— В октябре была принята Федеральная целевая программа «Развитие атомного энергопромышленного комплекса России на 2007–2010 годы и на перспективу до 2015 года». По этой программе, до 2015 года нужно ввести в эксплуатацию десять новых атомных энергоблоков. Я слышал разные мнения о выполнимости этого плана.
— Действительно, программа утверждена, но правда и то, что на сегодня реально ни одного заказа в рамках этой федеральной целевой программы у Ижорских заводов нет. Но это вовсе не значит, что программа невыполнима.
Год назад, когда начиналось обсуждение ФЦП, мы детально проанализировали возможности Ижорских заводов. В принципе на серийные два блока в год выпуска мы можем выйти на уже имеющихся мощностях, но при обязательном финансировании текущих и капитальных ремонтов и небольшого техперевооружения.
— Других производителей корпусов реакторов для атомных энергоблоков, кроме вас, в стране нет. Готовы ли Ижорские заводы поставить оборудование для девяти блоков (по ФЦП, десятый реактор на быстрых нейтронах БН-800 будет изготавливаться не на Ижорах), чтобы успеть пустить их до 2015 года — ведь после поставки предстоит еще довольно длинный цикл монтажных, испытательных и пусковых работ на самой площадке АЭС.
— Во-первых, корпус реактора для второго блока Ростовской АЭС мы уже отгрузили (его изготовили еще в конце 80-х для атомной станции в ГДР, но после воссоединения Германии немецкие власти от него отказались. — «Эксперт»). В высокой степени готовности находится и четвертый блок Калининской АЭС.
— Реактора для него пока нет.
— Для Калининской станции планируется собрать оборудование из уже имеющихся заделов (существует версия, что это будет реактор, хранящийся в «Белене» с конца 80-х. — «Эксперт»). Поэтому планируется запустить оба блока — и на Ростовской, и на Калининской АЭС — довольно быстро: в 2009-м и в 2011 году соответственно. Ввод всех остальных блоков по ФЦП уже выходит за рамки 2011–2012 года и начнется не ранее чем через пять лет.
— По словам ваших коллег, весь цикл производства корпусов составляет тридцать шесть месяцев.
— Тридцать шесть месяцев делается только сам корпус, многое поставляется уже после его отгрузки на площадку: внутрикорпусные детали, шлюзы и так далее. На самом деле выпуск реакторного оборудования для одного блока только на нашем заводе растягивается примерно на четыре года. Соответственно, в каждый из этих четырех лет проводится определенное количество операций для следующих двух блоков. Значит, если мы начинаем от нулевой точки, то два блока полностью в физическом объеме будут готовы на четвертый год, а в это время в производстве должно находиться как минимум еще шесть комплектов.
— Сейчас, как вы сами сказали, у завода нет ни одного заказа на новые корпуса.
— Думаю, выполнение работ по федеральной программе ранее второй половины 2007 года не начнется. Я даже не беру финансы — определенный объем финансирования в бюджет 2007 года заложен. Объективно техническая документация не будет готова раньше. Для того чтобы «Росэнергоатом» сделал нам официальный заказ, по имеющимся на сегодня нормативным документам нужен утвержденный технический проект, чтобы была привязка блока к конкретной станции и так далее. Пока всего этого нет, «Росэнергоатом» не имеет права заказывать оборудование.
— Значит, первый заказ на оборудование будет получен от «Атомстройэкспорта» для болгарской станции «Белене»? (В ноябре АСЭ выиграл тендер на строительство двух блоков-миллионников в этой стране.)
— Я думаю, «Атомстройэкспорт» должен подписать контракт с болгарами в конце этого — начале следующего года, а мы в свою очередь заключим договор с АСЭ на поставки оборудования для «Белене» в первой половине 2007 года и начнем работать. Но пока у них нет еще подписанного контракта, а у нас нет финансирования. То есть любой запуск требует денег: просто так железо не рождается.
— А много нужно, чтобы запустить производство?
— Один корпус реактора, включая внутрикорпусное оборудование, в объеме реализации тянет больше чем на сто двадцать миллионов долларов. Для запуска необходим аванс примерно двадцать процентов.
— «Белене» не скажется на выполнении российской программы?
— Одна «Белене» не скажется. Я говорил, что программу ФЦП выполнить можно. Весь вопрос в том, как на нее наложатся зарубежные проекты. Если речь пойдет о двух блоках для Китая, четырех блоках для Индии и так далее, безусловно, мы столкнемся с дефицитом мощностей. А для ежегодного производства у нас трех-четырех блоков потребуется серьезная программа техперевооружения и очень значительные инвестиции.
— При социализме чешская «Шкода» (теперь это подразделение «ОМЗ-Атома») изготавливала корпуса реакторов ВВЭР-440 и ВВЭР-1000. Не привлечь ли ее мощности для выполнения и внутренней, и экспортной программ?
— У «Шкоды» современное производство приводов, очень сильное подразделение по выпуску контейнеров для перевозки ядерного и облученного топлива, они сейчас выполняют заказы на внутрикорпусное оборудование для французской AREVA. Технически компания смогла бы изготавливать и тяжелое корпусное оборудование, но из-за того, что она уже много лет этого не делала, восстановить именно это производство будет очень тяжело.
— Можем ли мы использовать в России западные заготовки — американской Westinghouse, европейской AREVA?
— Теоретически — да, но технически это очень сложно в силу того, что у нас вся документация сделана по специальным техническим условиям исходя, например, из конкретных марок стали и всех иных норм, которые применимы только в России. У нас, кстати, есть опыт закупок нержавеющего листа по атомной тематике за рубежом. Мы все чаще и все больше применяем импортные сварочные материалы. Но закупок больших паковок (многотонных стальных слитков для дальнейшей ковки крупных деталей реактора. — «Эксперт») в нашей практике не было. Во-первых, в Европе и в Японии мощности по изготовлению такой металлопродукции и так перегружены, и, насколько я знаю, они и сами готовы разместить заказы. Во-вторых, не думаю, что решение о таких закупках будет способствовать энергобезопасности страны. Целесообразнее политически и экономически грамотнее развивать собственные мощности.
— В «Росатоме» говорят о необходимости сокращения сроков возведения атомного энергоблока с семи-восьми до пяти лет. Насколько это реально?
— Что касается нашего завода, то резервов для сокращения времени изготовления оборудования у нас много — сделали же мы корпус реактора для второго блока Тяньваньской АЭС за тридцать один с половиной месяца вместо тридцати шести — и это при отсутствии серийного производства (советский рекорд — 28 месяцев. — «Эксперт»).
Мы согласовали с разработчиками — генеральным конструктором подольским «Гидропрессом» — технологию изготовления так называемых универсальных заготовок, применимых для всех возможных вариантов типов реакторов по проекту АЭС-2006 (усовершенствованная модель реактора ВВЭР-1000. — «Эксперт»). Наше конструкторское бюро провело НИОКР и подготовило чертежи заготовок, пригодных для любого возможного варианта ВВЭР, который будет применен при строительстве конкретного блока. Некоторые из этих заготовок вам показали в цеху: это обечайки, паковки, крышки — то есть те металлургические изделия, из которых впоследствии изготавливается корпус реактора, и другие изделия (мы можем использовать их, к примеру, для той же «Белене»). Они могут быть разных размеров и с разной геометрией. В универсальных заготовках принципиально новые технические решения не применяются, а используется уже накопленный опыт хорошо зарекомендовавших себя миллионников, и потому весь проект должен быть утвержден генконструктором уже до середины следующего года.
Еще один результат наших НИОКР — технология однослойной наплавки. У нас много времени занимают наплавочные работы — это когда на обечайку изнутри наплавляется сварочный материал. Если сейчас накладка идет в два слоя, то по новой технологии мы сможем делать один более толстый слой с тем же результатом.
Применение современного высокоскоростного, высокопрочного инструмента дает выигрыш колоссальный — к примеру, физическое время механообработки уменьшается в несколько раз. Сейчас закупаем обрабатывающие центры, сварочное оборудование и регулярно посылаем наших специалистов по сварке на зарубежные предприятия.
— Все говорят о дефиците квалифицированных кадров. Приводят такие цифры: в советское время на Ижорских заводах работало около тридцати тысяч человек, а теперь меньше трех тысяч.
— Тридцать тысяч работало на едином заводе, когда он делал сто сорок экскаваторов в год, горное, корабельное, космическое и атомное оборудование, выплавлял спецстали. Сейчас около трех тысяч работают только на нашем предприятии, которое идет под брендом «Ижорские заводы», в «ОМЗ-Спецсталь» — еще три тысячи работников, в отдельной компании по выпуску горного оборудования заняты еще две тысячи и так далее. Падения численности персонала на порядок не произошло, и в принципе кадровый потенциал сохранился. В 1998–1999 годах, когда начинали делать иранский блок, ситуация была намного хуже.
Мы понимаем, проблема с рабочими будет усугубляться с каждым годом. Поэтому максимально переходим от ручной и полуавтоматической сварки на автоматическую. Что касается недостатка профессионалов, то в некоторых случаях их можно заменить новой техникой. Не везде, конечно. Приведу такой пример: у нас есть знаменитый уникальный расточник Альберт Ажубалис, он производит нарезку резьбы на корпус реактора. Таких людей у нас единицы. Сейчас мы покупаем итальянский обрабатывающий центр, применение которого позволит превратить уникальную операцию нарезки конкретным человеком в почти рядовую операцию.
— А все же, сколько специалистов вам не хватает?
— Предварительные подсчеты показывают дефицит основных рабочих специальностей примерно в сто пятьдесят-двести человек, причем для выполнения всей программы следующего года, включая АЭС-2006 и экспортные контракты, нефтехимию, металлургическую продукцию, плавучую станцию.
