Нормальная наука спотыкается все время. Этот афоризм предложил известный историк и философ науки Томас Кун пятьдесят лет назад. Его теория естественнонаучных революций - постоянное обновление господствующей теоретической парадигмы под напором критической массы эмпирических данных - стала альфой и омегой для нескольких поколений гуманитариев, пытавшихся вникнуть в суть научно-технического прогресса.
В какой только области знания не применяли куновскую теорию. Остался, правда, один существенный пробел: все это были высоконаучные сферы, и, насколько нам известно, никто не пытался использовать теорию Куна в области более прикладной, но достаточно близкой к естествознанию - в инновационной экономике. Между тем именно здесь теория научных революций может продемонстрировать свою эвристическую ценность.
Переформулируем основной тезис Куна следующим образом: постоянное обновление отраслевой или рыночной парадигмы происходит под давлением критической массы инноваций. Для экономиста мысль вроде бы банальная: инновационное предложение стимулирует отраслевой спрос на ноу-хау и в какой-то момент существенно меняет технологическую ситуацию в отрасли. Но есть одно не банальное "но": как и когда эта самая масса становится критической в конкретной отрасли и конкретной экономике?
Ответ на этот вопрос возможен только после дотошного изучения предложения со стороны разработчиков ноу-хау, спроса на них со стороны промышленности и нюансов их состыковки. Так формируется мировая конъюнктура НТП. В этом процессе в странах с развитой экономикой участвует великое множество государственных и частных институтов, происходит то самое постоянное куновское обновление парадигмы, тысячекратное спотыкание национальных экономик, постепенно меняющее траекторию их развития.
Сложность состоит в том, что промышленные инновации рождаются, как стихи, из всякого сора. Все места для них хороши - от цеха крупной корпорации или институтской лаборатории до подвалов и гаражей, поэтому выстроить оптимальную систему для их отслеживания непросто.
В постсоветской России построение такой системы только начинается, и мы решили внести свою скромную лепту. Наш Конкурс русских инноваций задуман как изучение инновационного предложения, в его же рамках проводится исследование отраслевого спроса на ноу-хау (см. "Незримый тендер"). Сразу огорчим читателя: стыковки пока не получилось - хотя инноваций очень много, им пока плохо удается стимулировать отраслевой спрос в нашей стране. Правда, есть чем позолотить пилюлю: конкурс четко показал, что лучшие русские инновации, несмотря на отсутствие местного спроса, хорошо вписываются в мировую научно-техническую конъюнктуру, растут они по большей части не в гаражах, а в организационных оболочках молодых и амбициозных компаний, и не исключено, что масса их уже близка к критической.
Облако точек
Конкурс стартовал 16 ноября. Он был абсолютно открытым, свои проекты могли присылать все желающие. Опыт работы западных институтов по экспертизе инноваций показывает, что ничего лучше метода индивидуальных экспертных оценок пока не придумано. Мы тоже решили, что окончательный вердикт будет выносить экспертный совет, в который мы попытались включить лучших на сегодняшний день специалистов, занимающихся в России инновационным бизнесом (помимо специалистов по венчурному инвестированию, чиновников, ответственных за инновационную политику государства и академиков в совет вошли успешные инновационные менеджеры и предприниматели). Но, до того как проекты будут представлены вниманию экспертного совета, мы предусмотрели предварительную процедуру - "грубый фильтр". На этом этапе отсев осуществлялся не человеком, а компьютерной моделью.
Методики "грубого" машинного отсева пытались создавать неоднократно. Но, ознакомившись с плюсами и минусами наших предшественников, мы решили разработать свою методику. Руководитель группы разработчиков - старший научный сотрудник Республиканского исследовательского научно-консультационного центра экспертизы Эдуард Бутаев. Согласно модели Бутаева, участник конкурса заполняет анкету из 44 пунктов, где дает краткую аннотацию своего проекта и отвечает на формализованные вопросы. Каждому ответу присваивается определенный весовой коэффициент, затем происходит суммирование критериев по трем группам показателей. В результате проекту-претенденту сопоставляется точка в трехмерном пространстве, координаты которого можно определить как "технология", "рынок" и "организация". Из получившегося "облака точек" выделялось примерно сто проектов, наиболее удаленных от "начала координат" - условной точки, в которой технологическая новизна проекта, его рыночные перспективы и сила команды были равными нулю. Первая сотня (всего правильно заполненных анкет оказалось 476) отправилась во второй тур конкурса, но мы предусмотрели и "человеческий фактор" - еще 24 проекта, не прошедшие бутаевский фильтр, но заинтересовавшие наших экспертов, тоже были допущены ко второму туру. Оказалось, что уже на "компьютерном" этапе были отброшены сотни "вечных двигателей" и советских разработок без всякой коммерческой перспективы.
Из оставшихся 124 проектов эксперты отобрали 32. В третьем туре инноваторы должны были доказать свою состоятельность на специальных презентациях перед экспертным советом лично, "глаза в глаза", отвечая на самые резкие вопросы (нескольким претендентам в процессе очной защиты проектов пришлось отбиваться от обвинений в технологическом плагиате). В итоге четырнадцать конкурсантов объявлены победителями (список см. здесь).
Прогресс спотыкается
Вернемся к критической массе: качество инновационной активности оказалось разным в разных отраслях, и уже очевидно, что в ныне разрабатываемом государством списке научно-технических и отраслевых приоритетов можно делать определенные коррективы - технологические революции, как и научные, происходят на довольно узких участках фронта НТП.
Инновации одних технологических и отраслевых кластеров от тура к туру только набирали очки, другие, наоборот, уменьшали свою процентную долю на каждом следующем этапе отбора (см. график). Ярче всего в нашем конкурсе проявили себя биотехнологии и медицина, связь и IT, приборостроение. Отдельно нужно сказать об оптоэлектронике: поначалу мы не стали выделять ее в отдельный кластер, но просто феерическая конкурсная динамика инновационных разработок по этой теме заставила нас это сделать. Самыми депрессивными с точки зрения инновационного потенциала оказались потребительские товары, транспорт и технологии бизнеса и менеджмента (из последнего кластера ни одна из разработок не прошла в третий тур), вяло выступили строительство и экология. Без блеска, но более или менее стабильно вел себя кластер энергетики и энергоносителей - конкурс зафиксировал рост доли качественных разработок в этой сфере от тура к туру.
Что тут скажешь? С идеями новых потребительских товаров у нас действительно проблема, с экологией и инновациями в управлении тоже. Но зато лидеры конкурсной динамики вполне вписываются в конъюнктурный профиль сегодняшнего мирового НТП. Таким образом, несмотря на отсутствие заметного внутреннего отраслевого спроса, наши инноваторы продолжают неплохо работать по самым перспективным с точки зрения мирового хайтечного бизнеса направлениям. Правда, объясняется это легко: зарубежные ТНК, как правило, и оказываются главными заказчиками их разработок.
Географическое распределение центров инновационной активности (см. график 2) удивило нас только двумя обстоятельствами: Новосибирск опередил в третьем туре Санкт-Петербург и неожиданно высокое качество инновационных проектов показали Калуга и Тула.
Еще одна немаловажная тенденция, которую мы подметили в ходе конкурса, - появление новых организационных форм инновационного бизнеса. Среди победителей немало молодых фирм, созданных при непосредственном участии глав советских академических школ. Многолетнее противостояние "фундаментальной" Академии наук и групп ученых или компаний, занимающихся прикладными разработками для реального сектора, похоже, заканчивается. На базе постсоветских НИИ и лабораторий с раскрученным в мировом научном сообществе брэндом создаются компании, организованные новым поколением учеников крупных ученых, понимающих, что такое рынок и что такое бизнес-организация. К слову, Томас Кун, начав с изучения фундаментальной науки, быстро осознал, что "спотыкающийся" механизм НТП невозможно понять без исследования организаций, претворяющих его в жизнь. До рынка он, правда, дойти не успел, но его соображения по поводу "нормальной" науки кажутся нам вполне применимыми и к "нормальной" экономике.
