– Схема концессии выглядит прозрачной и привлекательной для инвестора. Но мировая практика показывает, что одно дело – раздать концессии, другое – как из всего этого потом выбраться.
– Концессия по существующему закону ограничена максимальным сроком до 30 лет с возможным продлением этого срока путем заключения нового договора. В чем здесь хитрость? Концессионеру, надлежащим образом исполнившему свои обязанности, предоставляется право на неконкурсной основе заключить новое соглашение: концедент (государство) и концессионер вновь садятся за стол переговоров, чтобы обсудить вопрос с чистого листа и на совершенно иных условиях. Конечно, теоретически продлевать договор можно до бесконечности, но только в том случае, если стороны удовлетворены совместной деятельностью. Естественно, может возникнуть вопрос, когда одна сторона недовольна другой. Думаю, этот механизм заложен в законе с тем, чтобы упростить для государства механизм выхода из концессии.
– Конечно, мажилисмены вправе сами решать вопрос о сроках концессии. Государство считает 30 лет достаточным сроком, чтобы концессионер вернул инвестиции и заложенную по согласию сторон прибыль…
– Казахстан – развивающаяся страна. Сроки окупаемости короче, а рентабельность выше, чем в развитых странах. При их уровне прибыльности бизнеса, вполне возможно, инвестиции в концессионные соглашения будут окупаться и 90 лет. Помните ситуацию 90-х годов в республике, когда при высоких темпах инфляции люди старались инвестировать «накоротке»? Сейчас сроки инвестирования удлинились, поэтому 30-летний срок концессии вполне оправдан с точки зрения уровня зрелости казахстанской экономики. Этот фактор не должен сказаться на привлекательности концессий.
– Давайте поговорим о критериях отбора победителей концессионного тендера. Насколько четко и понятно они прописаны?
– В существующей редакции закона они не прописаны. Регулятором выступает правительство, которое и утвердило своим постановлением критерии к концессионным проектам. Как юрист, я не воспринимаю этот документ. Так, возьмем хотя бы первый критерий – «соответствие Стратегии индустриально-инновационного развития Республики Казахстан…». Это, по сути, декларация, а не критерий. Особенно для иностранцев.
Подзаконных актов, которыми оброс закон, достаточно много. Например, приказ Министерства финансов «Об утверждении методики оценки стоимости государственной поддержки концессионера». Под господдержкой закон рассматривает возможность предоставления ему поручительств и гарантий государства, натурального гранта, передачи исключительных прав, связанных с эксплуатацией объекта концессии.
Теперь рассмотрим, как этот механизм будет функционировать на практике. Представим себе концессионера, который победил на конкурсе и взял какой-то объект. Если он договорится с государством, ему могут предоставить все эти виды господдержки. Концессионер берет кредит под госгарантию, грант (к примеру, весь завод в собственность) и плюс исключительные права на извлечение прибыли. Весь этот инструментарий – хорошая питательная среда для коррупции. Если бы в законе четко и недвусмысленно прописали механизм предоставления, условия и объем господдержки, то не было бы разночтений. Сейчас все отдается на откуп регулирующих органов.
– В законе указаны уполномоченные органы, которые регулируют процесс сдачи объекта в концессию: правительство, Минфин, Минэкономики, вплоть до местных властных и исполнительных структур. Как к обилию регуляторов отнесутся концессионеры?
– Отечественный бизнес ситуацию оценит однозначно. Если есть регуляторы, то необходимо наладить полезные контакты и связи. Иностранный бизнес, кстати, тоже приспособился. Он нанимает посредников из числа представителей казахстанского бизнеса и спокойно занимается своим делом. Посредник – своим. Если абстрагироваться от коррупционного фактора, в принципе, это нормальная мировая практика, когда компании работают в другой стране через своих «дочек». Быстрее адаптируешься к условиям в стране и снижаешь уровень бизнес-рисков. Технически это выглядит так: открыв дочернюю компанию, наделяешь ее имуществом, которым она впоследствии и рискует. При этом активы «матери» остаются в неприкосновенности.
Интервью взял Тулкин Ташимов
