Сегодня много говорят о реформе образования. Как ее составляющие упоминаются ЕГЭ (единый государственный экзамен), ГИФО (государственные именные финансовые обязательства), рейтингование и категорирование вузов, а также прочие "страшные", не ставшие еще привычными для массового слуха понятия. Но все перечисленное - лишь инструменты реформы. Цель у нее одна, и, как утверждают некоторые реформаторы, она оправдывает средства: приблизить образование к жизни, рыночной реальности, потребностям экономики и общества.

Цель почти святая. Конечно, образование должно чувствовать настоящий момент, смотреть в будущее, а не вязнуть в прошлом. Конечно, оно должно служить обществу, а не только самому себе. Однако здесь возможны два подхода и два ролевых статуса. Первый: считать образование инструментом развития, движения вперед, мощным инновационным механизмом - отводить ему роль общественного стратега и лидера. Второй: рассматривать его в плане краткосрочной целесообразности, приспосабливая к существующей сырьевой экономике, адаптируя под "интересы трубы" - и указывать ему место служанки экономики. Последнее проще, и логика событий (сокращение государственного финансирования, уменьшение объема образования и снижение его содержательной планки) ведет пока в эту сторону. Прислуге не нужно иметь семь пядей во лбу, зато она должна отвечать интересам хозяина и понимать его с полуслова.

России рекомендуют идти образовательным путем стран, прежде в этой сфере не отмеченных, Китая например: сократить число вузов, оставив те, что максимально приспособлены к потребностям сегодняшней экономики. При этом не учитывается один, но важнейший фактор: там стройной системы высшего образования раньше не существовало. А в Советском Союзе она была, и сильнейшая. (Во время недавнего визита в Екатеринбург вице-президент Академии общественных наук КНР Чэнь Цзягуй прямо заявил, что его стране остро не хватает вузов, поэтому надо шире использовать ресурсы российской системы образования.) До сих пор славен в мире "русский фундаментализм". Крепкий фундамент не может быть лишним в самом утилитарном сооружении. Он хорош уже тем, что на нем можно возвести все, что данному моменту потребно.

Слепо следовать указаниям как Востока, так и Запада, и разрушать то, чем сильны, не стоит: у них свои интересы. Превратить российское образование в сугубо прикладное - значит утратить конкурентное преимущество в будущем. Однако не придать ему практического содержания - значит остаться в прошлом.

Вокруг дилеммы "базовость - конкретика" и группируются сегодня основные пункты непонимания между производством и образованием. Предприятия пока интересует сугубо прагматический момент: получить специалистов, нужных сейчас, а не через пять лет, и чтобы сразу - "к станку". Образование же не желает расставаться с крепкой теоретической базой как с наследством, от которого грех отказываться. Вот только порой это богатое наследство парализует перемены.

На деле никакого противоречия между фундаментом и верхними этажами нет: это разные уровни одного здания. Матрица специалиста XXI века такова: базовые знания, конкретные навыки, способность к развитию. Первое образование дает, важно не утратить. Второе нужно наработать с помощью тех же предприятий, "открыться" для бизнеса. Дело не только в деньгах: когда вуз или техникум просто берет средства и продолжает работать как прежде - ничего не меняется. Требуется открытость программ, доступность учебных кафедр и лекционных залов. Третья чрезвычайно важная составляющая, которую производство пока мало учитывает, зависит от образовательных учреждений и их собственной способности к развитию.

Безусловно, вектором движения профессионального образования должна стать, и постепенно становится, практическая направленность. Сохранение фундаментализма послужит на этом пути "охранной грамотой", защитой от возможных потерь, придаст образованию статус лидера, а не прислуги. Чтобы соответствовать времени, системе российского образования предстоит пройти свой, как всегда, третий путь - "по лезвию бритвы": не разрушив базу, создать на ней современную постройку.