Обсуждение Трудового кодекса вышло на финишную прямую. Согласительная комиссия урегулировала практически все противоречия, возникшие в ходе обсуждения законопроекта в верхней и нижней палате парламента. Хотя едва ли можно назвать их концептуальными, скорее формальными.
По сути, Трудовой кодекс должен был сбалансировать отношения между работодателем и работником, установить четкие и справедливые правила игры, но этого не получилось. Несмотря на большую работу по сведению всех законов и подзаконных актов в области трудового законодательства в единый кодекс, нельзя сказать, что получилось руководство к действию для разрешения острых конфликтов между трудом и капиталом при объективном арбитре в лице государства.
Между тем принятие Трудового кодекса крайне актуально. События прошлого года и некоторые факты нынешнего показывают, что стабильности и внутренней безопасности страны угрожают в первую очередь не политические явления, а конфликты, лежащие в плоскости трудовых отношений. Скандалы, связанные с условиями труда, неравной оплатой труда иностранных и местных рабочих, социальными гарантиями, быстро превращаются в массовые беспорядки, бунты на межнациональной или классовой основе.
Понятно устранение государства от регулирования этих вопросов в кризисные 90-е годы, когда инвесторов уговаривали взять разваливающиеся предприятия на любых условиях. Сейчас нежелание власти объективно анализировать проблемы и делать правильные выводы более чем странно. Не надо забывать о том, что государство само является крупнейшим работодателем, причем не самым прогрессивным. На наш взгляд, именно сегодня необходимо заложить такие трудовые отношения, которые бы обеспечивали равные права работодателей и работников для цивилизованного разрешения трудовых конфликтов. Но Трудовой кодекс в том виде, в котором он выходит из парламента, сохраняет дисбаланс в пользу работодателя.
Арбитр или регистратор
В нижней палате парламента основные дискуссии велись по многим концептуальным моментам: гарантированной минимальной оплате труда, обязательной тарификации работ, возврату к отраслевому принципу, полномочиям профсоюзов, роли общественных инспекторов. Но более чем за два года обсуждения в мажилисе большая часть спорных моментов была улажена в пользу правительства и в интересах крупных работодателей. При обсуждении в верхней палате парламента проекта Трудового кодекса некоторые сенаторы пытались отстоять нормы, расширяющие права работников, но, как и в нижней палате, не смогли преодолеть сопротивления правительства и крупных работодателей.
«Введение эффективных механизмов по достижению баланса интересов работников и работодателей» стороны трудовых отношений понимают, разумеется, по-разному. Ссылаясь на рыночные отношения, правительство в основу законопроекта заложило социальное партнерство. Основным гарантом соблюдения интересов трудящихся остаются полумифические профсоюзы, без расширения их прав и полномочий. Однако то, что культура трудовых отношений еще в зачаточном состоянии, а отстаивание прав работников при отсутствии действенной судебной системы бессмысленно, не учитывалось ни разработчиками, ни их сторонниками в лице некоторых парламентариев.
Ключевой момент Трудового кодекса – расчет минимального стандарта оплаты труда в мажилисе был представлен в двух, а в сенате уже в трех вариантах: одобренный мажилисом расчет минимального отраслевого стандарта оплаты труда (МОСОТ) и основанный на региональном принципе средних зарплат.
Несколько лет в стране действует единый размер минимальной зарплаты для всех работников, независимо от региона проживания и сферы деятельности. Он устанавливается законом о республиканском бюджете и является величиной виртуальной. На сегодня минимальный размер месячной зарплаты, ниже которой работодатель не имеет права платить, это 9720 тенге. Работодатели этим пользуются и с гордостью говорят о кратном превышении зарплаты обозначенного минимума на их производстве. Например, по «Миттал Стил Темиртау» средняя зарплата у металлургов в 4, а у шахтеров в 6 раз превышает гарантированный государством минимум. Звучит красиво, но относительно реальной жизни – не очень. По расчетам ученых, 52 тыс. тенге – это минимальная сумма, необходимая подземным рабочим для покупки ограниченного набора продуктов питания, одежды, оплаты бытовых, коммунальных, медицинских и образовательных услуг для детей. Причем считается, что эти деньги должны быть заработаны с соблюдением норм труда – без переработок, без сверхурочных, в пятидневную рабочую неделю, при соблюдении всех норм безопасности и охраны труда. В действительности все строго наоборот – постоянные переработки, профзаболевания, гибель рабочих, средняя зарплата шахтеров – около 60 – 70 тыс. тенге, у сервисных служб – вдвое меньше. При этом лишь 40% заработка составляет тарифная часть – постоянная величина, все остальное – ряд стимулирующих надбавок. Кстати, если быть объективным, аналогичная ситуация и на предприятиях «Казахмыса», о чем неоднократно писали члены трудового коллектива в своих обращениях к депутатам парламента.
Мажилисмен Шаймерден Уразалинов предложил ввести минимальный отраслевой стандарт оплаты труда для работников опасных и вредных производств. Есть и методика пересчета минимальной месячной зарплаты на минимальный стандарт оплаты труда по отраслям. Противники этой идеи взывали к Конституции, напоминали о принципе невмешательства правительства в дела бизнеса в условиях рыночной экономики. Однако сенатор Фарит Галимов считает эти доводы неубедительными: «В Конституции записано, что государством гарантируется минимальный размер заработной платы, там не сказано, что устанавливается единая минимальная зарплата. Если говорить о нерыночности этой нормы, то в мировой практике достаточно примеров, когда в капиталистическом обществе государством устанавливаются минимальные зарплаты для разных групп. Другой аргумент наших оппонентов – дескать, установление минимальных зарплат по отраслям не входит в функции правительства. Но в законе о правительстве говорится, что оно определяет систему и условия оплаты труда, то есть правительство может установить методику, это его право и обязанность».
Перекладывая регулирование трудовых отношений на профсоюзы, правительство в лице МТиСЗ тем не менее не пошло на расширение их полномочий в Трудовом кодексе. Сведена на нет и роль общественных инспекторов труда
Сенат поддержал вариант, одобренный мажилисом, по которому минимальный стандарт оплаты труда рассчитывается через повышающие коэффициенты к минимальной зарплате. Эти коэффициенты принимаются отраслевыми соглашениями. «Но это нереально! Работники «Миттал Стил Темиртау» уже сколько лет бьются с работодателем и никакого согласия добиться не могут. Какое может быть утверждение отраслевым соглашением при разных весовых категориях работников и работодателей? Это просто нежелание понять ситуацию. В особых случаях, когда речь идет о профессиях с тяжелыми и вредными условиями труда, где человек каждый день рискует жизнью, там власть должна защищать хотя бы минимальный уровень оплаты труда, определять правила игры», – считает сенатор Серик Акылбай. Он убежден, что ссылки на нарушение правил рыночной экономики при введении МОСОТ правительством неверны. Поскольку, по его мнению, если исходить из понимания рыночной экономики и продолжать логику рассуждений, то вообще не должно быть никаких минимальных зарплат и прожиточного минимума.
«Когда в середине 90-х продавался «Испат Кармет» (нынешний «Миттал Стил Темиртау»), государство вынуждено было заключить кабальный договор. Этот генеральный договор – препятствие при разрешении в судебном порядке трудовых споров. После прошлогодней сентябрьской трагедии шахтерам и металлургам зарплата была увеличена на 20%. Но теперь руководство срезает надбавки, сокращает наземных рабочих. Если бы государство закрепило минимальный стандарт оплаты труда в размере 50 – 60 тыс. тенге на вредных и опасных производствах, а по повышающим коэффициентам уже договаривались профсоюз с работодателем, было бы лучше. А так жди опять митингов», – убежден г-н Акылбай.
Фарит Галимов пошел дальше и кроме работников, занятых на тяжелых работах с вредными и опасными условиями труда, попытался защитить и других работников внебюджетной сферы. Если бюджетникам предоставляются хоть какие-то возможности в виде страховки, удешевленного жилья, детсадов, то малооплачиваемым работникам (у многих зарплата едва достигает прожиточного минимума) частных предприятий и это недоступно. Парламентарий считает крайне несправедливой ситуацию, когда минимальная месячная зарплата устанавливается в целом по стране, вне зависимости от средней зарплаты по области. В законопроекте записано, что минимальная зарплата не может быть ниже прожиточного минимума, тоже рассчитываемого в среднем по стране. Однако в реальности, в зависимости от покупательной способности населения, стоимость продовольственной корзины по регионам значительно отличается. «Нефтяник, например, получает 1000 долларов, а уборщица ну пусть даже 50. Она же при том уровне цен не сможет прожить. И потом, люди, которые получают мало, идут за адресной помощью к государству. Не легче ли сразу все учесть? Тогда борьбой с бедностью занимался бы и бизнес, а не одно государство», – считает г-н Галимов, соглашаясь с тем, что эта идея требует проработки.
Норма о принятии повышающих коэффициентов отраслевыми соглашениями декларативна и мало реализуема на практике. Перекладывая регулирование трудовых отношений на профсоюзы, правительство в лице МТиСЗ тем не менее не пошло на расширение их полномочий в Трудовом кодексе. Сведена на нет и роль общественных инспекторов труда, притом что инспекция по труду слишком маломощна, чтобы принимать ее всерьез. Зачем в таком случае отказываться от общественных инспекторов, которые могли бы мониторить ситуацию на каждом предприятии, став реальными помощниками? Вместо того чтобы устанавливать правила игры, государство становится в позу статиста-регистратора. Сторонники диких рыночных отношений говорят, что у человека всегда есть выбор – не нравится работать на тяжелой и вредной работе – ищи другую. Но если человек имеет профильное образование и уже много лет отдал этой отрасли – у него особого выбора где работать нет.
Отказы и предубеждения
Странную реакцию у сенаторов вызвала норма, предложенная мажилисом, согласно которой вводился запрет на увольнение работников, которым осталось не больше трех лет до пенсии. «Мы пережили очень сложное время – время перемен, реорганизаций, когда было много увольнений. Но теперь мы живем в стабильной стране. Идея президента о вхождении в число 50 конкурентоспособных государств стала национальной. Она осуществима, если каждый казахстанец станет хорошим работником. Я не исключаю, что хороших работников тоже увольняют, но хороший специалист всегда будет востребован. Есть у нас и судебная защита. Работодатель должен иметь возможность выбирать работников по деловым качествам. Не надо забывать, что мы живем в стране с рыночной экономикой. Не надо возвращаться в страну льготников, не надо расхолаживать работников», – заявила сенатор Нурлыгаим Джолдасбаева, по всем пунктам поддерживая предложения МТиСЗ. Примерно такая же риторика в аргументации других сторонников правительственного варианта.
В то же время есть и совершенно справедливые замечания к законопроекту. «В проекте Трудового кодекса есть защита несовершеннолетних как начальная стадия трудового процесса, а конечная стадия трудового процесса – люди предпенсионного возраста. Но одну категорию мы защищаем, а другую – нет», – отметила сенатор Светлана Джалмагамбетова. Но, вероятно, государству как работодателю, когда идет административная реформа, необходима эта норма для ротации кадров. «Некоторые депутаты считают, что данная норма бездейственна. Но не будут работать и другие нормы, защищающие определенные социальные категории, – говорит г-жа Джалмагамбетова. – Хорошо, мы идем к рыночной экономике, в число 50 конкурентоспособных стран. Но еще не пришли, а только ИДЕМ. А на этом пути есть этап, на котором мы должны учесть те проблемы, которые есть в нашем государстве».
