Выставка "Посвящение", которой Московский Дом фотографии отметил пятидесятипятилетие Победы, засвидетельствовала один немаловажный факт - полное освобождение второй мировой от советской идеологизации. Прекрасно подобранные и искусно развешенные в залах Нового Манежа фотографии сегодня оказываются свидетельством не столько героического, сколько эстетического. Выставка в целом представляет собой сложный баланс эмоционального и профессионального подхода к снимаемым сценам. Ведь, по идее, что бы ни снимал фотограф: будь то тела только что расстрелянных людей или красивый бреющий полет бомбардировщика, фотография в конечном счете остается суммой композиции кадра, фокуса и выдержки. Но ценность эта сумма приобретает только при наличии таких невидимых компонентов, как эмоция и чувство прекрасного. С последним все ясно: то, что много лет, казалось неприемлемым (как можно эстетизировать кровавую бойню?!), теперь оказывается обыденным. Идея эстетики безобразного как раз после той самой войны, отметившей, как известно, "конец гуманизма", разработана сегодня до мельчайших тонкостей. Но в 1945-м в этих тонкостях разбирались не хуже. Отражающая световые блики лужа крови на фотографии Робера Капы "Американский солдат, убитый в перестрелке с немецкими снайперами" напоминает не об ужасе смерти, а о ее театральности. Вообще, война на многих фотографиях оказывается тем контекстом, который неизбежно заставляет зрителя обостренно-нервно воспринимать, казалось бы, отстраненное черно-белое изображение. Так, вполне на вид безобидный маленький самолетик на фото 1941 года "Вид разрушений в Тунисе" (разрушений этих, скажем прямо, на снимке почти не заметно) кажется посланцем темных сил.
Эмоциями же война, само собой, обеспечивала. Выставка "Посвящение" свидетельствует, что по причинам, о которых мы можем строить верные и неверные догадки, больше она обеспечивала эмоциями отечественных фотографов. Сами конструктивисты и наследники конструктивистов, вдохновлявшие западных мастеров на формалистические решения, они оказались способными выразить предельный надрыв того трагического времени. Пронзительно "Горе" (1942) гениального Дмитрия Бальтерманца, где фигура старухи, обнаружившей своего мужа или сына среди расстрелянных, вплетена в общую канву композиции. Трогателен "Севастополь" (1944) Евгения Халдея с загорающими парочками, будто сошедшими с популярного в те годы плаката "Отдыхайте на курортах Крыма", уютно расположившимися на фоне зловещих развалин.
Говорят, останавливая мгновенья, хорошие фотографии сохраняют и переживания, с этими мгновениями связанные. А собранные пятьдесят пять лет спустя, эти снимки захлестывают зрителя достаточно редким на сегодняшний день чувством: глубоким и тревожащим чувством подлинности.
