Не знаю, что содержится в том огромном количестве писем и звонков, которое было получено организаторами «Разговора с Владимиром Путиным». Но в прямом эфире не прозвучало ни одной инициативы, не было попыток поговорить о каких-то более общих вопросах, кроме, правда, конца света, но и о нем спросили журналисты после прямой линии. Просьбы, просьбы, просьбы... Благодарности.
Конечно, глупо не попросить решить проблему, свою ли, города ли, отрасли, раз уж довелось пообщаться с самим Путиным. Благодарность – тоже очень хорошая черта. И все же, в стране, объявившей курс на модернизацию, можно было бы ожидать каких-то предложений на этот счет. И по поводу пяти приоритетов технологического развития. И о каких-либо других направлениях обновления, динамики, о новых горизонтах... Или граждане воспринимают премьер-министра именно как ходатая по их просьбам, оставляя всю модернизацию президенту? Возможно.
Кроме того, в таких прямых линиях мало бизнесменов, почти не видно интеллигенции, только студенты. Но и от студентов, тем более даже, можно было бы ожидать предложений, инициатив, взгляда вперед и вообще оптимистичной ноты. Абсолютно правильный вопрос задала студентка авиационного института о проблемах ОМС. Но – это все, что ее волнует как молодого гражданина страны? Ну да, наверное, еще ипотека. И ведь ведущие не прерывали выступавших, многие высказались не на одну тему. Попросил – и предложи что-то. Нет. Разве что один студент как-то вяло спросил о новых образовательных технологиях. А всегда считалось, что в России живут люди «с идеями»... Конечно, выступи в формате такой прямой линии Дмитрий Медведев, ему бы подобрали, помимо заводов, другие площадки, Дубну или Курчатовский институт, несколько бородатых очкариков в зал.
Но в том-то и дело, что «респонденты» вчерашнего своеобразного соцопроса, наверное, более репрезентативны. Руководитель иноповской социологии Михаил Аскольдович Тарусин, разумеется, сказал мне, что ни о какой корректной выборке применительно к ним говорить не приходится (социологи относятся к корректности опросов через СМИ, а тут что-то в этом роде, примерно как медики к самолечению, и, конечно же, они правы). Но при этом, с его точки зрения, участников прямой линии можно рассматривать как социально активную группу. Ведь собрались, дозвонились, написали, приехали. Да, но если мы видим такое настроение у активных людей, чего же ждать от прочих?
Впрочем, Михаил Аскольдович считает, что в тональности участников разговора с премьером нет ничего необычного, поскольку народ рассматривает высшую власть как последнюю возможность, чтобы найти справедливость. И не будет он ей вместо этого Perpetuum Mobile предлагать.
Тем не менее общение премьера с народом позволяет судить о том, что модернизационный проект пока слабо затронул общество. Общая атмосфера, дух – не изменились. Этому есть несколько причин.
Во-первых, вот выступление представителя «Ижорских заводов». Это главный производитель оборудования для ядерных станций, а предприятие недогружено. Между тем еще в прошлом году была утверждена амбициозная программа деятельности «Росатома» на 2009-2015 годы – программа строительства десятков новых реакторов. А в этом году в послании президента Медведева сказано, что в рамках модернизационного проекта развитие ядерной энергетики выделено в отдельное направление и что до 2014 года у нас должны появиться реакторы нового поколения. То есть если куда и должна была уже прийти модернизация, так это на «Ижорские заводы». Пока же тут на первом плане спор с «Росатомом» о ценах на продукцию. Тоже дело нужное. Только – а ну как все в это упрется?
Таким образом, по крайней мере на этом примере видно, что вещественным, физически ощутимым модернизационный проект пока не стал. Этот же пример, как и Пикалево и пр., и пр., показывает, что многое упирается в какую-то рассыпанность хозяйства. Чуть что двинется – вниз, как из-за кризиса, или вверх, при попытке обновления, – сразу вылезают конфликты, ценовые или по поводу собственности. Напоминает межевые споры, которые могли тянуться в России десятки лет. Одной из причин была неспособность судов низших инстанций удовлетворительным образом разрешить тяжбу. Шли в Правительствующий сенат... В целом это проблема институтов. Несмотря на их приоритетность для видных фигур российского правительства начала и середины 2000-х годов, они вновь в повестке дня.
Замечательно сказал «Эксперту» директор Русского института Сергей Чернышев: «Мы как страна должны иметь сквозную управленческую компетенцию. Она не должна делиться на искусственные этажи, на которые, по инвалидности образования, делятся наши знания и умения»... Пока такая компетенция не складывается.
Вторая причина невысокого интереса к объявленной модернизации обозначилась, на мой взгляд, еще полтора года назад, когда о ней только заговорили. Не сделаны «персональные предложения». Никто пока не объяснил, как говорится, «Васе, Пете и Маше», как лично им принять участие в модернизации. Им обещают, как хорошо будет, когда она случится. Кажется, никто не спорит. Но формируется ощущение, что все случится как-то помимо нас, так что и думать не о чем. И никаких новых возможностей сегодня это не сулит. На самом же деле каждый, кто хочет, должен иметь возможность найти в модернизационном проекте свое место. Но пока таким образом этот проект не предложен и даже не сформулирован.
Третья причина слабой вовлеченности общества в круг модернизационных идей состоит в том, что даже и то, что сформулировано, скорее всего, мало известно широким общественным слоям. Большинству наших СМИ эта тема, к сожалению, не интересна. Новые «Девять дней одного года» пока тоже не сняты. Государство пока не начало пропагандировать модернизацию, хотя опыт достаточно масштабных PR-кампаний, например, по борьбе с наркотиками у него есть.
...В конце прямой линии Владимира Путина спросили: «Когда выпадет снег?» «Когда Бог даст», – ответил премьер-министр. Ну а после этого, и уж точно после Нового года, все у нас пойдет по-новому.
