Нового романа Маркеса ждали десять лет. "Вспоминая моих грустных шлюх" - крохотная книжка, всего-то сто пятьдесят страниц крупным шрифтом; это, впрочем, не помешало ей стать сенсацией. Такую книгу стоило ждать и десять, и двадцать лет: Маркес, похоже, написал один из лучших своих романов.
Никакого "магического реализма" здесь нет и в помине - читателю больше не приходится погружаться в барочную психоделичность. 77-летний классик мировой литературы пишет о старости - не о том аналоге вязкого, бесконечного бессмертия, о котором шла речь, допустим, в "Осени патриарха", а о вполне конкретном, физиологическом приближении к смерти. Главный герой романа - 90-летний старик - в день своего юбилея решил подарить себе бурную ночь с юной девственницей. Всю жизнь он провел в замкнутом пространстве эмоционального аскетизма - читая одни и те же книжки, любовь подменяя оплаченным сексом (зато в каких-то гипертрофированных масштабах), не выезжая из родного городка, зарабатывая гроши еженедельными колонками в местной газете. Он и сам не заметил, как слился с городским пейзажем, превратился в местную достопримечательность, ходячий символ неизменяемости мира; тут-то, с помощью подарка на день рождения, и обнаружился выход в предсмертную молодость, которую подпитывает энергия пробудившейся памяти.
Маркес с явной иронией относится к известному феномену старческого эротизма, так что его вариант "Лолиты" получился довольно оптимистичным. Педофилия по-набоковски - лишь повод осознать заведомую катастрофичность всякой попытки выйти за пределы своего тела и своей внутренней сущности. У Маркеса она, напротив, оказывается способом вернуться к самому себе, разбудить память, в которой таятся отнюдь не только многочисленные грустные и веселые шлюхи, но и целый мир во всем своем богатстве. Пусть даже и незамеченный за девяносто лет жизни.
