротические или фетишистские нотки остаются полунамеком. А латентность прибавляет энергетики.

Для эротики как категории культуры недоговоренность принципиальна. Выставляя за скобки подростковое стремление увидеть "все остальное", культура учит пристальнее всматриваться в настоящую красоту. Не случайно желание приделать Венере Милосской руки стало синонимом антикультурной агрессии.

Амелькович исследует не столько чувства, сколько фактуру, материал, атрибутику изображения. Его женщины желанны не больше, чем автомобиль последней марки или канцелярский набор на столе банкира. Это вообще не изображение женщины, а фотодизайн с использованием тела.

Эстетически, да и человечески сегодня это самая честная позиция. Гламурные красотки из "Плейбоя" в своей неистовой эротичности выглядят скорее курьезно, нежели чувственно. Эти барышни давно уже не живые. Процесс их мумификации начался с того момента, как фотографы стали их изображения ретушировать, убирая с помощью компьютера всякие прыщики, делая голубые глаза еще голубее, а загар золотистее. Теперь женщину нужно собирать сызнова, и начинать, что и делает Амелькович, с гусиной кожи на ягодицах, с вен на руке, с каких-то волосков и капель пота. Чтобы все это разглядеть, фотограф должен ограничить свой взгляд, убрать лишнее.

Вообще, задача современного художника не столько развиваться вширь, сколько придумывать себе рамки. Существует мнение, что самые важные культурные достижения случались в эпоху запретов. Искусство проявлялось в том, как эти запреты преодолеть. Вот и Амелькович, прекрасно владеющий компьютерным инструментарием, сам себе задает правила игры. Он снимает на черно-белую пленку. Оставляет один источник света. Использует простейшую ткань. К тому моменту, когда вспоминает о собственно эротике как цели поисков, понимает, что нашел нечто более увлекательное...

Челябинск