2008, №18 (607)

Все началось с вопроса, как уйти, сохранив стабильность. Вопрос для России не праздный, а страшный. Страшный тем, что обезглавленное от элиты общество после коммунизма и 90-х годов выдохлось, стало не способным к самоуправлению, а значит, саморазрушаемым. Жуткий своей ядерной составляющей и неуправляемой армией. Неприглядный своей нефтегазовой иглой и отсутствием промышленности. Страшных вопросов так много, что отпустить все на самотек будет преступлением.

Подготовка к уходу шла долго, решали так, как могли, как учили в прошлой советской жизни. Сначала выключили ТВ, потом урезонили Чечню, далее губернаторов и суды. Но ответ на вопрос о способе сохранения стабильности всецело развернулся в парламентские и президентские выборы. Кому доказывать огромную явку при ее отмененном пороге? Кому доказывать огромный разрыв в голосах, когда все партии и кандидаты подконтрольны? Кому по телевизору рисовать картинку о безудержной народной поддержке? Кому втирать о партийном единстве, когда каждый понимает существенные различия члена КПСС и ЕР? Кто получатель всего этого безудержного объема информации? Народ ли? Запад? А может, оппозиция?

Способен ли народ оценить свои голоса, способен ли он принять решение не сердцем, а умом и здравым смыслом? Думаю, что нет, по крайней мере, основная часть не видит в политике интереса. Можно ли убедить Запад легитимностью наших избирательных кампаний? Да нет, конечно, — у них опыта в этом деле побольше нашего. Надо ли перед российской оппозицией доказывать свою значимость? А какой оппозицией, есть ли она вообще?

Так для кого это действо, кого можно убедить такой прочной легитимностью и полной поддержкой со стороны судебной, парламентской и исполнительной властей?

Но получатель есть, ибо столько на воздух не бросают. Он где-то тут, рядом, живет в этой стране, знает ее правила и вынашивает свои планы — планы без Путина и Медведева. Только для него может быть такое светопреставление, с инаугурацией, с парадом и двумя главнокомандующими на Красной площади под неюбилейную дату и военными тренировками в течение недель. Этот кто-то имеет столько сил и возможностей, что заставил потратить на себя так много средств, так много президентской репутации, что, наверное, достоин уважения как противник. Думаю, именно этот «некто» заставляет Путина присматривать при Медведеве, чтоб никому в голову не лезло заниматься Смутой.

Двоевластие с парламентской надстройкой в том виде, что имеется сейчас, — это не прихоть, а необходимость. Медведев с Путиным может быть президентом. Но Медведев без Путина — огромный риск, не только лично для нового президента, но и для России в целом.

Владимир Степанов

Медведев без Путина — огромный риск не потому, что «некто заставляет», а потому, что Медведев не прошел полностью легитимную избирательную процедуру. Его власть не опирается на реальное народное волеизъявление. Он это чувствует, и Путин тоже (они, в конце концов, далеко не такие глупые люди, чтобы верить тому, что говорят по Первому каналу). Вот и возникают такие искусственные конструкции, изобретаются велосипеды.

Антон Александрович Чубченко

Кабинет стратегической задумчивости

Абсолютно верная оценка важной роли административной реформы. Более того, заявленная автором проблема кадров и, более широко, проблема стратегического курса власти могла бы быть решена именно в рамках административной реформы. Ведь направления ее реализации: внедрение механизмов оценки работы чиновников, повышение эффективности взаимодействия органов исполнительной власти и общества, оптимизация функций органов исполнительной власти и противодействие коррупции, составление административных регламентов исполнения госорганами своих функций и оказания ими общественно значимых услуг, повышение открытости госорганов и т. д. — в идеале должны способствовать формированию как новых отношений между властью и обществом, так и руководителей и исполнителей с новой управленческой культурой, причем на всех уровнях — от муниципального до федерального. В свое время правительство фактически установило некие ориентиры для движения вперед, но теперь власть все больше осознает, что ей неуютно в рамках этих ориентиров. (Символичны здесь новые правила работы журналистов в Белом доме, делающие правительство более закрытым.) Остается надеяться, что еще многое будет сделано, пока высшая власть окончательно не откажется от заставляющих ее меняться ориентиров.

Алексей Владимирович Минаев

Лишнее слово

Непонятно, о каких дипломатических успехах пишет автор. Которые, как он утверждает, сведены на нет. Грузия обиделась и в ВТО не пустит? Литва обиделась и не подписывает договор? НАТО не одобряет?

То есть, согласно автору, цель политики РФ в том, чтобы все упомянутые были довольны. Что с необходимостью предполагает наличие у РФ общих с ними целей политики. В качестве таковых, видимо, имеется в виду:

1) безусловное обеспечение территориальной целостности Грузии. С ее последующим вступлением в НАТО в полном составе;

2) безусловные гарантии поставок энергоносителей в Литву, особенно на ее нефтеперегонный завод. Чтобы Литва спокойно и уверенно разместила на своей территории ПРО США.

В указанном смысле нынешнее развитие, безусловно, дипломатический провал. Поскольку перечисленные цели вряд ли будут достигнуты. О чем, видимо, автор и грустит.

Петр Алексеевич Романов

У российской дипломатии сейчас две задачи:

а) не допустить возникновения у Запада хоть каких-то иллюзий, что может получиться по-тихому и, в общем, по-хорошему, а почва для таких иллюзий там была очень уж обильно удобрена в 90-е годы;

б) продемонстрировать позитив в максимально возможной степени, не противоречащей пункту «а». Здесь возможности невелики — ну отменили визы, еще там что-нибудь придумают, но не более того.

Заявления, сколь бы жесткими они ни были, ничего здесь особо не прибавляют и не убавляют. Решает сила, готовность ее использовать и осведомленность противоположной стороны о вашей готовности ее использовать.

Виктор Викторович Полянский

Рассматривая возможность нового грузино-абхазского конфликта, не стоит забывать, что в отчаянном положении люди делают отчаянные жесты. Положение Саакашвили в последние месяцы только ухудшается. Вариант с НАТО у него не прошел, а, судя по всему, с этим связывались очень большие надежды. Надежды на то, что большие дядьки вмешаются и заступятся. И что теперь делать? То, что Окруашвили получил убежище во Франции, может свидетельствовать о том, что на Западе всерьез рассматривается возможность слива Саакашвили. Для него это смерть. И куда ему деваться? Какую выигрышную (или хотя бы непроигрышную) стратегию за него можно предложить? Честно говоря, чем дальше, тем больше его положение начинает напоминать классическую стратегическую «воронку», из которой просто нет ни одного позитивного выхода. Или, как выражаются некоторые, «пространство решений сужается до нуля». Чтобы продержаться, надо укрепить свои позиции, в том числе против своих заокеанских спонсоров. Найти прочную опору внутри самой Грузии. В этих условиях Саакашвили вполне может предпринять отчаянную акцию — все-таки отдать приказ армии. Причем в этом может скрываться последняя надежда на активное вмешательство Запада (неважно, насколько эта надежда основательна): схлестнуться с Россией (что неизбежно в случае вторжения в Абхазию или Южную Осетию) и попытаться уже насильно втянуть США и своих европейских доброжелателей в конфликт. Совсем не очевидно, что грузинский президент выберет этот способ действий, но такая вероятность существует. И в данном случае ясно выраженная позиция России может остудить горячие головы, показав, что мы готовы ко всему и не отступим. Ведь куда проще предотвратить войну, чем ее выиграть. Сунь-цзы когда-то сказал: «Самое лучшее — разбить замыслы противника. На втором месте — разбить его союзы». Пока что наша дипломатия успешно осуществляет и первое и второе.

Михаил Георгиевич Ивайловский