С помощью больших подводных и подледных нейтринных детекторов стало возможно вести поиск нейтрино высоких энергий, пришедших из дальнего космоса (нейтрино высоких энергий бывают и другого происхождения — они рождаются в околоземном пространстве при взаимодействии космических лучей с атмосферой нашей планеты). Определяя направление движения и энергию этих пришельцев, можно получить массу ранее недоступной информации об активных ядрах галактик; о взрывах очень массивных звезд, в результате которых образуются черные дыры; о сверхновых звездах и распаде массивных реликтовых частиц, родившихся на ранних этапах образования Вселенной.
Эти детекторы также способны регистрировать магнитные монополи (гипотетические частицы, существование которых предсказывает современная теория строения материи), если таковые действительно существуют.
А наиболее интересный вопрос, который способны прояснить нейтринные детекторы, касается природы так называемой темной материи. Темная материя и темная энергия — самые большие загадки современного естествознания. Почти 96% вещества во Вселенной находится в невидимой форме и проявляет себя лишь гравитационными полями. «Вы только представьте: 96 процентов вещества — это нечто принципиально иное, чем видимая материя, которую мы уже познали в той или иной степени», — пытается объяснить важность изучения этой субстанции Кристиан Шпиринг, руководитель группы нейтринной астрофизики DESY и председатель комитета по стратегиям Astroparticle Physics European Coordination.
Два последних десятилетия нейтринные детекторы рассматриваются в качестве нового, многообещающего инструмента для изучения строения окружающего нас мира. Для решения ряда задач нейтринные детекторы оказались эффективнее другого инструмента — ускорителя элементарных частиц. «На исследования на стыке астрофизики и физики элементарных частиц в странах, входящих в ApPEC, последние несколько лет выделялось 120–140 миллионов евро в год. В ближайшие пять-десять лет Евросоюз намерен увеличить объем финансирования этого направления до 200–220 миллионов евро, — говорит Кристиан Шпиринг. — В США на подобные исследования выделяются примерно такие же суммы».
