"Между прочим, четыре - это число, которому кратно количество клонов, произведенных в СССР с пятидесятых годов", - так или примерно так говорит один из героев фильма "Четыре" (режиссер Илья Кржижановский, сценарий Владимира Сорокина), который снимается сейчас на киностудии "Слово". "Клоны здесь, на самом деле, совершенно ни при чем - фильм про другое", - поясняет продюсер Елена Яцура. Просто, по ее мнению, один из секретов успешного фильма - это некая странность, неправильность, изначально заложенная в его основу.
Примерно такая же "странность", по-видимому, заложена и в основу ведения бизнеса компании. "Слово" - это так называемая кинокомпания полного цикла (то есть она занимается и продюсированием, и производством, и прокатом, и пиаром), на сегодняшний день вполне успешная. Странность же заключается в том, что работает "Слово" в очень рискованной сфере - кинодебютов и киноэкспериментов - и успеху это ничуть не мешает. Конечно, "успех" применительно к отечественному кино - понятие растяжимое.
Но, по крайней мере, картины доходят до кинотеатров, как правило окупаются и иногда даже дают прибыль.
Наиболее успешные на сегодняшний день проекты "Слова": "В движении" Филиппа Янковского (энергичная, с криминальным оттенком зарисовка из жизни российской богемы), "Гололед" Михаила Брашинского (нервный, пестрящий монтажными склейками фильм о нервной Москве - дебют известного кинокритика) и "Небо, самолет, девушка" Веры Сторожевой (римейк фильма "Еще раз про любовь" с Ренатой Литвиновой в главной роли). Очередной дебют на подходе: молодая актриса Рано Кубаева снимает свой первый фильм - своеобразную притчу о любви (рабочее название - "Талак, талак, талак"), действие которой происходит в Средней Азии.
О перспективах современного российского кино и о новом поколении кинематографистов мы беседуем с продюсером группы-компании "Слово" Еленой Яцурой.
- Почему вы занимаетесь дебютами и "молодым" кино?
- А чем еще заниматься? Конечно, "молодым", другого у нас сейчас нет. Процесс делают молодые. Хотя еще три года назад у нас была проблема, которая заключалась не в том, что денег нет, а в том, что кино делать некому. Деньги у компании имелись, но мы не могли найти режиссера. На проект "В движении" мы примеряли человек десять, а то и больше.
- Что значит - не было режиссера?
- Произошло колоссальное падение отрасли. Ведь проблемы российского кино и кинобизнеса начались не в 1987 году, как принято считать (мол, состоялся съезд Союза кинематографистов, на котором они решили быть рыночными и самостоятельными, и от этого пошли все несчастья). На самом деле все несчастья пошли оттого, что в 1974 году, когда в Америке открылся первый мультиплекс, у нас его не построили. В России первый Dolby-кинотеатр открылся только в 1997-м, а первый мультиплекс - в 1999-м. Получается, что у нас отставание от Запада двадцать четыре года. Плюс смена идеологий. Кино - это медиа, но очень медленное, ему сложно быстро реагировать и встраиваться в новый контекст. В результате фактически наступила смерть индустрии. В советское время у нас производилось порядка ста сорока полнометражных игровых фильмов в год. А в 1996-м - около двадцати, причем о многих лучше не вспоминать. Нездоровой оказалась вся инфраструктура: образовательная ее часть, "востребующая" часть, продвижение и так далее. Сейчас присутствие на рынке российской кинопродукции - не больше пяти процентов, потому что мы не производим больше качественного продукта. И все же именно сейчас время застоя в российском кино заканчивается.
- Почему вы так думаете?
- Хотя бы потому, что в этом году появились наконец проекты молодых продюсеров: например, "Коктебель" (продюсер Роман Борисевич), "Даже не думай!" (продюсер Сергей Грибков) или "Возвращение" Андрея Звягинцева (продюсер Ren-TV) - фильм, который будет представлен на нынешнем венецианском конкурсе. Ведь кино делает все-таки продюсер - он отвечает за деньги, он думает о продукте, и он сильно рискует. Существующая государственная поддержка - это ведь не стопроцентное финансирование. Продюсер имеет дело с живыми деньгами и вынужден думать о том, во что их вложить так, чтобы они вернулись. Как раз сейчас начинается самое интересное. Молодые продюсеры появляются именно потому, что появляется рынок. Те, кто стартовал в девяностые, тоже работали с рынком - но это был неправильный рынок. Рынок видео не может быть основным для кинофильма - кинофильм делается для кинотеатра. Теперь, когда мы преодолели некий рубеж в смысле кассовых сборов в кинотеатрах, кино стало интересным бизнесом.
- Вообще "профессия" продюсера у нас как-то задвинута на задний план. Практически нет продюсерских брэндов...
- Естественно: ведь продюсерский брэнд в первую очередь связан с продуктом, он возникает, только когда уже есть интересный продукт.
- И каков ваш продукт? Или, другими словами, стиль?
- Мы ищем хорошие, простые истории. История должна быть крепкая, но обязательно с некоторой "неправильностью" - жанровое кино в чистом виде, по-моему, уже умерло. Ищу истории про любовь: странно, но они попадаются крайне редко. И главное - истории из современной жизни. Мы живем в плохо описанном мире. В этом мире есть миллионы людей разных профессий, разных социальных слоев. Советское кино в рамках своей идеологии справлялось с тем, чтобы жизнь страны во всем ее многообразии представлять на экране. Российское кино с этой задачей пока не справляется. Во многие "уголки" никто просто не заглядывает. Скажем, нет у нас кино про шахтеров или про фигурное катание...
Многие сейчас стараются описывать современную Россию, но в результате часто возникает ощущение, что эти люди живут где-то совсем в другом месте и толком не знают, о чем говорят.
- Отчего такой кризис идей?
- Огромная проблема с адекватными, вменяемыми сценариями. Анекдот киностудии "Мосфильм": список из трех сценаристов не меняется уже лет пять, и больше никого нет. Произошел отток талантливых людей из профессии вообще: потому что странно было заниматься драматургией году этак в 1996-м, когда на "Мосфильме" снималось всего две картины. А следующее поколение молодых сценаристов ушло в сериалы, и я не вижу много примеров того, чтобы эти люди потом возвращались в большое кино. Сериал - это все-таки забег на другую дистанцию. В итоге кино стало полем для экспериментов многочисленных неофитов, пусть они меня простят. Но, думаю, скоро произойдет некоторая профессионализация отрасли. Сейчас запустили производство несколько дистрибуторских компаний, которые в хороших отношениях с кинотеатрами. В результате "неадекватные" картины постепенно отсортируются. Они просто не будут доходить до экранов, а адекватные - будут.
- Многие кинематографисты сейчас уверены, что для нормального развития российского кино необходима господдержка. Вы тоже придерживаетесь такого мнения?
- Я - нет. Постоянно господдержка должна присутствовать лишь в отдельно взятых областях кино: например, в ней всегда нуждаются какие-то экспериментальные проекты.
Вообще же, поддержка государства нужна нам разве что как временная мера - пока у нас происходит война за присутствие в кинотеатрах.
- А французская модель? Там же кино прекрасно развивается именно за счет постоянной и очень активной государственной поддержки.
- Не совсем. Да, преуспевание французского кино началось после войны, когда был введен закон: часть стоимости каждого проданного билета в кино отчисляется в пользу государства (и идет в специальный фонд, из которого потом выделяются деньги на съемки фильмов). Но это бизнес, это регулирование рынка. Не государственная дотация, а нормальное движение денег, которые возвращаются обратно. В результате - совершенно фантастические цифры: около восьмидесяти французских релизов в одной только России ежегодно! И из них довольно большая часть - кинотеатральные. Если бы в России также была придумана какая-то позиция, которая позволяла бы регулировать рынок и выводить отечественное кино на экраны, - тогда совсем другой разговор. Пока же мы каждый раз решаем проблему присутствия в кинотеатрах заново - заново договариваемся по поводу каждой картины.
- Как изыскивается финансирование?
- По-разному, потому что в разное время существовали разные источники возврата. Был небольшой период, около двух лет, когда деньги возвращало видео. Тогда у нас был партнер и видеодистрибутор - компания "Союз", и мы делали две картины с ними. Сейчас обсуждается участие телеканалов в кинопроизводстве. И впервые за долгое время появилось понятие частных инвестиций, но это пока еще в зачаточной стадии.
- Вы производите довольно много экспериментальных картин. Разве это не огромный риск в столь нестабильной во всех отношениях ситуации?
- Экспериментальные проекты надо делать - это гигиена профессии. Что до риска - давайте вспомним, какова ситуация в Европе и независимой Америке (с ними мы куда больше сопоставимы, чем с Голливудом). Удивительное дело: самые коммерчески успешные режиссеры последнего времени - это экспериментатор Педро Альмодовар или Ларс фон Триер, который снимает просто невыносимое для зрителя кино и имеет самую большую кассу. Да еще наш Александр Сокуров (его "Ковчег" собрал в Америке порядка двух с половиной миллионов долларов при бюджете до полутора миллионов). Так что экспериментальное кино - это вполне себе бизнес.
